Михаил КЛИКИН

Интервью каналу Я.Дзен "Записки литературного редактора" - 18 ноября 2019

1. Михаил, как вы пришли в литературное творчество? Было ли это случайностью или осознанной целью?

«Это был естественный и последовательно развивающийся процесс. В детстве я сочинял стихи, в институте баловался прозой; перед армией отправил рассказы на литературный конкурс, проводимый региональным отделением Союза Писателей, получил приглашение поучаствовать в работе молодёжного литературного объединения. Но приглашением не воспользовался, так как с гитарой и чемоданом убыл к берегам Байкала. После армии попробовал себя в журналистике, потом отправил небольшой рассказ на сетевой конкурс. По результатам конкурса вышла маленькая самодельная книжечка, где был и мой опус. После этого я набрался смелости, отправил фантастический рассказ в журнал «Техника-Молодёжи» — там случилась первая публикация, за которую я получил гонорар. Затем попробовал опубликоваться ещё в нескольких журналах — получилось. После написал книгу «Личный враг бога», отправил текст в несколько издательств. Книга вышла в Эксмо, примерно в то же время в другом издательстве вышла вторая книга – «Три легенды».
Довольно скучно, правда?..»

2. Какова судьба Вашей первой книги? Как она встретилась с читателями и издателями?

«Тут возникает вопрос, что считать первой книгой. Сначала я написал «Личного врага бога» — довольно объёмистое сочинение о виртуальной реальности и компьютерных играх. Сейчас это популярный жанр, называемый ЛитРПГ, а тогда подобная тема была ещё в новинку.
Второй книгой были фэнтезийные «Три легенды». Они, как и «Личный враг бога» вышли в 2001 году. И на пару месяцев раньше первой книги. Так получилось из-за того, что «Личный враг бога» очень долго гулял по издательствам.
То есть если считать по дате выхода, то первыми получаются «Три легенды». Если по дате окончания рукописи — то «Личный враг бога».

3. Какое из Ваших произведений вы выделяете среди других? Есть ли любимая книга?

"Они все разные. Поэтому они все выделяются. Сейчас я думаю, что, возможно, это была моя ошибка. Наверное, надо было бить в одну точку, работать в одном жанре, набирая аудиторию. Но мне это скучно. Впрочем, я никогда не воспринимал своё писательство всерьёз, для меня всегда это было хобби. Я просто делал то, что мне хотелось и что нравилось.
А любимых книг у меня нет. Я ко всем отношусь ровно, знаю их недостатки. Вот любимые рассказы есть. Это очень простой, но трогательный «Самый лучший внук», военный «Обречённый на жизнь», деревенские «Наш упырь» и «Чёрный кобель Жук», колхозный «Мёртвые пашни». Ну и ещё штуки три-четыре, наверное. Думаю, рассказы мне даются лучше. По крайней мере, я могу их перечитывать. Они, кстати, доступны у меня на странице и на сайте Автор.Тудей».

4. Кого из писателей Вы считаете своими вдохновителями или, может быть, учителями?

Мне всегда нравились Брэдбери, Саймак, Чехов, Стругацкие, Марк Твен, Стейнбек. Да много ещё кто! Но разве могу я назвать их вдохновителями или учителями? Я их просто читал.

5. Вы работаете и в межавторских проектах. В чём специфика этой работы? И что Вы предпочитаете – создавать собственный мир или писать в рамках уже заданной реальности?

«Свой мир создать, конечно, хорошо, но за него платят в разы меньше. Впрочем, не надо думать, что для меня это имеет большое значение. Я дважды отказывался от участия в крупных и хорошо известных проектах. А уж если я соглашаюсь поработать в чужом мире, то стараюсь привнести туда что-то своё. Но это, наверное, любой автор так делает. И специфика, думаю, именно в этом: остаться собой, находясь в чужом пространстве».

6. У Вас есть книги и в жанре фэнтези, и в жанре фантастики. Какой из этих жанров Вам ближе и почему?

«Они мне одинаково близки, и одинаково далеки. Выбор диктуется замыслом. В какой-то степени антуражем. Хотел я написать историю про то, как люди пытаются изменить свою судьбу, предопределённую богами, — сделал фэнтези «Малыш и Буйвол». Хотел отразить какую-то часть своего личного армейского опыта — обратился к боевой фантастике «ближнего прицела» — написал «Идеального врага».

7. Непростой вопрос. Сейчас очень заметно гендерное разделение в литературе: женщины пишут для женщин, мужчины – для мужчин. Как Вы думаете, с чем это связано?

«Может быть, с тем, что большинство авторов пишет книги для себя?»

8. Как Вы думаете, какая тематика или жанр наиболее востребован сейчас среди читателей-мужчин? И, соответственно, на что стоит обратить внимание мужчинам-писателям?

«Хитрый вопрос. Для начала надо бы определиться в терминах. Кто такие «читатели-мужчины». Все люди мужского пола? А подростки? А старики? Нельзя в одну корзинку складывать сидевшего работягу, который изредка читает каких-нибудь «бешеных», живущего с мамой аспиранта, увлечённого мангой, и, скажем, благочинного отца большого семейства, который вместе с детьми перечитывает «Денискины рассказы». Аудитория есть у любого жанра. В популярных жанрах и конкуренция больше. Ну, начнёте вы писать ещё один роман про «попаданцев» — и затеряетесь в рядах подобных. В современном мире важно не то, что вы написали, а то, как вы расскажете людям о своей работе. Вот на это и надо обратить внимание».

9. Что бы Вы пожелали авторам начинающим авторам, которые только ещё пишут свою первую книгу?

«Ну, во-первых, я порекомендую им подписаться на группу ВКонтакте «Как писать книги». Я там коллекционирую цитаты разных людей о литературной работе. Не уверен, что советы других писателей надо слушать, тем более, они порой противоречат друг другу. Однако, подобное чтение способно хорошо стимулировать, настраивать на нужный лад и мотивировать начинающего (да и не только) автора.
А во-вторых... Мне кажется, в литературе нужно искать себя. Свою тему, свой стиль, свой собственный язык, интонации, свою форму. Будьте узнаваемы. И тогда, быть может, о вас узнают...»

«Автор никому ничего не должен» - интервью журналу "DARKER" (ноябрь 2014)

Михаил Кликин — писатель из города Иваново, автор романа «Один» — отличного образчика зомби-хоррора. Самое интересное в этой книге — то, что ее автор прекрасно знает западные каноны жанра, но ни в коей мере не пытается им подражать. С другой стороны, он пишет на русском материале, но естественно, не пытаясь впадать в нарочитую «русскую экзотику». О его понимании жанра и об особенностях творчества, о популярности зомби и потенциальной экранизации — обо всем этом мы поговорили с Михаилом Кликиным в эксклюзивном интервью журналу DARKER.

Помните ли вы первое ваше столкновение с жанром «хоррора»? Что это было за произведение и какие переживания оно вызвало? Смогло ли потом какое-либо произведение превзойти эти впечатления — в смысле напугать еще сильнее, к примеру?

Сложно вспомнить что-то определенное и конкретное. Нашему поколению довелось жить на сломе, так сказать, эпох. Мы — советские подростки, к тому же еще и провинциальные — плохо представляли, что такое «horror». Поэтому, например, искренне полагали, что «Охотники за привидениями» или «Кинг Конг» — это и есть фильм ужасов. «Охотников» нам не показывали, а вот «Кинг Конг» в кинотеатрах был. Особенно пугала сцена появления гигантской обезьяны перед персонажем Джессики Ланж (это сейчас она Лэнг, а тогда была Ланж).
Хорошо помню, как вместе с отцом смотрели в районном доме культуры «Кита-убийцу» (он же — «Смерть среди айсбергов») — это не «Челюсти», конечно, но впечатление на меня фильм произвел.
И хорошо помню «Тайну острова чудовищ», которая также шла в прокате позднего СССР, — мы, школьники, воспринимали этот фильм именно как киноужасы.
А потом появились видеосалоны и стали нас просвещать.
В университете я был уже довольно подкован, читал тематические журналы, покупал каталоги видеофильмов. Из этих книг, кстати, я узнал много английских слов (в школе я учил французский) — названия-то фильмов писались на двух языках. В приоритете у меня были фильмы о боевых искусствах и «ужасы». Любил фильмы о всяких тварях — и чтобы обязательно со спецэффектами. Нравились (но почти не пугали) «Кошмары на улице Вязов». И я всегда покупал билет на любой, не виденный раньше, фильм про зомби...
Если же говорить о книгах, то тут несколько проще. В школе я был членом районного клуба любителей фантастики, и наш руководитель, а по совместительству учитель истории Евгений Борисович Смирнов, знакомил нас с новинками фантастики. С его подачи я и познакомился с романами Стивена Кинга. В самом конце восьмидесятых его понемногу печатали некоторые журналы.
Не могу сказать, что «horror» меня пугал. Всегда было понимание, что это просто развлечение — как аттракцион. Пугали меня совсем другие вещи. Например, «Собака Баскервилей», прочитанная в четвертом классе.

Вообще, должен ли автор, работающий в жанре хоррора, ставить своей целью именно напугать своего читателя (слушателя, игрока — и так далее)? Можно ли, с вашей точки зрения, считать хоррором произведения не страшные, но, допустим, содержащие много неприятных, натуралистичных описаний? Или, напротив, «работающие» только над созданием загадочной, таинственной атмосферы и не показывающие никакой «конкретики»?

Я обычно говорю, что автор никому ничего не должен.
Наверное, если ставить себе целью создание произведения в некоем жанре, то надо следовать определенному канону. И именно канон, как мне думается, позволяет причислить некую работу в обозначенному жанру. Можно снять самый настоящий, но совершенно не пугающий фильм ужасов. А можно сделать, к примеру, роман про любовь, но такой, что не всякий сможет читать его ночью в одиночестве — страшно будет.


В какой вообще форме вы предпочитаете хоррор — литература, кино, может быть, игры?

Кино, конечно.

Можете ли назвать несколько ваших любимых произведений в хорроре? Оказали ли они влияние на ваше собственное творчество?

На то, что я делаю, влияет абсолютно всё. В том числе и просмотренные фильмы, и прочитанные книги. Не обязательно любимые.
Нравятся старые фильмы Фульчи, Ромеро и Ардженто — в них есть нечто, чего нет в современном кино. Из новодела выделяю «Рассвет мертвецов» Снайдера, хотя пересматривать уже не тянет. С удовольствием недавно пересмотрел два «Репортажа» — третий до их уровня не дотягивает, на мой взгляд.

Есть ли какие-то границы, переходить которые даже в рамках хоррора вы считаете для себя недопустимыми: например, насилие над животными или детьми? Или же, все зависит от того, насколько важной частью истории окажется эта сцена?

А что не так с насилием над животными?
Каких-то сознательных, осознанных ограничений у меня нет. Есть нечто бессознательное, интуитивное, личностное — какие-то рамки, о которых не знаешь, пока не сработает триггер в мозгу — это не совесть, но что-то близкое. Просто, работая над какой-то сценой, вдруг понимаешь, что получается нечто неприятное; тебе просто не хочется это писать. В общем-то, это чувство можно преодолеть. Если очень нужно.

Многие считают важным для жанра наличие некоего «социального комментария» — в частности, именно за это хвалили фильмы Джорджа Ромеро. Как на ваш взгляд — это действительно важно или роман, рассказ должен быть, прежде всего, хорошей историей, а идеи, социальные комментарии — вторичны и не являются главным?

Тут опять же — «автор никому ничего не должен».
У каждого автора свое понимание. Хотел Ромеро изобразить современное общество в виде толп зомби, рвущихся в супермаркет, — да, пожалуйста! Хотел какой-нибудь зоб ромби сделать тупое мясное мочилово — он в своем праве. У каждого продукта найдется свой потребитель. А угодить всем всё равно не получится.
Главное, чтобы было интересно.

Вы частенько называете себя «деревенским писателем». Что вкладываете в это понятие? Русская деревня в ваших произведениях всегда получается очень симпатичной, живой, даже если вокруг все мрут, а потом оживают. Для вас это не просто декорации?

Это не я себя называю, это меня так называют.
Я уже говорил здесь, что на меня, как на автора, влияет абсолютно всё — автор, как хомяк, всё тащит в свою норку, чтобы потом это как-то где-то использовать. Так уж вышло, что я значительную часть жизни провел в сельской местности. А детские впечатления, как известно, самые яркие. Поэтому я и пишу довольно много про деревню, про село, — делюсь тем, что пережил, что видел и вижу.

Как вы работаете со страхом? Трудно ли использовать эту эмоцию в собственных произведениях? Заранее планируете эпизоды, где можно нагнать жути, пощекотать нервы читателя, или же это получается само собой?

По-разному бывает. Иногда планирую. Иногда само собой выходит.
На мой взгляд, нагнать жути в тексте довольно просто. Куда сложней, например, заставить человека смеяться. Или плакать.
Всех пугает неизвестность и темнота. Непонятные шорохи. Ожившие тени. Автор должен заставить читателя читать чуть медленней.
Вчитываться.
Пусть читатель представит себя на месте персонажа.
А для этого надо найти нечто общее между персонажем и читателем...
А еще добавить саспенс, о котором много писал Хичкок...
В общем, какие-то рецепты по созданию атмосферы страха найти можно. Но я обычно пишу по наитию.

У вас в романе (и на его сайте, и в вашем ЖЖ) большое количество упоминаний зарубежных фильмов, игр, книг, связанных с зомби-тематикой. На ваш взгляд, велика ли разница в подходе к этой теме у автора отечественного и у зарубежного? Если она есть, то в чем заключается? Какой подход вам, может быть, ближе?

Не очень понял вопрос.
Есть ли разница между русскими зомби и зарубежными?
Но это просто невозможно сравнивать. Русских зомби не существует, есть несколько авторов, работавших в этой теме, но это нельзя назвать неким явлением, некоей, прошу прощения, культурой. Это именно единичные самостоятельные произведения — книги, игры или фильмы, которые невозможно объединить по каким-то общим признакам, критериям.
Наверное, в этом и есть разница...

Чем объясните очередной всплеск популярности зомби? По-вашему, зомби-жанр больше ужасы или постапокалиптика? Есть ли между ними четкая грань?

Ну, лично я никакого очевидного всплеска не заметил. Фильмы и книги про живых мертвецов выпускались регулярно. Другое дело, что до массового потребителя они не доходили. Некоторое изменение, как мне показалось, произошло, когда в прокате появился «Рассвет мертвецов» Снайдера. Тогда получилось привлечь к этой теме массового зрителя. Ну и понеслось...
«Зомби-жанр» стал слишком широк, чтобы его можно было отнести к какой-то группе — ужасы, или постапокалиптика, или еще что-то. Уже и комедии снимают, и драмы, и боевики. Что на очереди? Производственный роман?
Если же брать канон, если обратиться к истокам, то зомби-муви, конечно, ужасы.

Вашему перу принадлежит один из лучших рассказов антологии «Зомби в СССР» — «Мертвые пашни». Несколько лет назад прошла информация, что рассказ собираются экранизировать, а вы взялись за сценарий. Как продвигаются дела в этом направлении?

Насколько я знаю, дело было так. Однажды Алексей Федорченко и Дмитрий Воробьев (создатели «Овсянок» и «Первых на Луне») подумали, что неплохо бы сделать фильм про зомби. Они купили первую подвернувшуюся книгу на эту тему — это оказались «Зомби в СССР»...
Сценарий я довольно давно написал и даже получил за него аванс. Но, как я понимаю, найти финансирование под такой проект оказалось непросто. Тем не менее, в недавнем интервью Алексей Федорченко подтвердил, что желание сделать фильм у них не пропало...

Тем временем на вашем сайте в разделе планов можно найти «Мертвые пашни 2». Речь о продолжении киносценария с прицелом на телесериальный формат или же в виду имеется рассказ/повесть/роман? Расскажите немного о сюжете «сиквела».

Продюсер практически сразу сказал, что они рассматривают возможность сделать не только полнометражный фильм, но и его продолжение, и телесериал. Предложение по второй части было простое — зомби выбираются из деревни и направляются в город.

И под занавес интервью — несколько традиционных для нашего журнала вопросов. Не пугайтесь. Что произойдет, если закрыть четырех человек в комнате без окон с тремя табуретками, двумя мотками веревки и одним ножом?

Человек с ножом всех победит, если только в этой компании нет Джекки Чана, который знает, как правильно обращаться с веревками и табуретками.

Что можете посоветовать авторам, которые делают первые шаги в литературе вообще и в ее «темных» направлениях в частности?

Зайдите на мой сайт и посетите раздел «Писателям».

И пожелайте что-нибудь нашим читателям.

Отложите это интервью и почитайте что-нибудь поинтересней.

Спасибо за интервью, Михаил!

Беседовал Василий Рузаков

Интервью по поводу выхода книги "Турист"

Артём Помозов: Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

Михаил Кликин: Здравствуйте. Меня зовут Михаил. Фамилия моя – Кликин. Но это псевдоним. От настоящей фамилии он отличается наличием еще одной буквы. В настоящий момент живу в городе Иваново. Работаю системным администратором, а еще пишу разные тексты.

Артём Помозов: Почему вы решили заняться этим неприбыльным – по нынешним меркам, естественно, делом? Почему начали писать? Что вас подтолкнуло к этому? В каком возрасте вы завершили работу над своим первым литературным произведением? Я хочу сказать, над таким, которое не стыдно вспомнить. Будь то рассказ, повесть или роман – не имеет значения

Михаил Кликин: Когда я решил этим делом заняться, оно казалось вполне себе прибыльным. Тогда первый тираж новой книги топового автора превышал 100 тыс. экземпляров, а безымянные новички могли рассчитывать на 10-15 тыс. экземпляров своей первой книжки, плюс вполне реальные допечатки и переиздания, с гонораров за которые в основном авторы и жили.
Но писать я стал не из-за денег и тиражей. Это был такой естественный, постепенный, развивающийся во времени процесс. Кажется, я еще не умел писать, а уже что-то сочинял. В первых классах я писал стихи. Потом придумывал рассказики – пока еще не фантастику, просто небольшие зарисовки «про жизнь». Статьи небольшие писал для региональных газет. Потом была первая безгонорарная публикация в малотиражном «самиздатовском» сборнике. Потом «Техника-Молодёжи» взяла у меня рассказ, и я получил гонорар. Потом случилась первая книжка… Оно как-то само так шло. Хобби у меня такое было – книжки писать.
Первая работа, которую не стыдно вспомнить, была написана во втором классе для школьной стенгазеты. Это было стихотворение про советских партизан. Начиналось оно словами: «Тишина. Ни шороха, ни звука…», а заканчивалось: «И сейчас взорвётся мина! Полыхая заревом огня, Разнесёт она фашистские машины, А сапёров наградит Страна!» В середине, помню, было еще много других разных слов. Но с публикацией возникла проблема. Газета была новогодняя, так что стих забраковали – тематика не та оказалось. Обидно было. Стих-то хороший получился, лучше тех, что вошли в газету.

Артём Помозов: Какого известного автора – не важно, отечественного или зарубежного вы можете назвать своим «учителем»? Кто повлиял на ваше творчество? Если такие писатели вообще существовали.

Михаил Кликин: Ну вот чтобы прямо учителей – таких у меня не было. Мне нравились кое-какие авторы, я неумело подражал им в чем-то. Иногда в их книжки подглядывал, чтобы посмотреть, как они, к примеру, диалоги пишут. Если говорить про фантастику - это Саймак, Бредбери, Кинг, Стругацкие. В поэзии – Маяковский и немножко Есенин. Я вообще много читал, но беспорядочно.

Артём Помозов: Есть ли какая-нибудь книга, которую вы бы посоветовали прочесть абсолютно всем?

Михаил Кликин: Стейнбека, пожалуй. «О мышах и людях» и «Гроздья гнева».

Артём Помозов: Совсем недавно мне попались ваши статьи «Графоманам интернета» и «Авторов много, а прочесть нечего», которые были опубликованны вами в две тысячи третьем году. В них вы рассуждает о самиздатовских авторах. Скажите, поменялось ли ваше мнение касательно прозы, публикуемой на интернет-порталах? Ведь сейчас даже именитые авторы уходят в Интернет. Взять хотя бы такой ресурс, как «Lit-Era».

Михаил Кликин: Времена меняются, конечно. А те статьи – это и не статьи были даже. Это были записи в блоге. Они должны были умереть через неделю после публикации. Но зачем-то и почему-то еще живут.

Артём Помозов: Помните ли свои ощущения, когда впервые увидели своё творение на полке книжного магазина?

Михаил Кликин: А вот не помню!
Журнальную публикацию помню хорошо – и переписку с редактором, и поездку в Москву за гонораром. Вышел из поезда, сразу кинулся к киоску на Ярославском вокзале – журнал-то вышел уже, на полочке за стеклом стоял. Попросил полистать, нашел свой рассказ – очень волнительно было, распирало, и похвастаться хотелось. «Техника-Молодёжи» - это ведь было нечто большее, чем журнал…
А с книгой уже как-то прозаичней прошло, спокойней. Помню только, что искал книгу на лотках, всё ждал, когда привезут, а её всё не было, хотя в Москве уже давно продавалась. Есть у нас в Иванове переулок Аптечный - вот там в итоге и купил. Продавец еще, помнится, на фамилию автора удивлялся, посмеивался – что за Михаил Квакин такой.

Артём Помозов: Жанр ваших двух последних на данный момент книг – боевик. Некоторые читатели для которых боевые сцены идут на первом месте – да и авторы, не будем греха таить – считают, что боевики имеют право писать только те, кто отслужил в горячих точках. Согласны ли вы с этим утверждением? Умеете обращаться с оружием?

Михаил Кликин В горячих точках я не служил, а вот с оружием обращаться доводилось. Но мало. Стрелял из «Калашниковых», в том числе из старого, под патрон 7.62, из «мелкашек» разных, из ТТ и ПМ. Я ж в советской школе учился, у нас даже девчонки неполную разборку-сборку АКМ делали секунд за сорок. Нас и на войсковое стрельбище вывозили несколько раз. А потом военная кафедра была, и два года службы офицером – там приходилось время от времени тренироваться и нормативы сдавать.
Но вообще в оружии я разбираюсь плохо. Только не понимаю, как это может помешать писать боевики. В боевике же не оружие главное, а люди, характеры, ситуации. Хотя, конечно, боевик про «горячую точку» при прочих равных лучше напишет автор, который в такой точке побывал. Так не пишите про горячие точки и тактические обвесы, если плаваете в теме! Крутой боевик можно написать даже про домохозяйку с топориком в руке или про студента-медика с анатомическим атласом под мышкой и его соседа – престарелого преподавателя химии.

Артём Помозов: Не секрет, что боевая фантастика популярна в большей степени у подрастающего поколения. Отсюда и вытекают следующие вопросы: а на какую аудиторию ориентировались вы, работая над «Туристом» и его продолжением? Что вы хотели донести до читателей? Чувствовали ли ответственность перед целевой аудиторией?

Михаил Кликин: Я не думаю про аудиторию. Я пишу то, что интересно мне самому, и делаю это так, как считаю нужным. Каких-то сверхзадач в «Туристе» нет, я просто старался сделать увлекательное повествование.

Артём Помозов: Как думаете, должны ли современные мировые конфликты и политические игры находить своё отражение в фантастической литературе?

Михаил Кликин: Это каждый автор пусть решает для себя. Сам я в эту тему не лезу, так как просто не потяну.

Артём Помозов: Должна ли книга пропагандировать и открыто навязывать идеи автора? Или читатель должен прийти к пониманию самостоятельно?

Михаил Кликин: Опять же – пусть каждый автор делает так, как считает нужным. «Пусть расцветают сто цветов…»

Артём Помозов: Ваши герои – реальные люди? Например, если исходить из информации в Интернете, то Николай Рыбников напоминает вас. Вы приписывали ему свои черты? Или какому-нибудь другому герою?

Михаил Кликин: Скажу так: войсковая часть, где служит Степан Рыбников, списана с реальной войсковой части. Упомянутые там офицеры имеют реальных прототипов. Что касается главных героев братьев Рыбниковых - в некотором роде – это я и есть, един в трех лицах. Семьянин, бывший офицер, турист.

Артём Помозов: Кстати, о «Туристе». Довольны ли вы судьбой своего центрального персонажа в «Финале» Тармашева?

Михаил Кликин: Наверное, разочарую своим ответом. Мне как-то всё равно, что там случилось с охотником Рыбниковым в «Финале». Я-то точно знаю, что на самом деле всё было совсем иначе!

Артём Помозов: Какое ваше произведение у вас самое любимое?

Михаил Кликин: Не могу ответить на этот вопрос. И вовсе не потому, что «книги, они как дети…» Книги, как раз, совсем не как дети. Книгу написал – и забыл про неё, потому что в голове уже что-то новое, другое… Тут не до любви.

Артём Помозов: Откуда такая любовь к жанру «хоррор»? В частности, к сценарию, где развивается эпидемия апокалиптических масштабов, превращающая людей в бродячих мертвецов? Есть ли у вас любимое творение в этом жанре? Игра, фильм, книга, телесериал – что угодно.

Михаил Кликин: Всегда любил ужасы. Особенно кино. За исключением, пожалуй, слэшеров и фильмов про вампиров. А вот зомби – это мои любимчики. Причем, зомби классические – именно мертвецы, вставшие из могил, медленные, жуткие, а не стремительные мутанты, зараженные вирусом. Готов и сейчас пересматривать старые фильмы Ромеро, Фульчи и Ардженто. Но и новодел смотрю с удовольствием: два первых «Репортажа», «28 дней спустя», «Война Z» и тому подобные проекты.

Артём Помозов: В заключение парочка банальных вопросов. Что можете посоветовать начинающим писателям?

Михаил Кликин: Пишите, что хотите, но всегда ищите свою тему и свой стиль.

Артём Помозов: И посоветуйте что-нибудь читателям нашего паблика.

Михаил Кликин: А вот прямо сейчас возьмите «О мышах и людях», да и почитайте.

Артём Помозов: Огромная благодарность за беседу. Было очень интересно.

Михаил Кликин: Вам спасибо.

Михаил Кликин о выдуманной реальности, "Книжная витрина" - 2008 г.

Михаил Кликин родился в 1973 году в Ивановской области. Живет в Иваново, журналист и компьютерщик. Автор многих фантастических повестей и рассказов, опубликованных в журналах и сборниках, и восьми романов, выдержавших уже два десятка изданий («Эксмо», «АСТ», «Армада»). Последний роман Михаила Кликина «Книга демона» написан в соавторстве с Юрием Бурносовым.

Интервью газете "Московский Комсомолец - Иваново"

      1. Михаил, вы достаточно разносторонний человек, успели себя попробовать в журналистике, в написании литературных произведений, в программировании... А все-таки кто больше: журналист? писатель? компьютерщик?

      А надо ли разделять?
      Мне нравится все, что я делаю, чем занимаюсь. Писательство лишь часть моей жизни - значительная часть, заметная. Но главная ли? Мне кажется, человек интересен именно своей многогранностью.

      2. Произведения каких писателей являются для вас образцом и как они повлияли на ваш выбор такого увлечение как написание книг?

      Образцу принято подражать. Я к этому не стремлюсь. Что касается любимых писателей, то фамилий я могу перечислить множество. Разных фамилий. Чехов и Кинг. Тургенев и Ле Гуин. Бунин и Бирс. Булгаков и По. Маяковский и Брэдбери. Эти люди могут многому научить. Но копировать их, наверное, не стоит. Ведь сами-то они оригинальны.
      А на написание книг меня сподвигли вовсе не "образцы". Когда-то я читал довольно много посредственной фантастики. И решил, что могу писать как минимум не хуже, тем более, что на тот момент я состоял в молодежном литературном объединении при Ивановской писательской организации. Ну вот, набрался наглости и попробовал. Как видите, вроде бы, что-то получилось.

      3. Расскажите, как и когда вы начали писать и трудно ли было выбиться в ряды тех, кого знают, издают?

      Я не могу назвать кукую-то определенную дату. Еще в школе, в начальных классах я писал стихи. Наверное, с этого-то все и началось. А первая публикация в жанре фантастики состоялась в 2000 году. В малотиражном сборнике "Последний звонок" был напечатан небольшой рассказ "Мужик". В 2001 году вышла из печати первая книга. Каких-то особых усилий от меня не потребовалось. Я просто написал текст - работал долго, почти два года - и разослал его по издательствам. Не сразу, но нашлись люди, которых заинтересовал мой роман.
      На настоящий момент у меня на счету шесть изданных книг и около дюжины опубликованных рассказов.
      Не могу сказать, что я известен. Но знаю, что есть люди, которым мои книги нравятся, и которые будут покупать следующие мои книги. И это уже хорошо.

      4. На кого прежде всего вы ориентируетесь, кто Ваш читатель (пол, возраст, социальная принадлежность)?

      Я пишу книги, которые было бы интересно читать мне самому. Соответственно мой потенциальный читатель - это человек, который в чем-то похож на меня. Ну, а поскольку все мы люди, то что-то общее, наверное, объединяет нас всех.

      5. В каких издательствах издаются Ваши работы, как происходит поиск - Вы ищете, они ищут?

      Для первых своих книг издателя искал я сам, рассылал рукописи сразу по нескольким адресам. Сейчас у меня сложились хорошие отношения с издательством ЭКСМО. Впрочем, никакими взаимными обязательствами мы не связаны. Потому, заканчивая новую книгу, я не могу быть уверен, что они будет напечатана. Но, конечно же, "пристроить" рукопись после того, как у тебя вышло шесть книг, гораздо легче.

      6. Какова основная тематика и жанр Ваших произведений? С чем связан такой выбор?

      Я не могу сказать, что мое скромное творчество подчинено какой-то определенной тематике. Каждая работа - рассказ ли, роман ли - о своем. Основной жанр, в котором я работаю - это фантастика. Но фантастика уже давно разделена на поджанры: здесь и фэнтези, и киберпанк, и космическая опера, да много чего еще.
      Я же выбираю тот жанр и ту форму, в которых могу максимально полно раскрыть свои задумки. Но - опять же - я не замыкаюсь в рамках этого жанра. У меня есть вполне реалистические рассказы, эссе, тематические зарисовки, публицистические очерки.

      7. Чем Вас привлекает жанр фантастики - это попытка уйти от проблем реальности или нечто иное?

      Как утверждают многие наши мэтры, фантастика - это не жанр, а метод.
      Хорошая фантастика никогда не уходила от проблем реальности. Напротив, глядя в прошлое и следя за настоящим, фантастика предупреждает о грядущих проблемах, ищет возможные пути их решения.
      Мне работа в жанре фантастики дает возможность создавать миры для решения творческих задач. Ведь писателя-фантаста ничто не ограничивает. Он может отменить законы природы, и посмотреть, что из этого получится. Он может столкнуть в противоборстве человека и Бога. Он может повернуть время вспять и может погасить Солнце. Он может оставить путника в церкви сторожить умершую ведьму, как это сделал Гоголь. Или изобрести гиперболоид, как Алексей Толстой.
      Фантастика - это прежде всего литература. И как любая литература она показывает человека, изучает его. А магия, вселенские катастрофы и чудеса технологий - это антураж.

      8. Себя вы олицетворяется с каким-либо литературным героем (Ваших или чужих произведений)?

      Нет, конечно же. Но какие-то свои черты и привычки я на героев, случается, переношу. Так Стас из "Ни слова о магах" играет на гитаре и слушает ту же музыку, что и я. А Павел из "Идеального врага" немного занимался самбо.

      9. Где берете сюжеты для произведений?

      Они сами меня находят.
      Сюжеты - они вокруг нас. Когда Штаты бомбили Югославию, у меня родился замысел романа "Идеальный враг". Когда появились многопользовательские компьютерные игры - я начал работать над книгой "Личный враг бога". Можно идти по улице, случайно увидеть какую-то короткую сценку, подслушать какой-нибудь разговор - и это станет основой для рассказа, повести или романа.

      10. Если бы профессия писателя была бы более доходная, Вы бы бросили все остальное и ушли с головой в мир книг?

      Такой соблазн действительно есть, но нужно понимать, что полным затворником хорошую книгу не напишешь. Реальная жизнь дает основу для любого творчества. Без жизненного опыта не написать жизненную книгу.

      11. Как строится Ваша литературная жизнь? Встречаетесь ли Вы с коллегами по цеху, с писателями?

      Встречаюсь.
      Я состою в неформальном клубе писателей-фантастов "Стиратели -2000" (http://erasers.pp.ru). Мы общаемся через интернет, обсуждаем произведения друг друга, делимся идеями, а иногда собираемся и культурно проводим время.
      Фантасты вообще весьма сплочены. Несколько раз в год проводятся так называемые конвенты - "сборы" фантастов всех рангов и мастей: писателей, издателей, критиков, продавцов и просто любителей фантастики.
      Кроме того, большие возможности для общения дает интернет. Во всемирной сети значительно количество тематических сайтов, форумов и чатов, где можно пообщаться не только с читателями, но и со многими литераторами. Есть и у меня своя страничка, ее адрес: http://www.az.ru/klikin . Если кто-то захочет пообщаться со мной лично - добро пожаловать.