Михаил КЛИКИН

      Село Холмянское мы объехали стороной, чтобы сразу направиться в Озерный – городишко пусть и небольшой, но, если можно так выразиться, более перспективный и богатый на добычу. Впрочем, это была не единственная причина, почему мы выбрали его. Димка надеялся отыскать других выживших. А встретить таковых, по его мнению, вероятней было в более крупном населенном пункте. Димка даже знал, где именно искать людей – либо в монастыре, либо в музее за стенами древнего восьмибашенного кремля. Мы однажды пытались проехать к этим достопримечательностям старого города, но, оказавшись в лабиринте узких улиц, мощеных брусчаткой, не решились двигаться дальше.
      «Теперь, - обещал нам Димка, - всё будет не так...»
      Дорога в Озерный отняла у нас два часа. Сильно мы не гнали – экономили бензин, да и по сторонам поглядывали. Обращенных пока видно не было, хотя несколько раз в полях у перелесков мне чудились какие-то фигуры.
      Где-то на половине пути, уже за подтопленным паводком Лазарцевым, но еще до сгоревших Михальцов, «мазда» вдруг резко затормозила – я едва от нее увернулся. Она еще не встала, а дверь уже распахнулась. Растрепанная Оля выскочила из машины и широким шагом, поправляя волосы, направилась к моей «десятке».
      - Что случилось? - спросил я.
      Она раздраженно отмахнулась, села назад рядом с Катей.
      «Мазда» с пробуксовкой сорвалась с места. Я успел заметить в зеркале сосредоточенное лицо Димки – он в мою сторону не глядел.
      - Так что произошло? - спросил я минут через пятнадцать, проезжая фундаменты Михальцов – пожар здесь устроили мы сами, прошлым летом истребляя огнем местных зомби.
      - Он спросил, чем мы занимались в тот вечер, когда гуляли около пруда. - Говорить спокойно Оля все еще не могла. - Он видел нас.
      - И что ты ему ответила?
      - Правду!
      Я не стал уточнять, о какой именно правде говорит Оля, – мне и без того не по себе стало.
      - А чем вы занимались? - поинтересовался Минтай. Он сидел рядом со мной, зажимал коленями охотничье ружье, в руке держал пистолет.
      - Разговаривали, - буркнул я, пытаясь догнать ушедшую вперед «мазду».
      Впереди показался дорожный щит «Озерный 30 км». Эта надпись, впрочем, не читалась – в прошлом году мы закрасили её белой эмалью, и написали новое: «Люди! Оставьте знак, если вы были здесь!»
      Димка притормозил около щита – тут я его и нагнал. Он жестом велел мне открыть окно, а когда я это сделал, крикнул, словно плюнул:
      - Гад ты, оказывается, Брюс!
      - Мы просто говорили... - начал было я, но сразу умолк, почувствовав, как стыдно и глупо звучат мои оправдания.
      Мы постояли здесь пять минут, обменявшись пассажирами, но так и не выяснив вдруг обострившиеся отношения. А потом продолжили путь.
      Ничего нового ни на щите, ни вокруг него мы не обнаружили.

            * * *


      Мне всегда нравилось, как появляется Озерный: дорога поворачивает, долго взбегает на холм и вдруг – вот оно! – широкий простор, от которого в животе холодеет, а дыхание спирает, будто на краю пропасти стоишь; в заболоченных лугах, к которым льнет низкое плоское небо, лежит блестящее водное зеркало, а к его дальнему краю лепится словно бы игрушечный городок: сахарные башенки кремля, марципановый шпиль звонницы, пряничные домики и леденцовые многоэтажки.
      Когда подъезжаешь ближе, волшебство пропадает, и Озерный превращается в обычный провинциальный городок, вся слава которого осталась в далеком прошлом – таких городов сотни по стране.
      Впрочем, от большинства из них Озерный отличается удачным расположением – он стоит на федеральной трассе, через него шли поезда в Сибирь, и здесь даже был свой маленький, но важный аэропорт, несколько раз принимавший первых лиц государства. Производства в Озерном почти не было, но богатая история позволяла городу кормиться с туристов.
      А потом этот город стал кормить нас.
      Здесь было практически всё. Нам даже не нужно было забираться в кварталы, оккупированные обращенными. На федеральной трассе близ города хватало небольших гостиниц, забегаловок и магазинчиков, которые мы могли обчистить, почти ничем не рискуя. Да, пожива там получалась не очень богатая, но поначалу мы были не слишком привередливы. Это потом мы стали выбирать, что брать в первую очередь, искали какие-то конкретные – нужные – вещи, а не хватали, что под руку попадалось. Оружие – вот чего нам всегда не хватало. Но пробиться к охотничьим магазинам нам так и не удалось.
      «Теперь, - обещал нам Димка, - всё будет иначе...»
      Перед тем, как направиться в город, мы повернули в противоположную сторону и проехали несколько километров, зная, что рано или поздно нам встретится не разграбленная нами заправочная станция. Так и вышло.
      В небольшом магазинчике заправки мы разжились батарейками и сразу же включили наши рации. Из запасного бака припаркованного грузовичка слили весь бензин. Минтай, отдав Димке ружье и взяв «калашников», забрался на крышу, чтобы сторожить округу – это всегда было его дело.
      Пока мы с Димкой обыскивали магазин, девчонки сидели в машинах – Катя за рулем «мазды», Оля на моем месте, Таня - на заднем диване «десятки». Я принес девчонкам по шоколадному батончику, но угощение оказалось испорченным. А вот обычные шоколадки, пусть и были просрочены, но на вкус показались вполне нормальными. Я, не удержавшись, враз слопал целую плитку. И Димка тоже. Ничего плохого с нами не произошло, и мы поделились шоколадом с остальными – я и Минтаю на крышу плитку закинул.
      Мы обошли всю заправку – обращенных здесь не было.
      Отдав мне ружье и как-то нехорошо – будто брезгливо – на меня поглядев, Димка занялся изготовлением «бомб»: вытащил из-за кассы ящик с газировкой, открыл и опорожнил бутылки, к горлышку каждой подвязал петлю, в пластиковом тазу намешал коктейль из бензина, машинного масла и жидкости для розжига...
      - Вижу движение, - хрипло сказала стоящая на стойке рация.
      Я напрягся.
      - А, нет. Отставить. Это кабан. Я его на мушку взял.
      Мы с Димкой переглянулись. Свежее мясо нам бы не помешало. Но выстрел мог привлечь сюда зомби. Или кого похуже.
      - Пусть уходит, - сказал Димка, прижав тангенту. - Шуметь не будем.
      Он опять посмотрел на меня, как на дерьмо, покачал головой.
      - Что?! - не выдержал я. - Не трогал я твою Олю!
      - Заткнись! - Он отмахнулся, держа в руке бутылку с горючим коктейлем. - Знаю я всё...
      Сказать честно, мне в тот момент стало страшно. Я словно в Димкиной шкуре очутился, мысли его услышал: в мире, где остались три женщины, женщина не может принадлежать себе; она становится даже не вещью, а бесценным ресурсом. И я покусился на это. Мог ли Димка теперь мне доверять? Мог ли я доверять ему?..
      - Ты же сам просил меня помочь, - сказал я. - Говорил, что в ваших отношениях не всё нормально.
      Он помолчал, желваками на скулах двигая, забивая бутылкам в горлышки тугие тряпичные жгуты – будто мне глотку затыкал. Буркнул:
      - Ладно. Не время сейчас. Потом разберемся...
      Через десять минут мы отъезжали от станции. На заднем сидении побрякивали стоящие в ящике «бомбы». Там же россыпью валялись шоколадки и зажигалки. Оля кормила меня ветчиной из консервной банки (я губами касался её пальцев – будто целовал их). Таня шелестела фольгой.
      Развернувшись на пустой дороге, мы поехали к Озёрному.
      Обращенных видно не было, а первая легкая добыча воодушевила нас и обрадовала. Пока всё шло хорошо – если не считать наш с Димкой конфликт. И даже я, удивленный тишиной вокруг, начал допускать, что все зомби вымерли – Генерал Мороз сделал свое дело.
      Вот с такими осторожными ожиданиями, в таком приподнятом настроении мы и въехали в город.

            * * *


      Всё произошло на вокзальной площади.
      Раньше мы объезжали это место. Оно, хоть и располагалось на самом краю Озерного, но было слишком опасно из-за скопившихся здесь обращенных. А теперь зомби как сквозь землю провалились – мы ехали по улице и не узнавали город. Решение повернуть на площадь было принято спонтанно: мы не знали, что ожидает нас впереди, а привокзальные магазинчики уже могли обеспечить нам хорошую добычу.
      Сделав круг по площади, мы остановились в центре, чтобы осмотреться и выждать, не появится ли откуда какая-нибудь тварь. Димка вылез из машины и забрался на её мятую крышу. Обозревая округу в монокуляр, он всё повторял, что зомби, как тараканы, передохли от голода и холода. Я был готов согласиться с ним, но одна мысль не давала мне покоя – где же трупы?
      - Сожрали, - ответил мне Димка.
      - Кто? - задал я второй вопрос.
      - Крысы могли...
      Да, крысы в городе были. Особенно это стало заметно, когда мы начали громить киоски, стоящие за остановкой городского транспорта. Практически всё, что можно было изгрызть, было изгрызено. Крысиный помет был всюду – на полках, столах, на полу. Видели мы и самих крыс – одна, например, долго сидела на ржавой урне и следила за нами.
      В одном из привокзальных киосков я нашел отличное мачете-кукри в самодельных ножнах. Скорей всего, продавец держал его тут для самозащиты – а точней, для самоуспокоения. Этот здоровенный нож (86 сантиметров – я измерил его длину дома) с темным клинком так мне понравился, что я немедленно заменил на него свой проверенный тесак.
      Погрузив кое-какую мелочь в машины и убедившись, что обращенных поблизости нет, мы решились идти на вокзал. Но прежде мы обошли здание вокзала и внимательно осмотрели его снаружи.
      Вытянутое кирпичное строение, наверняка, имело историческую и культурную ценность. Оно напоминало купеческую усадьбу – высокие узкие окна с рисованными наличниками, две конические башенки, лепной орнамент, мезонин. С этого вокзала я уезжал служить. Сюда я вернулся, когда вышел мой армейский срок. Отсюда я отправлялся в столицу, чтобы найти работу. Здесь меня однажды ограбили. И здесь же как-то раз в туалете я отбился от трех пьяных гопников.
      Да, я хорошо знал этот вокзал, когда он был некрашенный, темный, мрачный. Я и не подозревал, что его отремонтировали и так обновили. Безусловно, реставрация пошла вокзалу на пользу. Впрочем, вблизи было заметно, что кое-где работа сделана топорно.
      Я обратил внимание, что многие оконные проемы были заложены кирпичом и заштукатурены. Издалека это не бросалось в глаза, потому что окна как бы никуда не делись – их нарисовали поверх штукатурки. Должно быть, и внутри вокзала многое было переделано.
      Мы наметили возможные пути отступления (выходов было три), определились с местом, куда поставить автомобили, и выработали план действий. Связавшись по рации с девчонками, велели им перегнать машины к выходу на платформы, от которых раньше ходили рейсовые автобусы. Некоторые из них так тут навсегда и остались – три «икаруса», «лиаз», несколько «пазиков», все с табличками, на которых были написаны названия городов и поселков. Автобусы стояли в ряд, словно всё еще дожидаясь команды диспетчера. «Икарусы» жались к высокому забору из бетонных плит, а за «пазиками» находился гараж-мастерская – вытянутое кирпичное строение с несколькими воротами и дверьми, с плоской крышей и огромными грязными окнами.
      Мы заглянули в пыльное и сумрачное помещение гаража-мастерской, надеясь отыскать там бензин. Но нашли только баллоны с пропан-бутановой смесью – большинство рейсовых автобусов в качестве топлива использовали газ. Возможно, где-то и прятались нужные нам бочки или канистры, но тратить время на их поиски мы не стали и вернулись к вокзалу.
      Девчонки еще не знали, что мы собираемся делать, поэтому Димка специально для них провел короткий инструктаж:
      - На осмотр предварительно планируем час. Встретим что-то стоящее – задержимся. На связь выходим каждые десять минут, докладываем обстановку. Машины не глушим, не покидаем. Двери держим закрытыми, но не запертыми. Не спим, не зеваем – смотрим по сторонам... Татьяна, ты помнишь, как вести машину?
      - Да.
      - Останешься здесь, за рулем. Оля пойдет с нами. Минтай с автоматом по пожарной лестнице залезет на крышу и с высоты будет следить за округой...
      Димка каждое слово не просто произносил, а – впечатывал. Он и раньше, когда важные проекты обсуждали, так же разговаривал – ронял фразы, как булыжники в воду. Начальство за это его уважало и слушало.
      - Всем всё ясно?
      Мы покивали. Минтай забросил за спину АКСУ, сунул рацию в карман, принял от Димки монокуляр, повесил его на шею и, плюнув на ладони, без лишних разговоров полез наверх по сваренной из арматуры лестнице. Я, как обычно, ему позавидовал – на крыше-то безопасно, сиди себе, загорай, да поглядывай по сторонам.
      Оля осмотрела пистолет, сняла с предохранителя, прицелилась, будто играя, – в столб, в окно, в дверь. Не так давно она призналась, что студенткой ходила в стрелковую секцию. Проверить её навыки мы не могли – каждый патрон был на счету. Тем не менее, с оружием она обращалась уверенно и ловко, поэтому Димка и доверил «макаров» ей, а не мне.
      Я и не возражал.
      К тому времени я уже понял, что холодное оружие при грамотном использовании может быть гораздо эффективней пистолета, шестиграммовую пулю которого многие обращенные замечали не сразу, даже если она прилетала им в лоб.
      То ли дело топор или хороший тесак!
      При определенной сноровке и везении я мог парой ударов напрочь снести голову зомби – а это был единственный способ прикончить его верно и быстро.
      Заряд крупной картечи, конечно, лишал головы не хуже. Но ружье у нас было только одно, и Димка с великой неохотой доверял его кому-то, кроме себя.
      - Идем!
      Обычно мы подгоняли машины вплотную к выходу. Но в этот раз так сделать не получилось – помешало ограждение в виде невысоких чугунных столбиков. Мы оставили автомобили в десяти метрах от широких дверей. Я даже помню, как обернулся и оценил это расстояние.
      Десять метров – такой, вроде бы, пустяк...
      - Вхожу! - Димка ногой открыл поворачивающуюся на шарнире дверь – она даже не скрипнула, только будто вздохнула. Просторный тамбур был пуст.
      Я проверил, крепко ли сидит на поясе мой топор и перехватил мачете. Новое оружие нравилось мне всё больше и больше – острое лезвие, довольно толстый и приятно увесистый клинок, прихватистая рукоять – можно сказать даже, что мне не терпелось опробовать его в деле.
      Не так много раз мы сражались с обращенными. Но и этого опыта мне хватило на то, чтобы стать заправским мясником. Поначалу меня, конечно, здорово мутило – вплоть до отключки сознания после особенно удачного удара. Нет, я не падал. Оставался на ногах. Но переставал соображать, что делаю. Всё же хруст костей и влажное чмоканье разваливающейся раны (а ты этот ужас не просто слышишь и видишь, но еще и рукой чувствуешь!) – то еще испытание для нервов рядового офисного трудяги.
      Но – привык. И довольно быстро. Потом научился и премудростям – как рассечь сустав, под каким углом ломать кость, как пробить голову, какие мышцы подрезать, чтобы обездвижить цель. Отработал варианты несложных комбинаций: уклон – удар, подсечка – добивание, блокирование – атака вторым оружием. Не зря всё же, со школы начиная, занимался «деревенским карате» – пусть и лениво, нерегулярно и бессистемно...
      - Вхожу! - Я открыл вторую половину распашной двери, прижал её спиной, пропустил вперед Олю.
      Моя задача была следить за тылами.
      Неудивительно, что след заметил не я, а Димка.
      - Стоп! - сказал он таким тоном, что и мне, и Оле сразу стало ясно – в пустом невеликом тамбуре случилось нечто неординарное. - Смотрите... Смотрите!..
      У правой стены около двери, открывающейся в помещение вокзала, была выбоина в полу. В ней скопилась грязь. И в этой грязи – в этой выбоине – кто-то оставил четкий и ровный след. Читалось даже число в кружочке – 45 – размер обуви. По рисунку подошвы можно было предположить, что отпечаток сделан тяжелым ботинком, может быть, туристическим, может, армейским.
      Димка сдернул с пояса рацию.
      - Минтай! Прием!
      - Слушаю!
      - У нас здесь след. Совсем свежий. Человеческий. Смотри внимательней – рядом могут быть люди.
      - Люди? - чувствовалось, что Минтай опешил. - Какие люди?
      - Не знаю. Выжившие, наверное. Возможно, военные.
      - И что мне делать?
      - Решай сам, по обстановке. Но постарайся обойтись без стрельбы.
      - Хорошо... – Долгая пауза. - Понял.
      - Конец связи.
      Димка отпустил тангенту...
      Никто из нас не мог знать, что этот короткий разговор через эфир запустил цепь событий, приведших к страшной развязке.
      А впрочем... Почему я не предположил тогда, что известие о людях заставит Минтая вспомнить о его проклятом чемодане, оставшемся в машине?
      Я мог бы серьезней отнестись к предостережениям Кати.
      И мог бы спрогнозировать поведение Минтая...
      Или нет?..
      Не знаю.
      Нам в тот момент не до размышлений было – мы уже открыли дверь и оказались внутри вокзала: Димка, Оля и я.
      Любовный треугольник, блин.

            * * *


      Мои предположения оправдались – изнутри вокзал было не узнать. Впрочем, основные помещения находились там же, где и много лет назад, пусть и выглядели они теперь иначе: зал ожидания оказался разделен на две половины, вместо старых деревянных сидений здесь стояли ряды металлических кресел, а на месте открытых торговых лотков, где раньше продавали газеты, журналы и пирожки, красовались стеклянные киоски. В кассовом зале прибавилось касс, но сам он стал тесней. А вот камера хранения, расположенная против лестницы, ведущей на второй этаж, напротив, увеличилась – мне показалось, что одну из стен каким-то образом подвинули. А еще отсюда выкинули громоздкие шкафы с ячейками, запирающимися комбинацией цифр. Вход перед лестницей и камерой хранения оказался перегорожен раздвижной решеткой. Но она не была закрыта на замок, и мы легко сдвинули её, сложили, открыв путь наверх – когда это нам понадобилось.
      На втором этаже располагались кафе, диспетчерская, вип-зал для пассажиров, еще что-то. Но подниматься мы не спешили. Прежде надо было как следует осмотреть всё внизу.
      Мы зажгли фонари и заглянули в туалет, открыли все кабинки. Взломали запертые киоски – пока лишь для того, чтобы убедиться в отсутствии сюрпризов. Предвкушая хорошую поживу, прошли по рядам камеры хранения, заставленным сумками и чемоданами.
      А еще мы отперли все открывающиеся наружу двери, чтобы иметь возможность смыться, если вдруг тамбур, через который мы вошли, окажется перекрыт.
      Мы не сумели попасть только в одно помещение. Димка с большой неохотой отступил от металлической двери со стеклянным глазком и табличкой «Комната полиции», отряхнул ладони и сказал:
      - Вернемся позже. Не будем шуметь и терять время.
      Димка был разочарован. И не только тем, что эта комната оказалась заперта. Он ожидал найти другие человеческие следы – как тот отпечаток, что был оставлен в луже подсохшей грязи. Но следов не было. Пол на вокзале был относительно чист, а пыли скопилось на удивление немного – мы и своих-то следов различить не могли.
      Впрочем, было кое-что странное...
      Пустой и гулкий вокзал пугал. Мы старались не разговаривать, а если и говорили, то негромко, – уж очень жутко звучали здесь наши голоса.
      Почему-то тут не было крыс. Мы не видели ни помета, ни нор, ни погрызенных вещей.
      Порой нам слышались какие-то странные шорохи – один раз это был невесть откуда взявшийся и невесть куда сгинувший воробей. Но кто шумел в остальных случаях?
      Несколько раз нам чудилось движение в темных закоулках – мы тут же замирали, протыкая сумрак лучами фонарей.
      Нет, всё было тихо...
      - Минтай! Что там наверху?
      - Спокойно. А у вас как?
      - Без происшествий... Начинаем собирать барахло.
      В камере хранения мы прихватили несколько здоровенных и крепких сумок-баулов, выкинули из них всё. Мародерничать начали в зале ожидания: выгребли лекарства из аптечного киоска, из сувенирной лавочки взяли все свечи, с прилавка, заваленного тряпками, прихватили мужские носки и трусы, женское белье, легкие маечки и футболки. Я настоял на том, чтобы мне позволили как следует порыться в книжном киоске – добычей моей стали книги и журналы по огородничеству, энциклопедия рыбака, периодические издания, посвященные всевозможным самоделкам, несколько DVD с разными справочниками. Димка, на мое копошение глядя, тоже кое-чем соблазнился: взял книгу Андрея Круза и какого-то аль-Атоми (араба, наверное), прихватил несколько мужских журналов – на обложках одних были обнаженные женщины, на обложках других – обнаженное оружие.
      Набив один баул, мы вернулись в камеру хранения и учинили там полный разгром – потрошили, рвали, выворачивали оставшиеся без хозяев сумки и чемоданы, валили всё в кучи, разгребали их, выискивая что-нибудь ценное.
      Удивительно, как много ненужных вещей возили с собой люди!
      Но попадалось и полезное: бритвы, консервы, кофе, термобелье, рыболовные принадлежности, лекарства, батарейки, сахар, средства гигиены, средства от насекомых, наборы для шитья, фонари, топографические карты. И – носки, носки, носки.
      Нашли два пистолета. Один газовый, без патронов. Другой пневматический, без баллончиков.
      Взяли два ноутбука – даже если их батареи сели, можно было организовать питание через автомобильный инвертор (у нас на тот момент штук шесть разных было).
      Надувную байдарку из ПВХ нашли – тоже решили взять.
      Очень радовались, откопав за сумками набор слесарных инструментов в аккуратном чемоданчике.
      Всё отобранное снесли в зал ожидания. Передохнули, сев на баулы.
      - Минтай! Прием!
      - Есть прием. Нашли кого?
      - Нет. Собираемся идти на второй этаж.
      - Хорошо.
      - Как вы там?
      - Загораем.
      - Не засните.
      По широкой лестнице мы поднялись на второй этаж. И сразу же наткнулись на остатки нескольких коконов – странно, что внизу мы их почти не видели. В кафе коконов оказалось еще больше, но мы хотя бы смогли туда зайти. А вот в диспетчерскую мы даже соваться не стали – там пола не было видно под обломками высохших скорлуп, а толстые наросты на стенах выглядели словно жуткая, в духе Гигера, лепнина — похоже, счет вылупившихся здесь обращенных шел на многие десятки, а может и сотни.
      Мы минут десять бродили по второму этажу, выискивая, чем же здесь можно поживиться.
      - Надо возвращаться в город, - сказал вдруг Димка. - Перекантовались в деревне – и хватит.
      У меня даже дыхание перехватило, будто мне в живот пнули.
      - Зомби сдохли, - продолжал рассуждать Димка. - Город пустой. Здесь всякого добра – на несколько поколений. Отыщем надежное местечко, желательно рядом с какими-нибудь складами, и можно будет располагаться, обустраивать жилье.
      - Нет, нет, нет! – Я так разволновался, что замахал руками.
      - Найдем людей. Или люди найдут нас. Не может такого быть, чтобы мы одни выжили. Наладим общение, обмен. Торговать начнем.
      - Воевать, - сказал я.
      - Не без этого, - усмехнулся Димка.
      - Только не в город, - запротестовал я. - Город - это разлагающийся покойник. Жить тут – всё равно, что жить на трупе.
      - Это твоя деревня – покойник. И жить там – самим превращаться в покойников. Я на себе это почувствовал.
      - Но там земля...
      - А тут всё готовое!
      - Хочешь, чтобы мы стали паразитами на трупе?
      - Конечно, первобытными дикарями быть лучше!
      - Мы можем устроить себе комфорт...
      - Здесь это будет проще...
      - Опасней!
      - Не вижу ничего опасного!
      - Мы еще мало что видели!
      - Лично я видел достаточно!!
      - Стойте, - перебила нас Оля. - Тихо! Прекратите! Не шумите!
      Мы посмотрели на нее. Я смутился своей глупой горячности: тоже нашли место и время для спора! Кажется, Димка подумал о том же.
      - Ти-хо, - раздельно повторила Оля и поднесла палец к губам. Её шепот звучал зловеще – аж мурашки по спине побежали. - Вы это слышали?
      - Что? - спросили мы с Димкой одновременно.
      - Там... Внизу... Кажется... – Она прислушивалась к чему-то. И ей было страшно - мы видели это. – Какой-то шум...
      - Ты уверена?
      - Не знаю.
      - Послышалось наверное...
      Димка взял в руку рацию, сказал тихо:
      - Минтай, приём.
      - Да, слушаю.
      - Всё спокойно?
      - Да.
      - Точно?
      - Да. А что?
      - Ладно, отбой.
      - Погоди! Что там со следами? Еще нашли что-нибудь?
      - Нашли, ага, - сказал Димка. - Сейчас как раз знакомиться пойдем.
      - Что нашли?! Что?! Прием! Прием!
      - Шучу, расслабься. Конец связи...
      Эта Димкина шуточка дорого нам всем обошлась. Да, я не могу знать наверняка, но я всё же уверен, что именно из-за нее, из-за этой дурацкой хохмы Минтая окончательно переклинило, и он решил сделать то, что в итоге убило и его самого, и остальных.
      Ухмыляясь, Димка направился к лестнице, ведущей вниз.
      Оля последовала за ним.
      Я, как обычно, прикрывал тылы.

            * * *


      Сейчас я должен сделать небольшое отступление, чтобы предупредить: дальнейшее описание произошедшего может в какой-то части не соответствовать действительности. Прежде всего это касается действий Минтая. Я не могу гарантировать, что верно во всех деталях восстановил цепочку событий. И уж тем более не могу быть уверен, что правильно разгадал все мысли и причины, заставившие его действовать так, как он действовал.
      Но, думаю, основное я уловил верно.
      Что-то Минтай успел рассказать сам, что-то видела Таня, а кое-что я смог понять из бреда Кати. Еще у меня остался чемодан с деньгами и документами. И телефон, о существовании которого мы даже не догадывались.
      Я собрал мозаику из тех кусочков, что у меня были. А пробелы заполнил своими домыслами.
      Возможно, я ошибся в деталях. Но картинка сложилась...
      Итак: в то самое время, когда мы направились к лестнице, Минтай оставил пост. Он хотел быстро спуститься к машине, чтобы забрать свой чемодан. Очень уж его беспокоила тишина вокруг: он не думал, что зомби здесь вымерли сами; он был уверен, что их уничтожили. А тут еще след на вокзале, оставленный человеком ¬– возможно, военным!
      Минтай не сомневался: большой мир выжил, а мы оказались в зоне зачисток и карантина.
      Люди в форме пугали Минтая сильней, чем любые зомби. Он подозревал, что его давно ищут – либо те, кому он помогал воровать деньги, либо те, у кого их воровали. А скорей всего – и те, и другие.
      Минтаю нужны были инструкции от людей, которые научили его, как украсть миллионы.
      Эти люди однажды дали Минтаю спутниковый телефон для экстренной связи.
      И телефон этот лежал в чемодане...
      Бывший военный финансист Михаил Юрьевич Канарин, тайный миллионер, не очень удачливый аферист и тихий совладелец провинциальной фирмочки «Проект Миллениум» повесил короткий автомат на шею, сполз на заднице по скату крыши и взялся двумя руками за ограждение пожарной лестницы, намереваясь спуститься вниз.
      Ему нужно было всего-то сделать один звонок – пока рядом никого не было.
      Он был уверен, что за время его отсутствия ничего не произойдет. Ведь округа была пуста...
      Он ошибся.

            * * *


      Мы медленно и осторожно спускались по лестнице, ожидая, что услышанные Олей звуки повторятся.
      Но всё было тихо.
      - Точно, послышалось, - решил Димка, встав перед входом в зал ожидания и заглядывая в него, как в пещеру великана-людоеда, подступы к которой были завалены барахлом пожранных людей — это мы тут так намусорили.
      Я в зал не смотрел. Я следил за тылами. В какую-то секунду мне показалось, что в темном углу возле касс, за колонной, на которой висело расписание электричек, что-то шевельнулось. Я шагнул вправо, поднял фонарь повыше и направил луч в сумрак — если там кто-то и был, то он очень хорошо прятался.
      - Чего ты? - зашипел на меня Димка.
      - Не знаю пока, - сказал я и сделал маленький шажок вперед. Под ногу попало что-то мерзкое и скользкое — мне почему-то показалось, что я раздавил огромного паука. Едва не закричав, я посмотрел на пол.
      Это была кошка.
      Впрочем, опознать зверька сразу я не сумел: задняя часть его тела была буквально изжевана; то, что я принял за хвост, оказалось вывалившейся кишкой; шерсть, где она осталась, больше походила на пропитавшийся кровью и грязью войлок. Лишь голова была целой, если не считать надорванного уха и вывернутой вбок челюсти. Но чтобы увидеть голову, мне пришлось сдвинуть маленький трупик — я сделал это острием своего нового мачете.
      - Там, кажется, открыто, - сказал вдруг Димка, указывая стволом в сторону железной двери с надписью «Комната полиции».
      - И кто-то тут трапезничал, - сказал я, пинком отправляя ему под ноги кошачьи останки. Круглая голова оторвалась и покатилась, глухо постукивая.
      - Крысы?
      - Должно быть, эти крысы отперли дверь... - Теперь и я видел черную щель в притворе.
      - Если это обращенные... - Димка жестом велел следовать за ним. - Тогда почему они не нападают?.. - Он крался к железной двери. - Где они?
      Я не стал напоминать ему о шорохах и неясном движении в темных углах.
      Нам вообще следовало перестать говорить.
      - Тс-с, - сказал я беззвучно и поднес палец к губам.
      Оля посмотрела на нас, как на ненормальных. Она не понимала, почему мы еще здесь, почему не мчимся со всех ног к выходу. Я и сам это не очень-то понимал.
      - Встань справа, - шепнул мне Димка и жестом пояснил, что я должен рубить тех, кто может выскочить из единственной комнаты, которую мы еще не обследовали.
      В этот момент мы все услышали тихий тонкий писк. За дверью, определенно, было что-то живое.
      Димка быстро нас оглядел. Вооруженная пистолетом Оля стояла на самом опасном месте – точно напротив двери; мне это не понравилось, но менять что-то было поздно.
      Димка распахнул дверь и отпрыгнул, направив в проём ствол охотничьего ружья и светодиодный фонарь, похожий на палицу. Со своего места я не мог видеть, что происходит в комнате, но и Димка, кажется, видел не больше моего. Зато теперь я почувствовал запах — тяжелую вонь мокрой псины и разлагающегося мяса.
      Опять что-то пискнуло — совсем уже рядом. Я приготовился рубить — щупальце ли, лапу, клешню или башку — что первое сунется из-за двери. Мы все были в диком напряжении. А я физически ощущал ход времени, слышал его — мгновения щелкали, будто лопающиеся на раскаленной сковороде семечки.
      Но ничего не происходило.
      А потом я увидел, как странно — совершенно не к обстановке — меняется лицо Оли. Шагнув к двери, она опустила пистолет — её словно неведомая гипнотическая сила потянула вперед.
      Димка окриком попытался остановить Олю.
      Но она, блаженно улыбаясь, присела на корточки, протянула руку с открытой будто для милостыни ладонью.
      Я ничего не понимал, пока не услышал призывное «кис-кис-кис» и не увидел маленький серый комочек, смешно перевалившийся через стальной порожек комнаты.
      Крохотный котенок ткнулся мордочкой в Олины пальцы, и она засмеялась.
      У меня от этого смеха внутри будто лопнуло что-то — остекленевшая душа, может быть? Я на пару секунд забыл обо всем, заулыбался как дурак, на Олю и котенка глядя.
      И не успел среагировать, когда из-за двери выпрыгнула приземистая уродливая тварь, похожая на безволосую обезьяну. Она длинной своей лапищей смахнула котенка и опрокинула Олю.
      Грохнул выстрел — Димка был начеку.
      Тварь завизжала, закрутилась на месте.
      Я, опомнившись, подскочил к ней, рубанул, особо не целясь – да и как там было выцеливаться? Но попал удачно – клинок мачете с хрустом перебил какую-то кость, и тварь свалилась на пол.
      Я ударил её еще несколько раз, наступив ногой на дергающуюся конечность, а потом и вовсе её отрубив. Димка подбежал, встал рядом со мной. Он не стрелял, конечно же. Берег патроны, держал уродливое существо на мушке.
      Тогда я взял мачете двумя руками и воткнул его в морду обращенного — примерно туда, где у человека была бы переносица. Навалился на рукоять всем весом, потом нажал на нее, как на рычаг гильотинных ножниц для резки железа.
      Череп раскололся, словно кокос. Бурая жижа растеклась по полу, и я отступил, не желая пачкать ноги.
      - Раззява! - сказал мне Димка.
      Я виновато потупился.
      Нам, впрочем, не до выяснения отношений сейчас было. В темной комнате за открытой железной дверью могли скрываться и другие такие же, не знакомые нам прежде, твари.
      Если бы тогда я был старшим группы, я велел бы понадежней заблокировать вход и сваливать.
      Но старший был Димка. Он сказал:
      - Вперед!
      И мы с Олей подчинились.
      - Как ты? - успел спросить я у нее.
      - Нормально, - ответила она и, сунув руку в наружный карман поношенного пальто-тренчкота, украдкой показала мне котенка. Он был жив.

            * * *


      Минтай слышал выстрел, раздавшийся в здании вокзала.
      В этот момент он лез на крышу по пожарной лестнице и тащил «дипломат» с деньгами и спутниковым телефоном. Он немного успокоился, получив свое; он думал о звонке и гадал, не разрядилась ли батарея спутникового телефона. Он уже выстраивал в мыслях разговор с далекими подельниками, расставлял акценты, примерял интонации: вытащите меня, обеспечьте безопасность, и я отдам вам наличку, а потом помогу вытянуть застрявшие в банках деньги...
      Прозвучавший выстрел напугал его.
      Не успев забраться на крышу, Минтай торопливо сунул пластиковый чемодан за ступеньку лестницы, прижал его коленом и полез свободной рукой за рацией. Он спешил — его буквально колотило. Все планы могли рухнуть. Надо было срочно выяснить, что происходит.
      Рация выскользнула из его озябших и потому неловких пальцев и полетела вниз.

            * * *


      Мы вошли в комнату, где когда-то размещался полицейский пост.
      Окон здесь не было, так что нам потребовалось какое-то время, прежде чем мы смогли сориентироваться в заваленном разбитым хламом помещении, а верней сказать, в тамбуре, отделенном от основной комнаты гипсокартонной перегородкой. Вонь стояла такая, что мы едва дышали. Мы даже разговаривать не могли — дыхание перехватывало, и голос сразу садился. Поднявшаяся пыль искрилась в лучах наших фонарей.
      Я жался к стене, старался держаться поближе к Оле.
      Осмотревшийся Димка бесстрашно попёр вперед - перелез через опрокинутый сейф, раздавил осколок зеркала, ногой отодвинул сломанный офисный стул, заглянул за железный шкаф и бросил перед собой луч фонаря — в комнату.
      Тут же, быстро отодвинувшись, повернулся к нам.
      Лицо у него было... Ну, словно бы замороженное...
      - Там... - Он подавился, заперхал.
      Я шагнул через лежащую скамейку, заглянул через проем в комнату. Ничего особенного не увидев, повёл фонарем вправо, влево – грязь, пыль, разруха... Откашлявшийся Димка подсветил мне.
      - Вон там!
      - Что это?!
      Теперь уже я глотнул вонючего воздуха больше, чем следовало — меня едва не вырвало.
      На полу возле дальней стены между письменным столом и массивной этажеркой было устроено нечто вроде огромного гнезда. Выглядело оно как обычная куча мусора — тряпье, бумага, куски поролона, обломки мебели; всё это было навалено на железную койку так, что под ней оставалось свободное пространство. И там, под койкой, кто-то возился, шуршал, ворчал и причмокивал.
      Мне опять неистово захотелось сбежать. Но в куче мусора я разглядел нечто такое, что мне сразу стало понятно — просто так мы отсюда не уйдем. Именно на эту вещь указывал мне Димка. А не на гнездо, как я сперва решил.
      - Берегись!
      Мелкая тварюшка, похожая на ту, что мы прикончили, выползла из-под койки, ощерилась на нас, поднялась на дыбы. Росту в ней было сантиметров сорок. Не только по величине, но и по пропорциям тела было понятно, что это не взрослая особь, а детеныш.
      - Щенок, - сказал Димка и, шагнув навстречу бросившейся к нему тварюшке, сбил её прикладом и прижал ногой к полу.
      - Да их целый выводок! - крикнул я.
      - Быстрей! - рявкнул Димка, свирепо глянув в мою сторону.
      Я подскочил к нему, махнул мачете. Увидел, что из-под кровати, наползая друг на друга, выбираются другие такие же твари — некоторые чуть больше, некоторые совсем мелкие; одна чавкала, дожевывая еще живой кусок мяса, бывший котенком. Я увидел еще двух котят — у одного была перебита лапка, другой просто выглядел помятым. Твари, кажется, играли с ними, не торопясь сожрать, свои охотничьи инстинкты тренируя. А мы помешали их забаве.
      За моей спиной будто доской по столу трижды ударили. Это Оля открыла огонь: три выстрела, два точных попадания — ближайшие к нам твари ткнулись рылами в пол и засучили лапами.
      - Морлоки какие-то, - сказал Димка. - Дай топор!
      Я отдал. Он быстро закинул ружье за плечо, всучил свой фонарь Оле, велел ей не тратить патроны и светить на морлоков. Я встал рядом с Димкой — хочется написать, что «плечом к плечу», но на самом деле стояли мы в метре друг от друга, чтоб не мешаться: и топор, и мачете требовали хорошего замаха.
      То, что мы тогда сделали, было больше всего похоже на избиение бельков — детенышей тюленей. Только эти детеныши вовсю огрызались. Если бы они кинулись на нас разом, мы могли бы и не отбиться.
      Потом мы насчитали четырнадцать тел. Как они помещались под одной продавленной койкой – ума не приложу. Может, у них там дыра в полу была? Мы не удосужились проверить.
      Когда последний морлок затих, Димка вытер топор подобранной тряпкой и вернул его мне.
      - Наконец-то, - сказал он, тяжело дыша, и вытащил из кучи предмет, ради которого он так сюда рвался.
      - Серия сто, - Димка буквально сиял, похлопывая по пластиковому цевью найденного автомата. Он отделил магазин, заглянул в него и засиял еще сильней. - Надо всё перерыть! Наверняка, еще что-нибудь найдем!
      Он зашагал к выходу, наступая на изрубленные трупики морлоков, перескакивая опрокинутую мебель.
      - Ты куда? - удивился я.
      - Нужен свет. Больше света! И вентиляцию устроим. Ломай перегородку!
      Я поспешил за Димкой — одному в этой комнате было очень неуютно.
      Гипсокартонная стенка оказалась хлипкой — я пробил в ней несколько дыр, а потом мы расшатали её и опрокинули, принялись рывками оттаскивать в сторону, чтоб не мешалась на ходу. Оля не пыталась нам помогать. И тогда Димка крикнул, чтобы она открыла дверь пошире.
      Но дверь открылась сама, когда Оля только протянула к ней руку.
      За порогом стоял морлок — взрослый, высокий и крепкий. Он был голый, если не считать ботинка на его правой ноге. Готов поклясться, это был ботинок сорок пятого размера.
      Увидев нас, морлок окрысился и зашипел.
      Оля остолбенела.
      И я понял, что мы ничего не успеем сделать, чтобы её спасти.

            * * *


      Минтай попытался подхватить рацию — и едва не упал сам. Высота была невеликая – метра три. Вряд ли бы он разбился.
      Но для рации, сделанной в Китае, даже такая высота оказалась фатальной — пластмассовый корпус не выдержал удара о бетон, треснул и развалился на несколько частей.
      Минтай выругался и полез вниз.
      Потом спохватился и вернулся за чемоданом — потерял еще несколько секунд.
      Он всё никак не мог решить, что же ему делать. Он растерялся. Звонить подельникам через спутник, используя, возможно, последние минуты одиночества? Или прежде выяснить, что за стрельба случилась в помещении вокзала? Но как? Забрать последнюю рацию из машины, оставив девчонок без связи? Или самому войти на вокзал, найти стрелявших? Но тогда все узнают, что он покинул пост... Нет, наверное, лучше просто ждать...
      Минтай опять заругался.
      Девчонки видели его. В Кате он был уверен — она его не выдаст, не скажет остальным, что он оставлял пост. Но вот Таня... Хорошо, что рация не в ее машине!
      Минтай смятенно топтался и крутился, то за лестницу хватаясь, то ко входу на вокзал пару шагов делая, то к автомобилям отступая.
      Так он потерял еще несколько минут.
      Потом, все же, надумал, направился к машинам. Отобрал рацию у Кати — она отдала не сразу. Но выйти на связь сам не решился, побоялся при свидетелях отвечать на возможные неудобные вопросы. Побежал к лестнице, чтобы поскорей забраться на крышу, откуда уже можно было с нами поговорить. Хотя надо было придумать какое-то оправдание, нужно было как-то объяснить, каким образом рация девчонок попала к нему, и что случилось с его рацией...
      Опять Минтай замешкался, опять потерял время.
      На крышу он так и не забрался.
      Поднявшись ко второму этажу, Минтай повернулся и заметил движение за перронами. Он решил, что это военные цепью идут к вокзалу – пять человек, десять, двадцать... Минтай понял, что надо сдаваться. Он даже рацию не стал доставать, чтобы нас предупредить. Он боялся, что Димка, услышав о приближении вооруженных людей, сделает какую-нибудь глупость. А если дело дойдет до перестрелки, то шансов выжить у нас не будет.
      С властью, кто бы сейчас за ней ни стоял, надо сотрудничать — так решил Минтай.
      Он опять начал спускаться, поглядывая на приближающиеся фигуры.
      Вот первые солдаты вышли на открытое место... Но почему они выглядят как оборванцы?..
      Минтай застыл; повис на перекладине лестницы.
      Это были не военные, нет. Это были обращенные! Пять, десять, двадцать, сорок!
      Зомби шли из города. И это были другие зомби, не те, каких мы видели раньше. Эти зомби не качались, как пьяные, и не подволакивали ноги. Он шагали ровно и уверенно. Они умели загодя обходить препятствия. Они могли действовать совместно, координируя свои действия.
      А еще они отлично бегали — так быстро, что ни один человек не смог бы от них убежать.
      Когда Димка увидел этих зомби, он назвал их дедайтами.
      Эти твари были последними, кому он дал имя.
      Я и сейчас зову их так. И предпочитаю с ними не встречаться.

            * * *


      Как я уже сказал, спасти Олю не мог ни я, ни Димка — здоровенный морлок готовился откусить ей голову, а мы стояли как минимум в трех метрах от двери, держали эту чертову перегородку, придавившую нам ноги. Даже если Димка и успел бы поднять ружье, стрелять все равно было нельзя — Оля заслоняла собой обращенного, и вся картечь попала бы ей в спину.
      Но все же мы попытались хоть что-нибудь сделать: Димка выпустил перегородку и потянулся к ружью, а я, понимая, что сейчас коснусь залитого кровью трупа, ринулся вперед.
      Мы не спасли Олю.
      Её спас длиннолапый гуль. Он упал с потолка на спину морлока. Его жвалы, похожие на ржавый капкан, впились морлоку в шею. Мощные суставчатые лапы, отчетливо щелкнув, выпрямились — и гуль вознесся куда-то под потолок вместе со своей жертвой.
      - Закрывай дверь! - заорал Димка.
      Я оттолкнул остолбеневшую Олю (в тот момент мне казалось, что я толкаю обезглавленное тело), схватился за железную дверную ручку и, потеряв равновесие, запутавшись ногами в мусоре, повис на ней.
      - Быстрей!
      Я увидел еще двух гулей, скачущих по холлу вокзала словно гигантские блохи. Они ловили морлока – подростка, если судить по его размеру. Тот, вереща, метался из угла в угол.
      Один из гулей заметил меня. Он присел, растопырил конечности, затрещал чем-то, похожим на жесткие подкрылки, защелкал челюстями.
      Я не собирался рассматривать эту тварь. Наконец-то сумев нормально встать на ноги, я захлопнул металлическую дверь. И вовремя. Гуль ударился в железо так, что оно заметно погнулось, а меня едва не опрокинуло на спину. В возникшую щель сунулся черный палец гуля — я тут же схватил его, начал выламывать. Загремел, залязгал засов — это подоспевший Димка помогал мне запереть дверь, давил на нее плечом. Но дверь не поддавалась — мешал и палец гуля, и оказавшийся на пороге мусор. Мы боролись минут пять, а может и все десять, сдерживая содрогающуюся дверь. Не знаю, чем всё кончилось бы, если б не Оля — она выскочила справа от меня, рубанула топором по влезшей пятерне гуля, вторым ударом отсекла палец, который я никак не мог выпустить, так как его загнутый коготь проткнул мою ладонь насквозь. Потом Оля два раза выстрелила из пистолета в щель и, подгадав момент, быстро вытянула из-под двери обрывок ватного матраса.
      Дверь захлопнулось.
      Засов, сваренный из ребристых прутков арматуры, встал на место.
      Я буквально упал. Ноги уже не держали, тряслись. Рядом со мной, тяжело дыша, опустился Димка.
      - Откуда они тут взялись? - пропыхтел он.
      Дверь гремела от ударов.
      - Откуда они взялись?! - вдруг заорал Димка во весь голос. - Откуда?!
      Он выхватил рацию, попытался вызвать Минтая. Тот молчал. Тогда Димка попробовал связаться с девчонками. Но и они не отвечали.
      Надо ли объяснять, что мы тогда подумали?
      Мы оказались блокированы в глухом темном помещении, где было не продохнуть, где на полу валялись убитые нами твари, некоторые из которых могли внезапно ожить. Все наши вещи остались за железной дверью. У нас при себе не было ни еды, ни питья.
      Вряд ли можно было рассчитывать на то, что так внезапно объявившиеся обращенные скоро покинут вокзал. Они знали, что мы рядом. Они толкали запертую дверь, царапали её когтями. Я даже слышал, как они тянут ноздрями воздух.
      Димка отодвинул стальную шторку, закрывающую круглый стеклянный глазок.
      Что-то холодное и шершавое легко коснулось моей измазанной кровью руки. Я не закричал только потому, что у меня перехватило дыхание. Оля как-то почувствовала мой ужас. Повернулась ко мне, посветила фонарем.
      Мне в ладонь тыкался мордочкой крохотный котенок.
      - Их там всё больше, - сказал прильнувший к глазку Димка. - Похожи на зомби. Но другие. Дедайты какие-то. Надеюсь, они ждут не нас, а электричку...
      Сейчас я смеюсь, вспомнив эту его шутку — последнюю, кстати.
      А тогда никто даже не хмыкнул.

      [ читать дальше ]