Глава 24
      
      отправлено: 3.08.2068
      
      Здравствуй, сынок!
      
      Мы получили твое письмо, спасибо Коле. Он обещал и дальше передавать от тебя весточки, но не очень часто. Говорит, что это рискованно для вас обоих.
      
      У нас все хорошо, если, конечно, не считать беду, в которую ты попал. Никаких изменений, вроде бы, не случилось – и слава Богу. Здоровье у меня, кажется, наладилось, давление больше не прыгает – помогли лекарства, купленные на твои деньги. Приходил недавно Сергей Владимирович, предлагал новую работу. Наверное, я соглашусь. Времени свободного сейчас много, Наташа самостоятельная стала, помогает мне. Так что не беспокойся, деньги у нас есть, живем сейчас хорошо.
      
      Ты в своем письме просишь за тебя не переживать. Но как же так можно? Мы за тебя очень сильно волнуемся. Напиши подробней, как вы там живете, хорошо ли вас кормят, выпускают ли на улицу. Какие отношения с товарищами. Пиши подробно, чтобы нам не думалось всякое.
      
      Помни, мы верим, что ты ни в чем не виноват.
      
      Может что-то тебе нужно? Ты сообщи, мы отправим посылку. Коля пишет, что это можно.
      
      Большой привет тебе от девочек! Впрочем, они сейчас сами тебе напишут…
      
      Привет, Паша!
      
      Это я, твоя сестренка! У меня все нормально. Вчера мама купила мне новые туфли, замшевые, очень легкие и красивые. А еще я записалась в музыкальную школу, я уже два раза там была.
      
      Ты не потерял мою монетку? Помни – она волшебная!..
      
      Здравствуй, Паша!
      
      Не знаю, что и написать. Надо бы писать что-то жизнерадостное, веселое. Но, ты понимаешь, особо радоваться нечему.
      
      Самое главное – я тебя люблю.
      
      Помнишь ли ты свое обещание? Я надеюсь, что ты скоро вернешься.
      
      Так хочется верить в лучшее.
      
      Ты у нас один.
      
      Мы все тебя любим и ждем…
      
      Твои мама, Тина, Наташа.
      
      
      1
      
      Павел лежал на кровати, повернувшись лицом к стене, отвернувшись от всего барака, от всего мира. Раз за разом перечитывал он строчки на мятой бумаге, и ему чудилось, что он слышит родные голоса.
      Колючая горечь жгла горло. Хотелось плакать, но он сдерживался. Сдерживался из всех сил.
      Пятнадцать лет!
      Бесконечность!
      Целая жизнь…
      Ната вырастет, станет взрослой, но она так и останется сестрой. А вот Тина… Тина, скорей всего, не дождется… как можно ждать пятнадцать лет?.. Она выйдет замуж, у нее будут дети. Чужие дети… Чужие люди… А мама… Мама всегда будет ждать. Но дождется ли? Пятнадцать лет – так долго…
      Он снова пробежал глазами строчки короткого письма. Погладил бумагу кончиками пальцев.
      – Ты чего отвернулся? – присел к нему Гнутый.
      – Да так… – Павел откашлялся, надеясь, что товарищ не заметит дрожь в голосе. – Мысли всякие.
      – Что читаешь?
      – Нашел… В библиотеке… Между страницами книги… – Даже самому близкому другу Павел не признался бы, что этот мятый листок – письмо из дома. Он понимал, что одно-единственное неосмотрительно оброненное слово может привести к крупным неприятностям.
      – И что там пишут?
      – Просто обрывок текста. Ни начала, ни конца. Видимо, чей-то дневник.
      Без предупреждения погас в бараке свет. Умолк перегревшийся телевизор – будто умер. И голоса заключенных сразу сделались тише, словно и они подпитывались от электрической сети.
      – Отбой, – объявил Гнутый, зевнул и полез спать.
      Штрафники расходиться не торопились, сидели, стояли на своих местах, там, где застала их тьма, ждали пока глаза привыкнут немного. Двигаться вслепую было рискованно, слишком тесно было в бараке, слишком много разного хлама лезло под ноги. Они продолжали свои разговоры, нисколько не смущаясь тем, что собеседника уже не видно. Кое-где вспыхивали бледные огоньки зажигалок, скользили по стенам тени, и серели на потолке вытянутые овалы окон.
      Павел, не раздеваясь, забрался под одеяло. Украдкой отогнул угол матраца, где прятал свои записи, сверху, аккуратно разгладив, положил письмо. Туда же, поколебавшись, убрал счастливую монетку – последнее время он редко выпускал ее рук. Но сейчас, пока еще барак не уснул, пока звучит фоном гул голосов, он должен был сделать одну вещь.
      На всякий случай…
      Павел взял найденный на улице камень: плоский, шершавый, размером примерно с ладонь. Достал гвоздь, подобранный на баскетбольной площадке. Осмотрелся – глаза уже кое-что видели, тьма казалась не такой плотной. Высокие потолочные окна порой ярко вспыхивали – там наверху скользили по земле лучи прожекторов, фехтовали друг с другом словно световые клинки.
      Павел сунул руки под одеяло, осторожно провел несколько раз металлом по камню, стараясь не производить лишнего шума. Потом поднес гвоздь к глазам, осмотрел его.
      Ободранное железо поблескивало.
      Значит, все верно. Все должно получиться.
      Через какое-то время гвоздь превратится в шило.
      Пусть не сразу. Пусть на это потребуются многие часы. Пусть даже на это уйдут дни.
      Ведь впереди целые годы.
      Целая жизнь…
      Стиснув зубы, следя за движением теней, замирая, когда кто-то проходил мимо, Павел украдкой точил железо. Он и сам не мог сейчас сказать, для чего ему нужно это металлическое жало. Но почему-то он был уверен, что рано или поздно оно ему пригодиться.
      Все тише становилось в бараке. Заключенные разбредались по своим местам, укладывались спать. Постепенно умолкали голоса. Отовсюду слышались храп и сопение, бормотание и вздохи.
      Борясь с накатывающей волнами дремотой, Павел обтачивал гвоздь.
      Уже судорога сводила ободранные пальцы. Ломило плечи и шею. Каменная пыль налипала на потную зудящую кожу. Но Павел заставлял себя работать. Он до крови кусал губы, болью отгоняя сон. Он ворочался, пытаясь найти более удобное положение.
      И все проговаривал, проговаривал заученные слова:
      
      «Здравствуй, сынок. Мы получили твое письмо, спасибо Коле…»
      
      От начала до конца.
      
      «
      …Так хочется верить в лучшее. Ты у нас один. Мы все тебя любим и ждем…
      »
      
      Словно молитву.
      Будто заклинание.
      Он заснул под самое утро, за полтора часа до побудки. В правой руке он все еще держал камень, а в левой крепко сжимал железное жало.
      Ему приснился странный сон, будто постель его превратилась в ковер-самолет. Она, разбив окно, вырвалась из душного барака и, покачиваясь, понесла его в небо. Внизу трещали пулеметы, сверкали вспышки дульного пламени, огненные трассы терялись среди звезд. Лучи прожекторов тянулись к нему словно щупальца гигантского экстерра.
      А где-то далеко впереди, указывая дорогу к дому, мчался, прыгал сквозь ночь огромный солнечный зайчик.
      Вскоре треск пулеметов и людские крики остались позади.
      Он влетел в кисейное облако, и стало тихо – будто в снежной норе.
      Только бумага шуршала.
      Это из-под матраца сыпались на бегущие макушки деревьев листы его дневника.
      
      
      2
      
      Он очнулся от воя сирены. Какое-то мгновение он балансировал на грани сна и яви. Ему еще чудилось, что он находится на пороге родного дома, в двух шагах от тех, кто так ему близок, но, вместе с тем, он уже осознавал, что сирена – это зовущий голос реального мира.
      Он, не открывая глаз, попытался спрятаться от реальности под подушкой. Но не нашел ее.
      «Должно быть, опять она в унитазе», – подумал он, и эта мысль окончательно привела его в чувство.
      Барак был залит электрическим светом. Снова работал оживший телевизор, орал во всю мощь что-то о цветущем здоровье и растущем благосостоянии. Переговаривались сонные голоса, глухие и бесцветные, словно зевки. Поскрипывали кровати, похрустывали суставы – штрафники поднимались с постелей, спрыгивали на пол, потягивались, разминались.
      Павел приподнялся и сразу же увидел валяющуюся на полу подушку. Он наклонился к ней и только тут вспомнил об остром жале, выточенном из гвоздя. В руках его не было.
      Потерял?!
      Павел рывком откинул одеяло и облегченно вздохнул: острый металлический стержень лежал на измятой постели. Здесь же был и каменный обмылок.
      – Доброе утро! – спрыгнул со своей койки Гнутый. Напротив болтались ноги Шайтана, кривые и волосатые. Грек Ксенакис, пыхтя, отжимался в проходе.
      – Привет… – Павел накрыл рукой свой новый талисман, который он уже прозвал Жалом.
      – Слушай, Писатель, – зевнул Рыжий. – Ты чего всю ночь сегодня ворочался? Не спалось?
      – Угу… – Павел сунул руку под матрац и похолодел. Там, где вчера лежали его дневник, письмо и счастливая монетка, сегодня было пусто. Он вскочил, откинул постель, потянул на себя матрац, стаскивая его с койки.
      – Ты чего это? – спросил Рыжий.
      Павел не ответил. Не обращая внимания на окруживших его товарищей, он лихорадочно рылся в груде сваленного на пол тряпья, перетрясал скомканное одеяло, снова и снова заглядывал под нары.
      Хотя бы письмо отыскать! И монетку! Черт с ним, с дневником!
      – Что-то потерял? – с издевкой спросил ненавистный голос, и Павел, вздрогнув, остановился. Медленно повернулся, поднял глаза.
      Рядом с его друзьями стоял ухмыляющийся Клоп.
      – Ты?! – Павел все понял. Он сжал кулаки, выпрямился. – Ты?! – Он надвигался на малорослого Клопа, и тот попятился. – Верни, ты! Слышишь! – Павел не замечал, что кричит по-русски. – Отдай немедленно, гад! Сейчас же, ты, сволочь!..
      Ничего не понимающие друзья расступились, пропуская орущего на весь барак Павла. Клоп все скалил зубы и отступал.
      Увлекал за собой. Заманивал.
      А потом он жестом фокусника выхватил откуда-то исписанный узнаваемым почерком лист бумаги, разорвал его на мелкие клочки и бросил их Павлу в лицо, словно праздничное конфетти:
      – Это ты ищешь? Это?
      И Павел сорвался. Он зарычал и бросился на Клопа, не видя ничего кроме его ненавистной ухмыляющейся хари, желая только одного: со всей силы врезать кулаком по кривящимся губам – а потом еще раз, и еще, с придыхом, с хаканьем! Превратить их в кровавое вспухшее месиво, расквасить нос, выбить зубы, сломать челюсть.
      Раздавить, размазать, растоптать.
      Убить…
      Но Клоп был на своей территории. Он отпрыгнул в сторону. Что-то мелькнуло сбоку. Какая-то тень стремительно поднялась впереди.
      – Не трогай Клопа, дохлый!
      Павел не успел среагировать. Страшный удар опрокинул его, отбросил назад, на острый угол железной койки.
      Уже теряя сознание, Павел изо всех сил сжал в кулаке выточенное из гвоздя жало – единственную вещь, что у него осталась.
      
      
      3
      
      Казалось, что странные голоса, густые, тягучие, доносятся из загробного мира:
      – Эй, Писатель, ты меня слышишь? Давай, открой глаза!
      – Дышит… Черт, у него же башка пробита!
      – Кость цела, не трогай. Просто скальп немного сполз. Заживет.
      – Эй, Писатель…
      «Писатель – это я», – пришла в гудящую голову ясная мысль. И только после этого Павел вспомнил свое настоящее имя. Вспомнил все, что произошло… когда?.. секунду назад? минуту? час?..
      Он попытался открыть глаза, застонал, шевельнул рукой. Голова отозвалась болью на его движение.
      – Кажется, приходит в себя.
      – Воды дайте сюда!
      – Черт, да у него же вся подушка в крови!
      – Ладно, что не в дерьме…
      Голоса теперь звучали нормально.
      Голоса товарищей.
      Павел сумел открыть один глаз. Левый.
      Увидел лицо Гнутого.
      – Ну как ты? – спросил друг.
      Что-то в его лице было неправильно.
      Опухший нос, заплывший глаз.
      – Что случилось? – беззвучно шевельнул губами Павел.
      – Что? – не расслышал Гнутый.
      В поле зрения появилось еще одно лицо. Совсем незнакомое… Хотя… Что-то в нем было…
      – Рыжий? – попытался угадать Павел.
      – Узнал, – облегченно вздохнул Гнутый. – А я уж боялся, что у тебя в мозгу все перемешалось.
      – Что произошло? – Павел открыл второй глаз и увидел потолок. За окнами был день.
      Еще. Или уже.
      – Сам-то как? – спросил Рыжий.
      Павел осторожно пошевелил руками, подвигал головой. Сказал неуверенно:
      – Вроде бы, нормально…
      Во рту был вкус крови. Затылок ломило. В висках пульсировала боль.
      – Самое главное, жив, – сказал Гнутый.
      – Что с вами случилось? – Павел приподнялся. Товарищи поддержали его, помогли сесть на койке.
      Они были здесь в полном составе: Гнутый, Рыжий, Маркс, Шайтан, Грек. Похоже, им всем досталось – кому-то больше, кому-то меньше. У Марса была ободрана скула. Шайтан ощупывал припухшую челюсть. На лбу Грека красовалась багровая шишка.
      – Небольшая короткая потасовка, – сказал Рыжий. – Пятеро «дохлых» против «уголовной» половины барака.
      – Кажется, я пропустил самое интересное, – попытался улыбнуться Павел. Вместо улыбки получилась гримаса боли.
      – Ты как раз отдыхал на чужой койке. Клоп собирался тебя попинать, но тут вступились мы.
      – Спасибо, – сказал Павел.
      – Не стоит благодарности, – сказал Гнутый.
      – Я тут кое-что нашел у тебя в руке, – негромко сказал Шайтан. Он огляделся, нет ли поблизости кого-то из чужих, придвинулся ближе, разжал кулак. На ладони его блеснул металл.
      – Опасно держать такие вещи при себе, – сказал Рыжий.
      – Да, – согласился Павел и своей ладонью накрыл ладонь Шайтана. – Она у меня недавно. – Он поднял руку. Заточки под ней не оказалось.
      – Как ты это сделал? – спросил, вытянув шею, удивленный Грек.
      – Фокус, – сказал ему Павел.
      Шайтан и Гнутый переглянулись, улыбнулись сдержано.
      – Что у тебя украл Клоп? – спросил Рыжий.
      – Все мои бумаги, – Павел помрачнел. Он решил не упоминать о письме из дома, иначе пришлось бы объяснять, как оно к нему попало. – И монетка.
      – Талисман? – спросил Гнутый, меняясь в лице.
      – Да, – севшим голосом сказал Павел. И почувствовал такой прилив лютой нечеловеческой злобы, что голова закружилась, в груди сделалось нестерпимо горячо, а пальцы сами сжались в кулаки, впившись ногтями в кожу ладоней.
      – Это плохо, – сказал Гнутый. – Что еще?
      Павел не сразу справился с собой. Какое-то время он не мог ничего сказать, только дышал тяжело и скрипел зубами.
      – Что с тобой, эй? – негромко спросил Шайтан.
      Павел посмотрел на него. Их взгляды пересеклись. Прищуренные глаза Шайтана были холодны, бездушны, и Павел невольно подумал, что он практически ничего не знает об этом арабе. Почему-то это мысль успокоила его, разом отрезвила. Он опустил голову, наморщил лоб. Только сейчас заметил, что голова его перевязана; ощупал повязку, пропитанную кровью на затылке.
      – Еще что-нибудь пропало? – повторил свой вопрос Гнутый. Он уже догадывался, какой будет ответ.
      – Все сигареты, – ответил Павел, разглядывая испачканные кровью кончики пальцев. – И запас сухарей. Но без этого я как-нибудь обойдусь.
      – Нет, – мрачно сказал Гнутый, – не обойдешься. Ты забыл про баскетбольный щит, и про наш долг Черному Феликсу. Без твоих сигарет мы не сумеем расплатиться вовремя… И значит…
      Они замолчали, отлично понимая, что это значит.
      За те несколько дней, что они провели в Черной Зоне, они не раз слышали жуткие, тошнотворно неприятные в подробностях истории о том, что случается с нерасплатившимися должниками.
      Те либо становятся рабами.
      Либо же их убивают. Но не сразу…
      
      
      4
      
      За два часа до ужина Павел точно знал, что он должен сделать.
      План пришел ему в голову как-то разом, во всех деталях, и теперь ему казалось, что план этот был известен ему давно. Именно об этом намекали ему бригадир Дизель и вечный раб Щенок. Именно для этого подобрал он на баскетбольной площадке гвоздь и за одну ночь превратил его в острое жало.
      Павел никогда не верил в судьбу, но теперь ему стало казаться, что все его действия, все мысли и переживания были предопределены.
      Потому он надеялся, что план его – единственно верный…
      За два часа до ужина Павел лежал на своей койке и с нетерпением ждал сирены, возвещающей о начале…
      
      
      5
      
      В столовую большинство заключенных ходили строем. За соблюдением этого правила следили бригадиры. А за тем, насколько хорошо бригадиры справляются со своими обязанностями, следила охрана.
      Дважды в день бараки пустели, и ровные шеренги людей под завывание сирен маршировали к вытянутой приземистой столовой, похожей на теплицу.
      Внутри было светло и чисто. Порядок здесь поддерживали сами штрафники. Возможно, они не старались бы так, наводя чистоту, но лагерные «авторитеты» не любили питаться в грязи. Потому на небьющихся стеклах огромных, во всю стену, окон не было ни малейшего пятнышка. Деревянные столы, лавки и табуреты, выскобленные до сияния, стояли идеально ровными рядами.
      Столовая была тем единственным местом, где в одно время собиралось почти все население Черной Зоны. Сквозь прозрачные стены за заключенными следили охранники с вышек. И оба эти обстоятельства были только на руку Павлу…
      Он ужинал и внимательно посматривал по сторонам.
      Он чувствовал себя так, словно сейчас ему предстояло выйти на сцену перед большой аудиторией.
      Ему необходимо было хорошо сыграть свою роль.
      Украдкой он разглядывал зрителей: Дизель, заняв свое обычное место, низко наклонившись к тарелке, торопливо поглощал кашу; немного припозднившийся Черный Феликс сидел за угловым столом, ел неторопливо – его никто ни в чем не ограничивал – ни во времени, ни в еде; рядом с Феликсом, заняв сразу два табурета, восседал говорливый толстяк Че – предводитель «политических». Как обычно, он что-то втолковывал чернокожему соседу, время от времени хлопая ладонью по столу, словно расставляя акценты. Брат Хью, смотрящий за первым бараком, один из главарей «уголовной» группировки беседовал с Топором – бригадиром четвертого отряда, тоже не последним человеком в лагере. Узкоглазый Уксус – правая рука Брата Хью – почти ничего не ел, слушал своего босса, что-то порой негромко подсказывал.
      Весь высший свет собрался здесь сегодня.
      Павел решительно отодвинул тарелку.
      – Доедать не будешь? – спросил Рыжий.
      – Нет.
      – Я доем?
      – Доедай.
      Павел поднялся со скамьи.
      – Ты куда это? – встревоженно спросил Гнутый.
      Во время приема пищи, пока не прозвучала команда, заключенным запрещалось вставать из-за стола. Только дежурные могли свободно ходить по вместительному залу столовой. Дежурные, охранники и «авторитеты» – те, кто не признавал правил.
      Дизель поднял голову, нахмурился.
      – Я на минуту! – нарочито громко, чтобы услышали все, сказал Павел.
      Десятки лиц повернулись к нему.
      Представление началось.
      Клоп сидел за соседним столом. Чтобы оказаться рядом с ним, Павлу потребовалось мгновение. Правой рукой он схватил своего мучителя за волосы на затылке и с невыразимым удовольствием ткнул его лицом в тарелку с кашей. Нажал, что было сил, удерживая на месте извивающегося, верещащего гаденыша.
      Заключенные перестали жевать. Лица их вытянулись; зашелестели, зашуршали осторожные шепотки.
      
      «…с разъяренной собакой лучше не связываться, какой бы маленькой она ни была. Ведь неизвестно, что у нее на уме…»
      
      Павел вспомнил слова лейтенанта и усмехнулся.
      Придавленный к столу Клоп размахивал руками, пытаясь зацепить, ухватить своего соперника, еще даже не понимая, не видя, кто его держит. Он бешено ругался, угрожал, дергался. Его соседи приподнялись, видимо собираясь вмешаться, но Павел глянул в их сторону, показал им левую руку – в пальцах его блеснул металл. Переглянувшись, посмотрев на прозрачные окна, глянув на приподнявшихся Рыжего и Шайтана, на хмурых Маркса и Грека, на поджавшегося словно для прыжка Гнутого, они отодвинулись. Решили не связываться.
      
      «…неизвестно, что у нее на уме…»
      
      А Павел возил беспомощного Клопа мордой по столу и наслаждался этим процессом.
      Медленно поднялся со своего месте узкоглазый Уксус. И Павел на всю столовую прокричал заготовленные слова:
      – Ставлю сотню сигарет против десяти, что этот мерзавец ничего со мной не сделает! Я никогда не буду его рабом! И если он не отстанет, я прикончу его! Клянусь!
      Клоп, узнав голос, заверещал вдвойне громче.
      – Сотню сигарет?! – присвистнул кто-то. – Где ты их возьмешь?
      – Это мое дело!
      – Ты врешь, дохлый! У тебя их нет!..
      Брат Хью, явно заинтересовавшись, придержал своего помощника, что-то сказал ему на ухо. И Уксус поднял руку, прокричал:
      – Принимаю!
      Из своего угла поднялся Черный Феликс, зазвенел ложкой о миску, привлекая внимание, объявил:
      – Ставлю на русского! Десять к одному!
      И сразу загудели возбужденные голоса, заскрипела, застучала отодвигаемая мебель, потянулись вверх руки:
      – Пять сигарет на русского!
      – Две на Клопа!
      – Пачку! Ставлю целую пачку!..
      Павел понял, что добился своего – теперь они с Клопом были на равных. Теперь у него тоже были развязаны руки. Ведь сам Черный Феликс был заинтересован в его победе.
      – Верни мне мои вещи, мерзавец! – Павел дернул Клопа за волосы, развернул его к себе лицом. – Слышишь, верни!
      – Я убью тебя! – всклокоченный, перемазанный кашей Клоп был смешон.
      – Не-ет! – Павел схватил его за горло, сжал гортань, и Клоп захрипел, пуча глаза. – Это я тебя убью! Если ты через час не вернешь мне то, что взял! Если ты не отстанешь от меня и моих друзей! То я тебя убью! Я! – Он отшвырнул слабосильного Клопа, бросил его спиной на стол. И, как ни в чем не бывало, вернулся на свое место.
      – Закончить прием пищи! – дружно заорали опомнившиеся бригадиры, сердитые и недовольные, догадываясь, что сегодня настоящие хозяева лагеря устроят им разнос за беспорядок в столовой.
      
      
      6
      
      Из столовой в барак они, как обычно, возвращались строем. Павел шагал, развернув плечи, высоко подняв голову, и чувствовал на себе косые взгляды штрафников, слышал обрывки разговоров.
      Они все говорили о нем…
      – Зачем ты это сделал? – негромко спросил Гнутый. – Он же тебя зарежет.
      – Нет, – ответил Павел. – Не посмеет.
      – Думаешь, ты его напугал?
      – Еще нет.
      Гнутый покачал головой:
      – Что ты задумал?
      – Ничего особенного, – сказал Павел. – Просто собираюсь убедить Клопа, что я не шучу.
      
      
      7
      
      Павел не стал дожидаться, пока истечет час, который он дал Клопу.
      Сразу после ужина в бараках наступало затишье. Вернувшиеся из столовой штрафники, забравшись на нары, лежа переваривали тяжелую лагерную пищу, не глядя, слушали телевизор, лениво беседовали.
      Павел отдыхать не собирался, он даже не присел на своей незаправленной постели. Держась за железную стойку двухэтажных нар, он стоял во весь рост и кого-то высматривал.
      – Ждешь? – спросил Рыжий.
      – Куда он пропал, не видел?
      – Шел вместе с нами в строю. Должно быть, когда все спускались в барак, он куда-то смылся.
      – Я с ним еще не договорил.
      – Помощь нужна?
      – Сам справлюсь.
      – Ну-ну… Если что, мы здесь, рядом…
      Клоп появился минут через двадцать. Он рывком распахнул дверь, остановился на пороге, высматривая своего врага. А Павел уже решительно шагал ему навстречу.
      Их взгляды встретились, сцепились намертво.
      Они оскалились, словно два пса перед дракой. Одинаково ссутулились, подобрались.
      Сейчас они были похожи друг на друга. Казалось, что они специально копируют жесты, мимику, пластику противника.
      
      «Покажи ему зеркало!..»
      
      В бараке разом стихли все голоса.
      Вылез из своего кресла бритоголовый Дизель, выключил телевизор, повернулся лицом к сходящимся врагам.
      Выглянул из туалета страшно улыбающийся Щенок, застыл, вцепившись в занавеску грязными пальцами, похожими на птичьи когти.
      Спрыгнул с нар корноухий Фугас – один из дружков Клопа, – но оказавшийся рядом Шайтан придержал его за локоть, ухмыльнулся хищно, показав золотой зуб, сказал на воровском жаргоне что-то быстрое, напористое прямо в лицо, добавил что-то по-арабски. И растерявшийся Фугас остановился.
      
      «Двое разбираются, третий не мешай!»
      
      Они сошлись на незримой границе, разделяющей барак на две неравные половины, и встали друг напротив друга. У Павла за спиной теснились обшарпанные нары «дохлых» и прочих «обиженных». Позади Клопа стояли отдельные ухоженные койки, застеленные чистым бельем.
      – Где мои вещи?!
      – Я тебя прикончу! – Клоп выбросил перед собой руку, защелкал порхающим ножом-бабочкой.
      Павел чуть отступил, выдерживая оптимальную дистанцию. Взмахнул рукой, перехватывая в боевое положение свою неказистую заточку:
      – Посмотрим, кто кого…
      – Уберите ножи! – взревел Дизель. Он отвечал за порядок в бараке. Обычно он не вмешивался в честные драки. Но убийство было ему не нужно. Тем более, совершенное холодным оружием. – Уберите немедленно! – Он ухватил подлокотник кресла, дернул – в его руках оказалась полированная дубинка: ребристая, увесистая, прочная.
      Клоп кинул взгляд в сторону бригадира, выругался. Он не раз видел, как бригадир орудует этой своеобразной дубинкой.
      С Дизелем связываться не стоило.
      – Я еще с тобой разберусь! – Клоп быстрым движением кисти сложил нож, спрятал его в ладони. И тут Павел бросился на него. Он перехватил руку с ножом, вывернул ее, ударил Клопа ногой под колено, обвил свободной рукой шею, прижал в виску холодное Жало. Прошептал в самое ухо:
      – Ночью! Как только ты заснешь! Я выколю тебе глаза!
      Ругающийся Дизель перепрыгнул через кресло.
      – Я прикончу тебя, гаденыш! – Павел подцепил кожу на остриё заточки, проколол, медленно потянул на себя. – Тебе конец! – Он отпрыгнул, в последний момент избежав удара дубинки. Повернулся лицом к бригадиру, попятился, поднял руки – в ладонях уже ничего не было:
      – Все, все! Мы поговорили, я ухожу!
      Поскуливающий Клоп утирал текущую по скуле кровь. Его дружки подходили к нему, присаживались рядом, поглядывали хмуро в сторону отступающего Павла, бормотали что-то угрожающее. А Клоп даже не пытался подняться с пола. Вывихнутое плечо жгло огнем, в подбитом колене что-то щелкало и похрустывало.
      – Я буду следить за тобой! – издалека крикнул Павел. – Помни! Как только ты заснешь, я тут же окажусь рядом!
      
      
      
      Глава 25
      
      8.08.2068
      
      Вот уже три ночи я не сплю.
      
      Почти трое суток.
      
      Не спит и Клоп. Он меня боится.
      
      Мы сторожим друг друга.
      
      Днем и ночью. В бараке, в столовой и на улице. Мы всегда рядом. Всегда и везде.
      
      Мы следим друг за другом. Ждем.
      
      Не спать очень тяжело. Глаза болят, веки сами собой слипаются – понимаешь, стоит закрыть глаза, и уже не сможешь их открыть. Чтобы не заснуть, я колю себя заточкой, отжимаюсь, плещу воду в лицо. Чего только я не делаю, лишь бы не заснуть.
      
      Я чувствую, что тупею. Голова тяжелая, будто чугунная. Думается трудно, мысли вязнут. И восприятие мира меняется. Хожу, словно зомби, как будто пьяный. Чтобы на чем-то сфокусировать внимание, приходится делать усилие. Голоса, звуки – все сливается в неразборчивый гул.
      
      Появились галлюцинации. Видно, мозг настолько устал, что начал бредить. Ночью я слышу разговоры, хотя твердо знаю, что никто ничего не говорит. Речь вроде бы осмысленная, разбираю каждое слово, но фраза не выстраивается, смысл ускользает. Слышу посторонние звуки, чаще всего музыку. Бывают видения. Кажется, что обычные предметы меняют форму. Стол превращается в лошадь. Табуретки медленно танцуют. Одежда шевелится.
      
      Ночью хуже всего.
      
      Днем полегче.
      
      Днем не так сильно хочется спать, как ночью.
      
      И все равно, боюсь, что вырублюсь.
      
      Если я засну, то вряд ли уже проснусь.
      
      Весь лагерь в курсе того, что происходит. Следят с интересом. Заключают пари. Кто-то на моей стороне, кто-то на стороне Клопа.
      
      Пути назад нет.
      
      Хотя был часик поспать!
      
      Сказать бы друзьям, чтоб посторожили меня, и завалиться.
      
      Но нельзя. Скорей всего, уберечь меня спящего они не смогут. Это против правил. Им не позволят за меня вступиться.
      
      «Двое разбираются, третий не мешай!» – так здесь говорят.
      
      Весь лагерь ждет, кто свалится первым, или кто первым сдастся. Они не потерпят нечестной игры.
      
      Для них это игра.
      
      Я не могу надеяться на друзей.
      
      И Клоп не может надеяться на своих товарищей.
      
      Им всем интересно.
      
      Клоп ждет. Смотрит на меня. Глаза красные, опухшие. На виске шрам – это я его. Он давно бы бросился на меня, да только знает, что в единоборстве я его одолею. Потому и ждет, когда я засну. Звереныш.
      
      Может кинуться сейчас на него? Тогда все кончится.
      
      Нет, не могу. И дело не в том, что мне помешают. Просто я не смогу его убить.
      
      Даже если он уснет.
      
      Я на него не сержусь.
      
      Я устал.
      
      
      1
      
      Павел сидел на полу в пяти шагах от поникшего, безостановочно зевающего Клопа, и разминал тазобедренные суставы. Он никогда столько не упражнялся, как за последние три дня. Движение позволяло не заснуть. Особенно, если оно было сопряжено с болью.
      – Привет! – Кто-то остановился рядом.
      Павел поднял глаза, не сразу узнал нависающего над ним гороподобного человека. Когда узнал, просто кивнул и опустил голову, хотя по правилам Черной Зоны он должен был хотя бы подняться.
      – Я поставил на тебя, – сказал подошедший толстяк, словно не заметив нарушения субординации.
      Почему-то все, кто поставил на Павла, обязательно ему об этом докладывали. Наверное, думали, что это ему поможет.
      Павел промолчал.
      – Черный Феликс тоже поставил на тебя. – Толстяк Че любил поговорить, даже если на него не обращали внимания. – Он в тебя верит. Я тоже. Знаешь почему?
      Павлу это было безразлично.
      – Потому что в тебе есть стержень, – сказал Че. – В тебе есть дух. Понимаешь?
      Павел не понимал.
      – Ты знаешь, как меня зовут? Конечно же, знаешь. Меня зовут Че. Как того парня, пытавшегося перевернуть мир. Он плохо кончил, но ведь его помнят до сих пор. Догадываешься, о ком я?..
      Павел был не в состоянии о чем-то догадываться. Он выворачивал себе ногу. Он боролся со сном.
      – Мне нравятся люди твоего типа, – сказал толстяк. – Молчаливые, сильные духом. Из тебя получился бы талантливый революционер. Ты ведь русский? Из вас всегда получались хорошие революционеры и никудышные вожди.
      Павел не стал это оспаривать.
      – Догадываешься, зачем я пришел?.. – Че, обернувшись, махнул рукой. К нему тотчас подскочил кто-то из штрафников. Получив команду найти стул покрепче, он кивнул и исчез. Вернулся через несколько секунд, с двумя табуретами, сиденья которых были обтянуты кожей. Че, облегченно вздохнув, опустил на них свой зад. Сказал, почесав обритый затылок: – Я и сам не могу сказать, что мне от тебя надо. Просто решил посмотреть на тебя поближе. Поговорить. Мне нужны люди. Если ты мне подойдешь, я возьму тебя к себе.
      – Зачем? – Павел встряхнул головой, ладонями потер лицо.
      – Ага! – толстые губы Че разошлись в улыбке, открыв мелкие редкие зубы. – Заинтересовался? Наверное, ты мне не поверишь. Никто не верит в дело, которое я замышляю. Они считают меня странным. Ты слышал об этом?
      Павел полагал, что добрая половина здешних заключенных с тараканами в голове, но он не стал делиться с собеседником своими подозрениями.
      – Знаешь, за что меня сюда упекли? – Че любил задавать риторические вопросы. – За мои убеждения. Я не считаю демократию благом. Я считаю, что демократия – это гигантский обман.
      Павлу стало казаться, что все с ним сейчас происходящее – галлюцинация, сон, бред. Он ущипнул себя и не почувствовал боли. Поднес руку ко рту, впился зубами в мякоть большого пальца.
      Че с интересом следил за его действиями. И продолжал свой монолог:
      – Разве может у власти стоять человек, который до выборов к политике не имел никакого отношения? А у нас так и получается: Германией сейчас управляет нефтепромышленник, в Испании у власти находится медиамагнат. А в Америке… – Че махнул рукой. – Как так можно? Почему они управляют народами, не имея должного образования и, быть может, способностей? Власть должна принадлежать профессионалам. Политик – это такая же специальность, как врач, как космолетчик. Ты же не захочешь, чтобы тебя оперировал космолетчик, и не захочешь, чтобы твой корабль вел медик. А в политике только так и получается. Еще мой отец возмущался этим. А я придумал, как все должно быть…
      Павел отвлекся, заметив, что Клоп слез со своего лежака и, покачиваясь, направился в туалет.
      – …политиков нужно специально готовить, их надо обучать, а потом назначать на должности в соответствии с их успехами в учебе…
      Павел поднялся, наблюдая за Клопом.
      – Ты меня не слушаешь, – огорчился Че.
      – Слушаю, – сказал Павел. – Неужели тебя посадили за эту галиматью?
      – Ну, не совсем… – Че вздохнул. – Я ведь служил в Гвардии. Тогда во мне было ровно девяносто килограмм и ни капли жира. Это здесь я… – Он снова вздохнул и погладил живот. – В Гвардии никто меня не слушал. Надо мной посмеивались, мои идеи никто не воспринимал всерьез. И тогда я решил привлечь к себе внимание… Ты слушаешь меня?..
      Клоп вышел из-за занавески. Голова его была мокрая, словно он сунул ее в унитаз и спустил воду. Скорей всего, так оно и было. Медленно он проследовал на свое место, глядя только себе под ноги, обогнув стороной Павла и Че.
      – Да, слушаю… – Павел зевнул так, что скулы свело.
      – Я решил привлечь к себе внимание. И знаешь, что я хотел для этого сделать? Я надумал убить президента!
      – Какого президента? – механически переспросил Павел.
      – Соединенных Штатов! – Че вроде бы даже обиделся на такой глупый вопрос. – У меня были все возможности для этого. Мы были расквартированы в сотне километров от Вашингтона, у меня был доступ к оружию и транспортным средствам. Я разработал детальный план. Я приготовил речь, с которой должен быть выступить перед камерами телевидения. Я должен был объяснить людям всю несправедливость демократии!.. – Че выдержал драматическую паузу.
      – Ну? – Павел не стал его разочаровывать. – И что же произошло?
      – Я не сумел добраться до президента! Я пристрелил пятерых охранников, а потом меня обездвижили. И знаешь, что самое обидное?
      – Нет.
      – О покушении нигде не было ни малейшего слова! Обо мне до сих пор никто ничего не знает!
      – Сочувствую.
      – Ты меня понимаешь?
      – Вполне.
      Че долго разглядывал Павла. Потом хлопнул его по плечу, поднялся рывком:
      – Ты молодец! Надеюсь, ты выживешь. А когда мы отсюда выберемся, я возьму тебя к себе! – Он развернулся и потопал к выходу: огромный, неповоротливый, будто слон.
      – Эй! – Павел разом очнулся. – Что значит «выберемся»? У тебя есть какой-то план?
      – У меня всегда есть план, – не оборачиваясь, сказал Че и назидательно устремил указательный палец к потолку.
      
      
      2
      
      Клоп заснул в столовой во время ужина, прямо за столом. Он выронил зазвеневшую ложку и ткнулся лицом в тарелку с кашей. Пока он ел, десятки глаз следили за ним. Когда он отключился, сотни лиц повернулись в его сторону. А потом в сторону Павла.
      Повисшая тишина сгустила воздух.
      Павел отложил ложку, медленно отодвинул миску, вытер о бедра вспотевшие ладони. Достал заточку – свое Жало. Огляделся, скользя взглядом по лицам штрафников, не узнавая никого из них.
      Они ждали.
      Время пришло.
      Он должен был выполнить свое обещание. Он должен был сдержать слово.
      Так здесь было принято.
      Павел хотел было сказать этим смотрящим на него людям, что столовая не лучшее место для убийства. Он хотел оправдать перед ними и перед собой свое нежелание причинять вред спящему человеку – пусть плохому, пусть недругу. Он хотел сказать, что у него еще будет возможность довести дело до конца, чуть позже, не в столовой. Быть может, в бараке ночью. Или на спортивной площадке, в тумане. Где угодно!
      Только не сейчас, не здесь.
      Но говорить что-то было бесполезно.
      От него ждали действия.
      Больше шансов у него не будет.
      Павел поднялся, уже нисколько не заботясь об актерской игре, не думая о том, чтобы соответствовать внешне образу крутого парня, не собираясь придавать свой физиономии зверское выражение.
      Он не хотел никого убивать и калечить. Он просто хотел, чтобы ему вернули его вещи.
      Он не собирался становиться зверем. Он хотел остаться человеком…
      Черный Феликс пристально смотрел на него. И Че. Брат Хью ухмылялся. Нахмурившийся Гнутый покачивал головой. Рыжий, отвернувшись, сквозь стеклянную стену глядел в сторону ближайшей сторожевой вышки. Шайтан, бросая косые взгляды то на бессознательного Клопа, то на медлящего Павла, постукивал пальцами по столу – словно дробь отбивал.
      Что будет, если сейчас ничего не предпринять?
      Ничего особенного! Просто он навсегда лишится счастливой монетки, письма от близких людей, своих записей и сигарет. А вместе с этим он потеряет возможность стать человеком.
      Он навсегда останется «дохлым», станет чьим-то рабом. И его подушка будет вонять мочой, а в бараке он будет делать работу, которую сейчас выполняет помешанный Щенок.
      И это лишь в том случае, если Клоп решит оставить его в живых.
      Если Брат Хью сам не решит наказать человека, рискнувшего бросить вызов одному из его людей.
      Если получится как-то расплатиться с Черным Феликсом и прочими должниками…
      Павел сделал шаг по направлению к спящему Клопу. Попутался увидеть в нем ненавистного врага, последнего мерзавца, который и человеком-то не имеет права называться, убить которого все равно, что раздавить насекомое.
      Клопа…
      «А если сейчас тоже заснуть? – пришла в голову мысль. – Если плюнуть на все, на всех, лечь на пол и заснуть?»
      Но долги никуда не денутся.
      Да и Клоп может проснуться первым. Его могут разбудить. И нож-бабочка воткнется в горло, вспорет кожу, мышцы, сухожилия, вены. Хлынет кровь, заливая чистый пол. И потом дежурные будут ругать его мертвого, брезгливо оттирая бурые пятна.
      Если сейчас заснуть, то сон может стать вечным.
      И вот тогда он вернется домой. Как и обещал Тине. Все-таки сдержит свое слово.
      Но будет ли она рада такому возвращению?..
      Павел остановился рядом с Клопом. Голова его лежала в тарелке, и казалось что она отделена от тела.
      
      «Я выколю тебе глаза!»
      – вспомнил Павел свою угрозу.
      
      Он ведь действительно хотел этого.
      Но даже тогда он не был уверен, что сможет это выполнить…
      Не совсем понимая, что он делает, Павел ухватил Клопа за волосы на макушке, потянул. Голова была тяжелая, словно каменная. Представилось – показалось ясно – что тело сейчас сползет под стол, а голова так и останется в руке – страшная, облепленная подгоревшей кашей, словно загустевшим гноем с черными струпьями.
      Павел, чуть наклонившись вбок, заглянул в лицо врага.
      И вздрогнул: глаза Клопа вдруг распахнулись. Мгновение в них была такая пустота, словно они принадлежали мертвецу. Потом взгляд сделался осмысленным – ужас застыл в глазах. Мгновение Павел и Клоп испуганно смотрели друг на друга, потом лицо Клопа исказилось, перекошенный рот его распахнулся, и истошный крик разлетелся по столовой:
      – Оставь! Оставь меня! Я сдаюсь! Я все верну! Все! Только не убивай! Не убивай!..
      Павел выпустил волосы, отступил. А Клоп все вопил, задыхаясь:
      – …Не убивай! Я верну! Верну! Клянусь!.. – Кажется, он рыдал.
      Брат Хью разочарованно отвернулся, сказал что-то недовольное узкоглазому Уксусу. Черный Феликс черкал карандашом на мятом листе бумаги, должно быть подсчитывал барыши. Толстяк Че счастливо улыбался, махал рукой, пытаясь привлечь внимание Павла.
      Клоп сполз на пол. Он был жалок. Он был до смерти напуган.
      Он был полностью уничтожен.
      – Ну что, мир? – спросил Павел, протягивая ему руку, испытывая что-то похожее на сочувствие.
      Клоп непонимающе смотрел на него, продолжая завывать.
      – Я победил, да? – словно к ребенку, обратился к нему Павел. – Ты все мне вернешь. А я оставлю тебя в покое. Дам слово, что больше тебя не трону. Договорились?
      – Я все верну, – всхлипнул Клоп, повторяя слова Павла. – Ты победил. Договорились.
      – И слава Богу, – Павел выпрямился, оглядел сидящих в столовой людей.
      Они были разочарованы, что все обошлось без убийства. Но он были удовлетворены: развязка была честной, правила не были нарушены.
      Павел вздохнул устало, покачнулся, чувствуя, как закружилась голова. Кто-то поддержал его, подхватил – Гнутый, Рыжий, Шайтан? – кто-то из своих, неважно, кто именно.
      – Я смертельно хочу спать, – пробормотал Павел, видя лишь, как медленно вращается потолок, и колышутся прозрачные стены.
      Он добился своего.
      Теперь ему все было безразлично.
      
      
      3
      
      Он спал, не просыпаясь, двадцать часов.
      На поверках, когда выкликали его имя, его друг Гнутый отвечал:
      – Спит!
      И бригадир Дизель не возмущался таким нарушением лагерной дисциплины…
      Он спал, словно мертвый – не двигаясь, не сопя, не храпя. Только дыхание выдавало, что с ним все в порядке, он жив.
      Иногда к его нарам подходили заключенные, разглядывали его, смотрели, как он спит. Сам Черный Феликс в компании с толстяком Че стояли возле Павла и не решились его разбудить.
      Его сон охраняла верная команда: Рыжий, Гнутый, Шайтан, Грек, Маркс и Щенок. Они еще не были уверены, что все кончилось. Они боялись, что Клоп будет мстить.
      Но тот не помышлял о мести.
      Едва вернувшись в барак из столовой, он отдал все украденные вещи. Стопку бумаг, перевязанную нитками, он положил Павлу под подушку, медную монетку вручил Гнутому, Шайтану передал похищенные сигары. Только потом он лег спать, но сон его был беспокоен. Кошмары мучили его, и криком своим он будил других заключенных:
      «Не убивай!..»
      Павел спал ровно двадцать часов. И за это время многое изменилось.
      Черный Феликс вовремя получил компенсацию за сломанный баскетбольный щит. Лишившийся протекции, потерявший лицо Клоп оказался должен едва ли не половине лагеря.
      И больше никто не смел называть Павла и его товарищей «дохлыми».
      
      
      4
      
      Ему снился сон, будто он вернулся домой. Мама и Ната встретили его на пороге. Каким-то образом он знал, что через несколько минут появится Тина. Он представлял ее удивленное лицо, когда она увидит его, и улыбался.
      Улыбался во сне…
      Но он так и не дождался любимую. Так и не увидел ее.
      Его разбудил далекий вой сирены.
      Он застонал и очнулся. Открыл глаза.
      По стенам прыгали тени, моргал электрический свет. Встревоженно гудели голоса, старшие отрядов криком поднимали людей, гнали их на улицу.
      – Проснулся? – наклонился к нему Гнутый. – Вставай! Что-то случилось!
      – Сколько я спал? – нахмурился Павел, пытаясь включиться в реальность.
      – Долго!
      – Сейчас утро? Вечер?
      – Еще день.
      – А почему сирена?
      – Не знаю…
      Бригадир Дизель возник рядом с ними, закричал:
      – Быстро, быстро! Сколько раз я должен повторять?
      – А что случилось, бригадир? – спросил Рыжий, зашнуровывая ботинки.
      – Там узнаешь!..
      Павел сел на кровати, спустил ноги на пол. Попытался вспомнить, как он очутился в бараке. Не смог. Он помнил лишь столовую. Помнил, как закружился потолок, как уплыл из-под ног пол, как закачались стены, и кто-то поддержал его, подхватил.
      – Давай, одевайся, – Гнутый уже был готов идти. Шайтан и Рыжий заканчивали обуваться. Маркс и Грек, оглядываясь на товарищей, торопя их жестами, шагали к выходу вслед за ругающимся бригадиром.
      – Это вы меня сюда перетащили? – спросил Павел, пытаясь залезть в штаны.
      – Да.
      – Никто не мешал?
      – Нет.
      – Как Клоп?
      – По уши в дерьме.
      – Как мы?
      – Нормально.
      – Мои вещи?
      – Бумаги под подушкой. И возьми это, – Гнутый разжал кулак. Павел протянул руку. Теплая медная монетка упала ему в ладонь.
      – Спасибо, – сказал Павел.
      Гнутый кивнул:
      – Пожалуйста…
      Барак они покинули последними: толкнули тугую дверь, взлетели по металлической лестнице, выбежали на улицу. Увидели, что весь лагерь уже стоит на плацу. Через несколько минут и они заняли свои места в строю. Бригадир покосился на них, погрозил кулаком. Гнутый, извиняясь, пожал плечами.
      Сирена умолкла. Несколько мгновений было тихо. А потом громкоговорители, установленные на сторожевых вышках, рявкнули так, что в ушах зазвенело:
      – Смирно!
      Штрафники подобрались, вскинули головы, скашивая глаза в сторону далеких ворот. Оттуда шли какие-то люди. Охранников можно было опознать по черной форме с ярко-красными нашивками. Фигура начальника лагеря тоже была узнаваема: тучный и неповоротливый, он ходил, широко расставляя ноги, переваливаясь, словно гусь. А вот гражданские редко посещали Черную Зону.
      Что им здесь было надо?
      – Будут отбирать людей, – негромко сказал сосед справа, словно отвечая на мысленный вопрос Павла.
      – Куда отбирать? – спросил Гнутый.
      – Мне не докладывали…
      Бригадир, услышав шум, обернулся, скорчил зверскую физиономию. Гнутый заискивающе улыбнулся ему, чуть пожал плечами, словно говоря: «а я что? я ничего…»
      Гости – или хозяева? – приближались. Впереди шли десять охранников, вооруженных скорострельными пулеметами «Скорпион», имеющими встроенную систему блокировки. Система эта умела опознавать хозяина оружия. Когда оружие оказывалось в руках незнакомого человека, то спусковой механизм автоматически запирался, и, если через несколько минут не был введен код разблокировки, то пулемет попросту взрывался.
      Рядом с охранниками вышагивал отдувающийся начальник лагеря. За ним шел его заместитель, маленький очкастый человечек, плешивый и кривоногий, прозываемый среди штрафников Пауком. Поговаривали, что жалкая внешность его обманчива. Вернувшиеся из карцера заключенные рассказывали, что рука у этого очкарика тяжелая, а удар хлесткий. Ходили слухи, что, увлекшись, он не раз забивал заключенных до смерти.
      За спинами охранников держались незнакомцы. Их было трое. Один – длинноволосый, с непокрытой головой, в длинном черном плаще, наброшенном на плечи. Второй – обритый наголо, легко, почти по-пляжному одетый. И третий – в дымчатых очках, в строгом сером костюме с белым круглым шевроном на рукаве.
      Павел насторожился.
      Слишком часто стали ему встречаться эти загадочные люди в сером.
      Что на этот раз им надо? Неужели и здесь, на Черной Зоне, есть люди, которые людьми не являются?
      А впрочем, в охраняемом неприступном лагере им самое место.
      И здесь, действительно, множество странных людей…
      Снова вернулись старые страхи, о которых Павел последние дни даже не вспоминал. Представилось, что добрая половина заключенных здесь – нелюди. И новым смыслом наполнилась фраза, оброненная соседом:
      
      «Будут отбирать людей…»
      
      Охранники разошлись, выстроились в линию шагах в десяти от строя заключенных, нацелили автоматы на штрафников. Остановившийся Паук развернул папку, согнутым указательным пальцем поправил старомодные очки. Начальник лагеря вытер со лба пот, вздохнул тяжело, хмуро оглядел своих подопечных, спросил устало:
      – Ну что, все на месте?
      И старшие отрядов, поочередно на три шага выступая из общего строя, вытягиваясь под взглядами начальства и дулами автоматов, стали четко докладывать:
      – В первом отряде незаконно отсутствующих нет! Старший отряда, заключенный номер тридцать шесть Ян Хельвиг!
      – Во втором отряде незаконно отсутствующих нет! Старший отряда…
      Выслушав доклады, начальник снова вздохнул:
      – Хорошо… – Он, словно в шпаргалку, заглянул в папку, которую держал в руках его заместитель Паук. – У меня для вас добрая новость, друзья… – Начальник всегда называл заключенных «друзьями», даже когда посылал их на смерть. И все новости у него всегда оказывались добрыми. – Для выполнения особой задачи нам, – он мотнул головой в сторону одетой в гражданское троицы, – требуются смелые крепкие бойцы. Такие, как вы. Должен предупредить, что дело предстоит трудное. Но оно того стоит, поверьте мне. Тем из вас, кто покажет себя хорошо в бою, будут значительно сокращены сроки заключения. Особенно отличившиеся будут амнистированы и выйдут на свободу…
      Павел вытянул шею, ловя каждое слово начальника, локтем толкнул отвлекшегося Гнутого, сказал ему:
      – Слушай!
      -.. А теперь я зачитаю список людей, которых мы отобрали, – объявил начальник, и забрал у очкастого заместителя папку. – Заключенный номер сто двенадцать Геллер!
      – Я! – откликнулся кто-то в первом отряде.
      – Заключенный номер шестьдесят пять Ферн.
      – Я!
      – Заключенный номер двести одиннадцать Фишер.
      – Я! – отозвался толстяк Че…
      Павел напряженно вслушивался в выкликаемые фамилии. Он боялся, что пропустит свою, ведь начальник мог невнятно произнести непривычную для него русскую фамилию, а номер свой Павел постоянно путал – у него всегда были проблемы с запоминанием чисел.
      – … Мартин!
      – Я!
      – Заключенный номер триста девятнадцать…
      Павел молил Бога, чтобы сейчас назвали его. Он знал, что это его шанс, быть может единственный, быть может последний. Он провел в лагере совсем немного времени, но уже не раз слышал от других заключенных о случаях, когда штрафников освобождали за проявленный в бою героизм.
      
      «…будут значительно сокращены сроки заключения… будут амнистированы и выйдут на свободу…»
      
      С другой стороны, он боялся. Он понимал, что задание, которое им предстоит выполнять, не обычная операция по зачистке местности. Быть может их пошлют в ад, в самое настоящее пекло.
      Но он верил, что выживет.
      Ведь у него была любимая девушка, сестра и мама. Он обещал им вернуться. Он только начал жить, и еще так много надо было сделать.
      Он не мог умереть. Для этого он был слишком молод.
      – Заключенный номер двести тридцать восемь Голованов.
      – Я! – звонким голосом выкрикнул Павел, чувствуя, как срывается с места сердце.
      – Заключенный номер двести тридцать девять Ягич.
      – Я! – откликнулся Гнутый.
      А потом на свою фамилию отозвался Шайтан. И Грек. И Рыжий. И Маркс.
      И Дизель. И Черный Феликс.
      Их всех отобрали.
      Им всем дали шанс.
      А имена и номера все звучали.
      Для выполнения неизвестной боевой задачи требовались смелые крепкие бойцы.
      Много бойцов.
      Много…
      
      
      5
      
      Им дали на сборы один вечер и одну ночь.
      Начальник объявил, что утром за ними придут. И так и не сказал, что же за дело им предстоит. Незнакомцы, одетые в гражданское, не проронили ни слова. Они просто рассматривали заключенных и слушали их голоса. Потом, вернувшись в бараки, штрафники еще долго обсуждали, кто были эти необычные посетители, и что им было нужно.
      Тогда-то Павел и рассказал о серых людях с белыми кругами на рукавах. О том, как они вели себя, допрашивая его, как держались, о странных вопросах, что они задавали:
      – …они представились как доктор Смит и агент Смит…
      Заключенные внимательно слушали Павла, недоверчиво покачивали головами.
      – Хочешь сказать, что Курт и Некко были экстеррами? – задумчиво спросил Рыжий. – Не могу в это поверить…
      – Подобные истории рассказывают давно, – подключился к разговору Самурай, накачанный японец, получивший срок за дезертирство. – И о чудовищах, живущих среди нас, и о разумных экстеррах, и о людях-марионетках, управляемых пришельцами. Никогда не принимал это всерьез.
      – Я тоже кое-что слышал, – сказал Грек. – Будто бы есть люди, которые давно установили с пришельцами контакт, и вовсю с ними сотрудничают. Вроде бы, целые страны есть такие. Из тех, кто не вошел в UDF.
      – Эту старую байку придумали Штаты, – сказал Рыжий, – чтобы развязать себе руки…
      – За такие разговоры сажают, – предупредил бригадир Дизель, не отрываясь от экрана телевизора.
      – Так мы уже сидим, – усмехнувшись, сказал Рыжий. Но развивать свою мысль не стал..
      Они разговаривали долго, перескакивая с темы на тему. Гадали, что за миссия им предстоит. Обсуждали, насколько реальна обещанная начальником амнистия. Сходились во мнении, что и сокращение срока – уже неплохая вещь.
      – Ты особо не радуйся, – сказал бригадир Павлу. – Хочешь, я переведу тебе речь начальника на нормальный язык? Он сказал, что из возможных плохих новостей у него для нас не самая худшая. Сказал, что для выполнения смертельно опасного задания требуются люди, которых не жалко потерять. Такие как мы. Но если кто-то умудрится выжить, то ему скостят пару лет срока. А если же кто-то останется без рук или ног, превратится в паралитика или помутится рассудком, то его спишут. Отпустят на свободу.
      – Не порти человеку настроение, – сказал Торро, испанец, севший за вредительство. Два года назад он слил из бака геликоптера часть топлива, и продал его. В результате тяжелый транспортник, на середине пути оставшийся без горючего, свалился на какой-то тихий городок в самом центре благополучной Европы. – Ведь были же случаи, когда наших выпускали из Зоны здоровыми и невредимыми. Вспомни, например, Рокко.
      – Да. Только надо учесть, что он отсидел восемь лет из назначенных десяти. А кроме того, он каждый месяц ухитрялся переправить на свободу очередное прошение о помиловании, адресованное Лиге Наций и лично президенту Штатов. Да, Рокко был заметной фигурой. Его даже по ящику показывали несколько раз.
      – И все же это реальный шанс отсюда выбраться, – сказал Хирург, один из местных старожилов. Он, вроде бы, когда-то был врачом. Но про свою медицинскую деятельность не вспоминал. На Черной Зоне он выполнял работу лагерного художника – медицинскими иглами накалывал заключенным татуировки.
      – Не спорю, – сказал хмурый бригадир, заскорузлой ладонью поглаживая подлокотник кресла. – После таких операций отсюда, действительно, многие выходят.
      – Вперед ногами? – попытался угадать Павел.
      – Именно, – посмотрел на него Дизель. – Если только ноги целы останутся. Ты, наверное, не обратил внимание на то, кого отобрали на это задание. Ты ведь здесь совсем недавно, никого толком не знаешь.
      – Тебя отобрали. Нас всех. Толстого Че и Черного Феликса.
      – Все верно. Но я не об этом…
      В бараке погас свет. Оставшийся без электричества телевизор захрипел как удавленник и погас. Заключенные дружно подняли головы, посмотрели на вспыхивающие под лучами прожекторов потолочные окна, ругнулись. Кто-то принес кривую свечу, вылепленную из топленого сала, зажег ее.
      – Те, кого отобрали, – продолжил Дизель, – они все убийцы. Они все – все мы! – осуждены на большие сроки. Раньше нас посадили бы на электрический стул, расстреляли, либо же сделали смертельную инъекцию. В старые времена нас бы просто вздернули. А если бы вдруг патрон дал осечку, или веревка оборвалась, нас, наверное, пощадили бы – такие были обычаи… Ты понимаешь, о чем я? Догадываешься, что все это значит? Понимаешь теперь, что за дело нам предстоит?
      Они все замолчали, слушая, как зловеще потрескивают фитиль свечи и остывающий телевизор.
      – Казнь, – тихо ответил Самурай и, глядя на Павла, провел указательным пальцем себе поперек горла.
      
      
      
      Глава 26
      
      9.08.2068 (а может уже 10.08.2068)
      
      Привет всем!
      
      Сейчас ночь, почти ничего не видно, потому прошу прощения за налезающие буквы и неровные строчки.
      
      Не знаю, удастся ли отправить это письмо. Надеюсь, что Колька в курсе, куда меня направляют, и найдет возможность со мной повидаться. Если нет, значит этот лист станет очередной записью моего дневника.
      
      У меня появился шанс отсюда выбраться. Наверное, он ничтожен, но все же…
      
      Завтра утром я покидаю Черную Зону. Нас посылают на какое-то задание. Дело, судя по всему, предстоит нелегкое. Но нам обещали сократить сроки заключения, а то и вовсе амнистировать.
      
      Я надеюсь…
      
      Странно – еще даже двух месяцев не прошло с того дня, как я прибыл на свой Форпост. Там началась моя служба в UDF. А сейчас кажется, что годы прошли с того момента. Годы, а не два месяца.
      
      Сначала было так спокойно, даже скучно. А потом в какой-то момент все закружилось, замелькало, как в калейдоскопе. И я вдруг перестал владеть ситуацией. Я словно опавший лист – меня подхватило ветром и закружило, понесло куда-то.
      
      Где я окажусь завтра? А через неделю? Через месяц?
      
      Не знаю.
      
      Но надеюсь, что рано или поздно я буду с вами.
      
      Я надеюсь.
      
      
      1
      
      Их подняли рано, часа за два до общей побудки.
      Сирена молчала. На улице было туманно, сумрачно и стыло. Облаченные в черный кевлар охранники, повесив на грудь автоматы «Скорпион» и держа в руках пластмассовые карточки с написанными именами и номерами, разошлись по баракам. Стараясь сильно не шуметь, они первым делом поднимали старших. Вместе с ними будили остальных заключенных. Тех, чьи фамилии были на карточках.
      Павел проснулся оттого, что его трясли за плечо:
      – Эй, русский, просыпайся, – шептал кто-то.
      – Меня зовут Писатель, – пробормотал Павел, пытаясь разлепить веки.
      – Вставай, вставай, – торопил голос. Что-то жесткое и холодное ткнулось в плечо.
      Ствол.
      Павел разом открыл глаза. Над ним стояли Дизель и охранник в маске. Зевающий Шайтан уже надевал штаны. Гнутый обувался. Рыжий, кряхтя, потягивался.
      – Привет, – сказал Павел.
      – Собирайся, – приказал мрачный Дизель и ушел будить остальных. Охранник остался стоять на месте. Их было здесь шесть человек – вполне достаточно, чтобы с разных точек контролировать все помещение.
      Павел торопливо оделся, присев на краю разобранной постели, обулся. Встал, попрыгал на месте, помахал руками, покрутился, присел несколько раз, проверяя, нормально ли сидит одежда, не жмут ли ботинки, а заодно сгоняя остатки сонливости. Сунул руку в карман, нащупал там монетку, зажал ее между пальцами. В подошве ботинка было спрятано Жало – его Павел проверять не стал. Покосившись на охранника, немного помешкав, он отогнул угол матраца, достал свои бумаги, сунул их во внутренний карман.
      – Что это? – строго спросил охранник.
      – Бумаги.
      – Покажи!
      Павел, вздохнув, вытащил перевязанную тонкой бечевой стопку сложенных вдвое листов. Охранник отобрал их у него, развязывать не стал. Шевеля губами, попытался прочитать русские буквы, покрутил пачку бумаг так и этак. Нахмурился:
      – Что здесь написано?
      – Завещание.
      – На каком языке?
      – На русском.
      – Ты русский?
      – Да.
      – Почему так много написано?
      – У меня много родственников. Кроме того, мы, русские, не умеем писать коротко.
      – Я, наверное, должен их у тебя забрать… – Охранник раздумывал недолго. – Не волнуйся, если что-то случится, мы позаботимся о твоем завещании. А если с тобой все будет нормально, я его верну.
      Почему-то Павел сомневался, что получит назад свои записи. Скорей всего, их прочтут с помощью электронного переводчика, поймут, что на завещание это не похоже. Он попытался вспомнить, не упоминал ли в дневнике имя своего бывшего одноклассника. Письмо от родных, которое Колька перекинул ему через стену, Павел предусмотрительно спрятал под подкладку хэбэ.
      – Все же я бы хотел оставить их при себе, – сказал он неуверенно, просительно и потянулся к своим бумагам.
      – Нет, – отрезал охранник.
      Шайтан, Гнутый, Маркс и Грек стояли в тесном проходе, готовые идти. Рыжий заканчивал обуваться.
      Скрипнула дверь. Еще один охранник вошел в барак, огляделся. Заметил Павла, широким шагом направился к нему.
      – Что тут у вас? – Лицо его было закрыто кевларовой тканью, но Павел узнал этот голос, и ему сразу сделалось легче на душе.
      – Какие-то бумаги, – сказал охранник подошедшему товарищу.
      – Дай погляжу… На русском… Кажется, завещание… – Колька небрежно сунул стопку листов под мышку. – Потом прочту, я знаю русский язык. А ты давай, выводи всех на улицу. Нечего им тут копиться. И без того душно.
      Охранник кивнул, отошел.
      – Привет, – негромко сказал Колька. – Как ты?
      – Нормально. Бумаги вернешь?
      – Погоди немного, сейчас Пфюнд выйдет. Туповат он немного, но исполнителен.
      – Там сверху письмо. Отправишь?
      – Хорошо, – Колька вытащил верхний листок, немного его помяв. Мельком глянул, убрал в карман.
      – Спасибо тебе, – сказал Павел.
      – Да ладно, чего уж там…
      – Не знаешь, куда нас отправляют?
      – Нас в известность не ставят, – Колька, быстро оглядевшись, придвинувшись ближе, вернул бумаги Павлу. Тот поспешно сунул их за пазуху. – Но слухи ходят… Ты давай на выход… – Он слегка подтолкнул товарища, пропустил его вперед себя. – Не привлекай внимания, не заставляй ждать.
      – Какие слухи? – обернулся Павел.
      – Безрадостные.
      – Что? – Павел постарался улыбнуться. – Неужели нас ожидает ад? – Вспомнилась вдруг дыра в земле, и выползшее оттуда огромное кошмарное щупальце.
      – Скорее наоборот… – угрюмый Колька конвоировал старого друга, вел его к железной лестнице, поднимающейся наверх, на поверхность. – Не ад, а небеса…
      
      
      2
      
      Штрафников свели на плац, выстроили в шеренгу по три, быстро пересчитали по головам, сверились со списками. Было их чуть более сотни – отдельная рота смертников. Убедившись, что все в порядке, охранники, звеня гроздьями наручников, стали готовить заключенных к воздушному путешествию.
      В утренней тишине отчетливо было слышно, как по ту сторону забора посвистывают вращающиеся лопасти и сипят на холостом ходу двигатели геликоптера.
      На этот раз не было никаких напутственных речей. Все, что нужно было сказать, было уже сказано. Начальник лагеря, наверное, видел последние – самые сладкие – сны, уже нисколько не заботясь о своих подопечных. Теперь заключенными распоряжался знакомый сержант, тот самый, что встречал Павла и его товарищей. На этот раз он должен был их проводить.
      – Напра-во! Вперед, марш!
      Колонна заключенных двинулась к воротам. Когда-то все они были военными людьми, и это чувствовалось по их выправке. Штрафники шли в ногу, держа равнение, высоко подняв голову и печатая шаг.
      Они были военными, они ими и остались…
      Внутренние ворота были уже открыты, когда колонна приблизилась к ним. А вот с внешними возникла заминка. Заключенные надолго застряли посреди маленького неуютного пятачка, зажатом высокими глухими стенами со всех сторон. Сержант ругался вполголоса, свирепо посматривал на нашлепки видеокамер, напоминающих ласточкины гнезда. Металические створы позади уже давно сомкнулись, а передние ворота так и стояли недвижимо. Потерявший терпение сержант шагнул с бетонной стене, подцепил пальцем неприметную крышку, откинул ее, с силой надавил черную кнопку, заорал:
      – Вы там заснули, что ли? Почему не открываете, черти? Ну сколько можно, а?! Долго вас еще ждать?..
      У Павла возникло ощущение дежа-вю. И оно только усилилось, когда тяжелые ворота наконец-то дрогнули, заскрежетали, заскрипели, завыли. И снова показалось, что железобетонные балки сейчас не выдержат нагрузки, выворотятся из земли, и металлические створки качнутся и плавно завалятся на головы тех, кто оказался внизу.
      Но все обошлось.
      Ворота устояли, а перед штрафниками открылась прямая асфальтовая дорожка, ведущая через минное поле к круглой посадочной площадке, на которой ждал свой живой груз транспортный геликоптер.
      Погрузка не заняла много времени. Штрафники в организованном порядке поднялись на борт, безропотно заняли свои места, позволили сковать ноги. Сержант беседовал со старшим команды сопровождения, подсовывал бумаги для подписи, оформлял передачу.
      «Мы словно рабы на галере», – подумал Павел и закрыл глаза, намереваясь доспать положенное.
      Геликоптер мелко дрожал. Режущие воздух винты набирали обороты.
      Чья-то рука скользнула по плечу Павла. Негромко прозвучало единственное слово на родном языке:
      – Удачи.
      Павел открыл глаза, увидел знакомую фигуру.
      Колька уже уходил. Торопился.
      Друг детства.
      Колька Рывкин.
      
      
      3
      
      Уже в воздухе прикованный к соседнему креслу Гнутый позвал его:
      – Эй, Писатель! Спишь?
      – Дремлю.
      – Я все хотел у тебя спросить… Ты бы его убил?
      – Кого? – не понял Павел.
      – Клопа. Ты бы действительно его убил?
      Павел помолчал немного. Ответил:
      – Иногда я действительно был готов это сделать. Когда он меня допекал. Я едва сдерживался… Но то обещание прикончить его, когда он заснет… Нет… Я бы не смог…
      – А мне казалось иначе.
      – Я старался. Клоп не должен был догадаться, что я блефую. Иначе бы выиграл он… Да, это была игра… Сержант Хэллер как-то сказал мне, что каждый человек носит какую-то маску, играет определенную роль. Вот и я тогда надел маску. И, кажется, сыграл убедительно. Вы все мне поверили.
      – Слишком убедительно, – пробормотал Гнутый. – Я и сейчас верю.
      – Нет, – Павел покачал головой. – Я не могу… Не могу убить человека…
      – Но тогда, возле пещеры, ты, как и все мы, стрелял по людям. Мы вместе убили полковника и его бойцов.
      – Это другое, – запротестовал Павел.
      – Почему?
      – Не знаю… Не могу объяснить… – Павел замолчал, пытаясь найти себе какое-то оправдание. Подумал, что у всех погибших солдат остались семьи. Мысль эта была неприятна, неуютна, неудобна. Она была страшна.
      Гнутый испытующе смотрел на товарища, ждал. Потом спросил:
      – А если бы Клоп был экстерром? Разумной тварью, неотличимой от прочих людей. Тогда смог бы ты его убить?
      Павел взглянул на собеседника:
      – Не знаю… Мне сложно это представить.
      – Почему же? – настаивал на ответе Гнутый. – Ты был знаком с Куртом и Некко. Ты утверждал, что они не люди. Если бы ты раньше знал, что они наши враги, что бы ты с ними сделал?
      Павел задумался, сказал нерешительно:
      – Они слишком похожи на людей. Наверное, я бы не смог… просто так… Вот в бою – если они против нас – это другое дело… Но… Я не знаю! – Он сердито тряхнул головой. – И вообще, почему ты спрашиваешь об этом?
      – Просто пытаюсь понять, чем настоящий человек отличается от подделки.
      – Эй вы там! – Один из охранников поднялся, держась за стену, нашел глазами разболтавшихся штрафников, пригрозил им высоковольтным разрядником. – Замолчите немедленно!
      – Слушай, командир! – обратился к нему Гнутый, голосом перекрывая гул двигателей. – Нас в полете кормить собираются?
      Охранник осклабился, показывая, что оценил шутку:
      – Заткнись, умник! А то так накормлю, что жевать нечем будет!
      – Значит, не собираются, – сделал вывод Гнутый и умолк.
      Молчать им оставалось еще три часа.
      
      
      4
      
      Павел проснулся, когда геликоптер уже приземлился, и сам подивился, насколько крепким был его сон.
      – Доброе утро, Писатель, – приветствовал пробудившегося товарища Гнутый.
      – Давно стоим? – Павел зевнул.
      – Минут двадцать. Что-то не торопятся нас выпускать…
      Двигатели молчали. Помаргивала, попискивала сигнализация, предупреждая, что дверь наружу открыта. Впрочем, это было и так ясно: внутренности геликоптера обдувал горячий ветерок. Павел подался вперед, посмотрел в сторону выхода. Там стояли пять человек охраны, курили, повернувшись к штрафникам спиной. За ними можно было рассмотреть какое-то поблескивающее куполообразное строение. И маленький кусочек светящегося неба.
      – Где это мы? – громко поинтересовался Павел.
      Сразу несколько голосов весело хмыкнули.
      – Ну ты спросил! – восхитился мрачный Дизель.
      – На земле, – предположил Черный Феликс.
      – В геликоптере, – добавил кто-то.
      Остряков здесь хватало.
      Охранники не обращали внимания на разговорившихся заключенных. Они оставили свои посты: не оборачиваясь, спокойно курили у выхода, развалившись, отдыхали в креслах, сидели на полу. Один и вовсе, передав оружие товарищу, подтягивался на торчащей из стены трубе. Похоже, они считали, что их работа закончена.
      – Эй, друг, не угостишь сигареткой? – позвал Шайтан одного из стражей. Тот обернулся, глянул недовольно на заключенного, ничего не ответил. Все было понятно без слов, все читалось в его взгляде.
      – Эх, дорогой, – вздохнул Шайтан. – Зачем так смотришь? Кто знает, может Аллах сделает так, что завтра ты будешь сидеть на моем месте. А я окажусь на твоем.
      – Слушай, мусульманин, – обратился к Шайтану толстяк Че. – Почему бы тебе не помолиться Аллаху? Вдруг он действительно что-нибудь предпримет? Тогда бы я принял твою веру.
      Шайтан скривился:
      – Зачем Аллаху такой правоверный? Ты так заплыл жиром, что мулла, наверное, не рискнет укорачивать то, что и так едва заметно.
      Штрафники сдержанно рассмеялись. Они побаивались подшучивать на Че. Обычно незлобивый здоровяк иногда впадал в бешенство. И тогда никто не мог с ним сладить.
      Но Че, похоже, не понял, о чем говорит Шайтан. Или не расслышал. Он только улыбнулся, подмигнул шутнику, завозился на неудобном, слишком узком, слишком тесном сиденье…
      Переговариваясь, поглядывая на своих беспечных сторожей, они ждали еще полчаса.
      Потом охрана, видимо, получила долгожданный приказ начинать высадку. Зазвенел, забряцал металл, зазвучали предупредительные окрики. Заключенные выпрямляли освобожденные затекшие ноги, тянулись, разминались, не поднимаясь со своих мест – запрещено было.
      – Выходи строиться! – вскоре донеслась с улицы команда.
      – Встать! – Охранники отступили, взяли штрафников на прицел. – Справа по одному – на выход!..
      На улице было ясное теплое утро.
      Штрафники выходили из тени на свет. Невольно замедляли шаг. Жмурились. Первым делом поднимали лица к небу. Спускались на землю. Ободранные, грязные, помятые, со скованными за спиной руками – они были похожи на каторжников. Их хватали под локоть, отводили немного в сторону, строили в шеренгу, спрашивали фамилию, номер, сверялись с документами.
      Их сортировали.
      А штрафники жадно осматривались.
      Они находились в странном месте. Возможно, когда-то это был испытательный полигон для новых видов вооружений. А может быть здесь раньше размещался космодром. Под чистым небом от горизонта до горизонта раскинулась ровная каменистая пустыня. Черными проталинами выглядели опаленные участки земли. Поблескивали отвердевшие лужи давно расплавленных пород. Словно ледовые поля тянулись во все стороны широкие бетонные полосы, кое-где превращаясь в нагромождения торосов. Здесь почти ничего не росло, только торчали местами редкие пучки какой-то бурой травы, даже на вид жесткой и ломкой. Не верилось, что это земной пейзаж. Казалось, будто это поверхность Марса или Луны. Но небо… Небо было самое что ни на есть земное – глубокое, чистое, светлое, высокое.
      Пространство пьянило. Раздолье давало иллюзию свободы.
      – Красота! – восхитился Че.
      По всей бескрайней равнине были в беспорядке раскиданы серебристые куполообразные сооружения. Они походили на шляпки циклопических грибов, проклюнувшихся из-под земли. Одно из этих строений было совсем рядом, менее чем в километре от приземлившегося геликоптера. У его широкого основания копошились люди и роботы, там ползали тягачи и двигались ленты транспортеров.
      – Хотел бы я знать, куда это нас привезли, и с кем мы тут собираемся воевать, – пробормотал Рыжий.
      Они все стояли в строю. За ними теперь присматривали новые сторожа – бойцы в костюмах «Ти-рекс» с эмблемой Гвардии на груди. Немного поодаль одетый в камуфляж майор пытался что-то объяснить гвардейцу-сержанту. В конце-концов он плюнул себе под ноги, сердито махнул рукой и направился к шеренге штрафников.
      – Наконец-то, – пробормотал Черный Феликс.
      Но майор ситуацию не прояснил. Он объявил, что придется подождать еще немного, и советовал не расходиться. Слова эти звучали как издевка. Под дулами многоствольных пулеметов и плазменных огнеметов штрафники чувствовали себя неуютно, они боялись лишний раз шевельнуться. Какое уж тут «расходиться».
      Примерно через пять минут в идеально чистом небе над далеким горизонтом появились две темные крапины. Они росли, приближаясь. Задрожал воздух, его колебания передались земле. Ровное гудение постепенно перерастало в рев.
      – Похоже, подкрепление прибывает, – озвучил общую мысль бригадир Дизель.
      – А не много ли будет? – с сомнением сказал пучеглазый Лишай.
      – Видимо, дело предстоит серьезное, – сказал Черный Феликс.
      Две черные тени скользнули на фоне светлого неба. Два геликоптера типа «Лебедь» зависли в воздухе, стали медленно снижаться, винтами своими подняв на земле настоящую бурю.
      От куполообразного сооружения к спускающимся транспортникам бежали люди. Вернее сказать, они бежали к одному из транспортников. К тому, на борту которого белой краской был нарисован ровный круг.
      Кажется, прибыли важные гости.
      Геликоптеры сели на порядочном расстоянии друг от друга. Тот, что был отмечен приметным круглым знаком, сразу выключил двигатели. Винты еще не успели остановится, а бортовые сдвижные двери уже отошли в стороны, и из открывшихся темных проемов на землю стали спрыгивать люди. Они были разнообразны одеты – в костюмы, в джинсы и майки, в комбинезоны. Но никто среди них не носил военную форму. Толпа встречающих смешалась с толпой прибывших, и уже ничего нельзя было разобрать в общей сумятице.
      – На подкрепление это похоже мало, – сказал Лишай, тараща глаза так, что казалось, будто они вот-вот выскочат из орбит.
      Второй геликоптер удостоился гораздо менее скромной встречи. Двигатели его остановились, когда к грузовому люку, не торопясь, приблизился отряд вооруженных бойцов. Они построились, выставив перед собой оружие, дождались майора, равнодушно выслушали его наставления, и только после всего этого створки люка разошлись. Словно челюсть, отпал широкий трап, ударился о землю, подпрыгнул. В темном чреве мелькнули человеческие фигуры. Кто-то что-то крикнул из тени. Ему ответили.
      «Выводи!» – скорее угадал, нежели расслышал Павел.
      Несколько минут ничего не происходило. Павел догадывался, что сейчас внутри геликоптера команда сопровождения освобождает штрафников, готовит их к высадке.
      – Точно наши, – сказал кто-то позади. – Привезли, словно скотину.
      На трапе показался первый человек. Охранник. Сержант. Он не стал сходить на землю, скользнул взглядом по отряду гвардейцев, отвернулся, махнул рукой:
      – Пошли!
      И люди пошли.
      Один за одним.
      Словно каторжники, будто рабы из древних времен, они выходили из темного трюма на свет. Невольно замедляли шаг, щурились. Первым делом поднимали лица к солнцу, к небу. Спускались по трапу. Осматривались с любопытством. Бойцы из встречающей команды подхватывали их под руки, отводили в сторону, строили в шеренгу…
      – Эй, парни! – вдруг заорал во всю глотку Черный Феликс. – Вы откуда?
      Майор в камуфляже резко повернулся. Дрогнули стволы огнеметов, нашли цель. Павел вспомнил, как точно такие же огнеметы спалили его товарищей. Он явственно увидел, как кипит, испаряясь в струе плазмы, земля, как лопаются камни и оплывают, тая. Снова ощутил жар на своем лице и втянул голову в плечи, невольно сжал кулаки.
      В правой руке у него была монетка.
      – Лагерь три дробь один! – сразу несколько голосов раздались в строю новоприбывших.
      – И пятый лагерь! – донеслось вдогонку.
      – А мы из шестого!..
      Костюмы «Ти-рекс» пришли в движение. Стальные подошвы высекли искры из камней. Рослые гвардейцы, неуязвимые в своих бронированных механизированных панцирях, вклинились в строй штрафников. Удары металлических конечностей сбили с ног нарушителей порядка.
      – Тихо! – взревел майор. – Еще один выкрик, и открывший свою пасть отправится к экстеррам без оружия! Голым!
      – Он не шутит, – негромко сказал Дизель, посмотрев на Павла и его друзей. Бригадир по личному опыту знал, что неприятностей в первую очередь нужно ждать от новичков.
      Стальные стражи неохотно отступили. Черный Феликс поднялся с земли и долго отряхивал колени. Вся левая сторона лица у него была разбита. Но он не обращал внимания на кровь.
      Никто не обращал на это внимания.
      Выгрузка штрафников продолжалась.
      – Пятьдесят… Пятьдесят один… – вяло бормотал Рыжий, зачем-то подсчитывая выходящих из геликоптера людей. – Пятьдесят два, три и четыре…
      Он остановился на седьмом десятке. Больше считать было некого.
      – Напра-во! – прозвучала общая для всех команда. – Марш!
      И они, словно подхлестнутые окриком, вскинули одновременно головы, выпрямили спины, сделали первый шаг, как это было положено по уставу – дружно впечатали подошвы побитых ботинок в камень, в один такт ударили ногами так, что земля вздрогнула. И Павел снова ощутил забытое вроде бы чувство – чувство сплоченности, чувство локтя товарища.
      Мощь единения.
      Война сплачивает, – подумал он…
      Ему показалось, что на высящийся впереди серебристый купол легла узкая тень. Через мгновение он понял, что ошибся. Тень расползалась, ширилась.
      Не тень это была, а щель.
      Проход.
      Купол открывался – словно невидимый великан подцепил лоскут стальной обшивки и тянул его в сторону, медленно, аккуратно отдирая. Намереваясь, кажется, снять целиком всю металлическую шкуру.
      Затрепетала земля. Громыхнуло чистое небо.
      Все шире расползался купол. Уже оголились внутренности сооружения – балки, трубы, лианы проводов и тросов, галереи лестниц. И уже можно было разобрать, что же прячется в этом огромном сооружении.
      В этом ангаре.
      – А дело-то, похоже, действительно предстоит серьезное, – обреченно сказал Черный Феликс.
      – Что там за штуковина? – через головы друзей обратился к нему Павел.
      – «Ковчег», – не сразу ответил Феликс. – Эта штуковина способна долететь до Сатурна и вернуться обратно.
      – Сатурн – это страна? – поинтересовался малограмотный Шайтан. – Она далеко?
      – Далеко… – вместо Феликса ответил Гнутый. – На чужой территории… На территории экстерров…
      
      
      5
      
      Первым делом их загнали в баню.
      На настоящую баню этот пыточный аттракцион походил мало, скорее он напоминал автомойку – длинный коридор, струи бьющей отовсюду воды, сыплющиеся сверху разноцветные хлопья пены, и упругий поток горячего горького воздуха перед самым выходом.
      Вернувшись в раздевалку, они получили новое чистое белье и форму с иголочки – форму без знаков различия. Им позволили взять из запертых ящиков свою старую одежду, но не разрешили в нее облачиться. Лишь для обуви было сделано исключение. Ноги у солдата должны быть здоровые. Потому желающие могли оставить свои привычные разношенные ботинки.
      Им теперь многое позволялось: кричать, ругаться, смеяться, иметь любые личные вещи и личное мнение по любому вопросу. Никто не одергивал их, не бил – но за ними всегда следили черные зрачки дульных отверстий…
      После бани их отвели в столовую. Сидячих мест на всех не хватило, и многие штрафники ели стоя. Это нисколько их не смущало. Они уже достаточно насиделись, теперь могли и постоять.
      Еда была вкусная и разнообразная. Можно было попросить добавки и получить ее.
      Штрафники наслаждались. И даже постоянное присутствие вооруженных охранников не портило им аппетит.
      После завтрака – или обеда? – их отвели на медосмотр.
      В небольшой комнате с двумя дверьми, на одной из которых висела табличка «Вход», а на другой – «Выход», сидели три майора с петлицами военных врачей. Один интересовался, нет ли жалоб, и не слушал, что ему отвечают. Второй мерил температуру и давление, не глядя на показания приборов. Третий задавал странные вопросы и даже не улыбался на остроумные ответы.
      Стоя в очереди, штрафники успели перезнакомится друг с другом. Выяснили, кто откуда. Нашли общих друзей и недругов. Пересказали все новые анекдоты и байки. Поделились слухами. Обменялись предположениями.
      Никто не мог точно сказать, что это за место, и что за дело их ждет. Лишь несколько пунктов не вызывали сомнений в своей истинности:
      Во-первых, они находились под землей. И, судя по всему, довольно глубоко.
      Во-вторых, их собрали здесь, чтобы бросить в бой.
      И в-третьих, наверху – прямо над ними – готовился к полету космический корабль…
      – Сапиенти сат, – сказал Павел и развел руками.
      – Что? – переспросили его.
      – Умному достаточно, – перевел он на английский, подумав, что наконец-то ему пригодилась недоученная латынь.
      
      
      
      Глава 27
      
      10.08.2068
      
      Нас отправляют в космос – сомнений не осталось. После того, как мы поели, нас всех отвели в большой пустой зал, похожий на учебную аудиторию, и прочли двухчасовую лекцию. Нам рассказали, как вести себя в невесомости и при малом тяготении. Объяснили, как пользоваться скафандром. Обрисовали все возможные ситуации, в которые мы можем попасть при отказе оборудования, систем жизнеобеспечения. И по собственной глупости. Потом нам выдали небольшие, отпечатанные на пластике, памятки и настоятельно советовали как следует с ними ознакомиться, вызубрить каждый абзац, каждое слово.
      
      Нам не сказали самого главного – куда мы летим. На Луну? На Марс?
      
      Я склоняюсь к мысли, что на Марс. Скафандр, схему которого нам показывали в лекционной, слишком уж легкий. Мне кажется, что он не предназначен для использования в безвоздушном пространстве. Впрочем, я могу ошибаться. Может быть скафандр этот создан по новой технологии. И технологию эту теперь собираются проверить на нас – штрафниках.
      
      И все же, наверное, Марс.
      
      Сержант Хэллер как-то упоминал, что затевается третья экспедиция. Не знаю, откуда у него эта информация, ведь сведения эти должны быть засекречены. Но судя по всему, он знал, что говорил.
      
      Третья экспедиция…
      
      Даже не мечтал, что полечу в космос. Думал, что туда отправляют избранных. Самых подготовленных, самых достойных.
      
      Оказалось, туда засылают отбросы.
      
      Нас.
      
      И это понятно, если вспомнить что две предыдущие экспедиции закончились для людей полным разгромом. Никто из высадившихся на поверхность Луны не вернулся назад. Солдаты сразу же попали под плотный огонь киберов. А те бойцы, что все же сумели прорваться на инопланетную базу, погибли от клыков и когтей экстерров. По телевидению часто показывали кадры: бегущие, словно в замедленной съемке, люди, факелы плазмы, беззвучные вспышки выстрелов, клубы взрывов, облака пыли. Впереди странного вида сооружения. И киберы. Много киберов.
      
      Перед бойцами стояла задача найти разумных хозяев экстерров. Того, кто создал базы и самих экстерров. Тех, с кем в первую очередь нужно воевать. Тех, с кем можно вести переговоры.
      
      Такая же задача, видимо, будет поставлена и перед нами.
      
      Возможно, кто-то из нас сумеет осуществить то, что способно дать человечеству реальный шанс на победу в этой затянувшейся войне.
      
      Кто-то из нас может стать героем.
      
      А героев не держат в тюрьмах и лагерях.
      
      Поэтому…
      
      Сапиенти сат…
      
      
      1
      
      Их вывели на поверхность ночью – сперва загнали в клети грузовых лифтов, долго поднимали, потом вели куда-то по широкому коридору, тускло освещаемому точечными синими светильниками. И вскоре впереди они увидели небо. Черное. С блестками звезд. Казалось, что коридор уходит прямо к ним, к звездам.
      Длинным прямым коридором они шли к небу.
      А оказались на земле.
      Возле выхода их построили – последнее время все только и делали, что строили их. Незнакомый сержант провел перекличку, а знакомый майор выступил с небольшой речью. Он называл их «солдатами». Говорил, что им дали возможность искупить свою вину, что вся планета с надеждой будет следить за их подвигом. Он так и не сказал ничего конкретного. И лишь закончив выступление, сменил торжественный тон на более привычный:
      – Довожу состав подразделений, – объявил он, и стал со светящегося компьютерного экрана зачитывать фамилии и должности, не называя званий.
      Их разделили на шесть отдельных взводов. Командирами назначили уже проверенных людей – бригадиров и их помощников. Разрешили им самим определять состав отделений. Дали десять минут на обдумывание.
      – Араб, сутулый, рыжий, грек, русский и борода… – Дизель еще не запомнил прозвища новичков. И не собирался запоминать. Он называл их так, как ему было удобно. – А также Часовщик, Вождь и ты, Зорро. Вы все – первое отделение. Старшим назначаю… – Он помедлил, скользнул взглядом по лицам бойцов. Ткнул пальцем в сторону Павла: – Тебя, русский.
      – Ну вот ты и пошел в гору, – сказал Гнутый, хлопнув товарища по плечу…
      Ровно через десять минут майор дал команду перестроиться повзводно. И они разбежались, разобрались по подразделениям, заняли свои места в новом строю.
      С двух сторон за ними присматривали гвардейцы, похожие на железных истуканов.
      Еще минута потребовалась на то, чтобы майор лично убедился, что все в порядке. А потом их развернули и повели к высящейся далеко впереди громаде космического корабля.
      Конвой не отставал ни на шаг.
      А они старались не замечать охранников. Они хотели чувствовать себя свободными людьми. Настоящими солдатами.
      Они маршировали.
      Они шли в бой.
      Солдаты без знаков различия. Без званий.
      Штрафники.
      
      
      2
      
      «Ковчег» был похож на беременный корабль типа «Пеликан». Такой же угловатый фюзеляж, но более крупный, словно вздувшийся, такие же крылья – но гораздо более широкие. В соплах маршевых двигателей легко мог поместиться танк. При взгляде на опоры шасси вспоминались африканские баобабы.
      «Ковчег» стоял поперек бетонной полосы, уходящей в ночь. Взрытая широкая колея, залитая черной тенью, отмечала путь, по которому мощные буксиры тащили на себе корабль. Словно дохлые питоны валялись на земле какие-то шланги и кабели. Казалось, они сейчас оживут, зашевелятся и уползут в трещины меж бетонных плит. Уйдут, втянутся под землю словно огромные щупальца…
      Внутренности корабля были ярко освещены. Маяком сиял колпак пилотской кабины, пока еще не закрытый бронированной скорлупой. Матово светились крохотные круглые иллюминаторы. Рождественской иллюминацией мерцали габаритные и сигнальные огни. На опущенном трапе, словно дорожная разметка, лежала полоса света. Откуда-то из глубин корабля доносилась музыка.
      – Гуляют, – вздохнул Гнутый.
      – Кто? – спросил Павел.
      – Не знаю… Наверное, те, что прибыли на геликоптере с нарисованным кругом.
      – Думаешь, они полетят с нами?
      – Скорей всего. Но, уверен, спускаться на поверхность они не собираются…
      Рядом с ними остановился майор, и Гнутый рискнул к нему обратиться:
      – Сэр! Сколько времени мы будем лететь?
      – Отставить разговоры, солдат, – безучастно сказал офицер, вглядываясь в светящуюся утробу корабля.
      – И все же, сэр? – настаивал осмелевший Гнутый.
      Они стояли перед трапом. Возможно, сейчас у них была последняя возможность хоть что-то выяснить.
      – Помолчите, – отмахнулся майор. Он явно чего-то ждал.
      – Но, сэр… – Гнутый не унимался. Ему уже нечего было терять, и он не боялся ни старшего офицера, ни истуканов-охранников, ни своих командиров – Дизеля и Писателя.
      – Тебе сказали, заткни свою пасть! – Вдруг откуда-то сверху рявкнул громовой голос. В светящемся проеме грузового люка выросла богатырская фигура. Свет огибал ее – был виден лишь темный силуэт. До самой земли вытянулась длинная тень. – Или же ты, Гнутый, все путешествие проведешь в карцере возле реактора!
      – Черт возьми! – восхитился Гнутый. – Он угадал, как меня зовут!
      – Еще одно слово! – Фигура ступила на трап. – И ты пожалеешь, что родился мальчиком!
      Штрафники ухмыльнулись.
      Майор поднимался к светящемуся входу, к грозному здоровяку, что сумел заткнуть Гнутого. Они остановились на расстоянии двух шагов друг от друга. Утонувший в свечении здоровяк первым вскинул руку к виску, приветствуя офицера. Тот небрежно ответил.
      – Сэр! Борт готов принять это отребье!
      – Хорошо, – майор опустил руку. – А где капитан Истбрук? Насколько я знаю, встречать меня должен был он.
      – Сэр, капитан сейчас занят, – Здоровяк понизил голос, чтобы слышать его мог лишь один офицер. – Он принимает гостей. А я его замещаю.
      – Ладно, сержант. – Майору было безразлично, кому передать людей. Здесь, на трапе, кончались его полномочия. – Приступайте к размещению личного состава.
      – Есть, сэр! – Вытянулся здоровяк. Он набрал воздуха в грудь и взревел: – Слушай мою команду! Справа по одному! Дистанция пять метров! На борт! Марш!
      – Черт возьми! – воскликнул вдруг Гнутый, и повернулся к товарищам. – Я узнаю этот голос!
      – Да, – согласился Маркс, – голос очень похож.
      – Не может быть, – сказал Рыжий. – Откуда бы?
      – У всех сержантов голоса похожи, – сказал Шайтан.
      – Это он! – Гнутый хлопнул в ладоши. – Черт побери! Это точно он!
      – Кто? – Павел не мог понять, о ком говорят товарищи.
      – А ты что, не узнал? Даю голову на отсечение, это чертов сержант Хэллер!
      И словно в подтверждение его слов сверху прогремел узнаваемый голос:
      – Гнутый! Ты что, еще не унялся?
      – Унялся, сэр! – завопил Гнутый. – Еще как унялся!
      – Отставить разговоры! И быстро на корабль, чертово семя!
      
      
      3
      
      Это действительно был сержант Хэллер. Он не дал своим старым сослуживцам даже рта открыть. Сказал быстро:
      – Потом! Все потом! – и весело им подмигнул. Ему явно доставляло удовольствие смотреть на их удивленные лица.
      За спиной сержанта тянулся коридор с открытыми гильотинными дверьми переборок и множеством боковых ответвлений. Под потолком вились кабели, сплетались трубы, уходил вглубь корабля покрашенный желтой краской монорельс. В стенных нишах висели скафандры и средства пожаротушения. Рядом стояли вооруженные люди.
      Новые сторожа.
      Очередные надзиратели.
      – Взвод? – сразу трое охранников придержали Павла.
      – Второй.
      – Отделение?
      – Первое.
      – Должность?
      – Командир отделения.
      – Фамилия?
      – Голованов.
      Микрофон фиксировал каждое слово. Компьютер распознавал речь, отбирал нужную информацию, кодировал данные, заносил в общую базу.
      Охранник глянул на планшет экрана. Объявил:
      – Отсек номер пять. Ячейка номер один.
      Павла отпустили. Сразу схватили следущего штрафника:
      – Взвод?..
      – Не задерживаться! Двигайтесь! – то и дело раздавали окрики. – Занимайте свои места! Отсеки не покидать!
      На стенах и полу красовались пестрые надписи и замысловатые символы. Разноцветные полосы и стрелы разметки указывали все возможные направления. Мигали, привлекая внимание, транспаранты: «Сектор 1», «Отсек 2», «Осторожно, открытая дверь!», «Внимание! Зона повышенной радиации!»
      Павел вместе с другими штрафниками торопливо шагал по коридору, оглядываясь по сторонам. Пятый отсек размещался в третьем боковом ответвлении с правой стороны. Он представлял собой небольшую пустую каюту – камеру? – обитую светлым мягким материалом. Павел подумал, что, должно быть, в подобных комнатах держат буйных психических больных.
      – А здесь довольно неплохо, – сказал Гнутый, пригибаясь и заходя в отсек.
      – По крайней мере чисто, – отозвался Павел.
      – Только вот обставить забыли…
      Через минуту к ним присоединился Рыжий и Шайтан. Чуть позже появился Маркс.
      – А где Грек? – спросил Гнутый.
      – Его в другой отсек отправили. Вместе с этими… с индейцем и Зорро…
      – Как я понял, – сказал Гнутый, – отсек рассчитан на пять человек. Будем устраиваться, командир? – Он повернулся к Павлу.
      – Да, пожалуй…
      Возле входной двери располагалась утопленная в стене панель с небольшим – в ладонь – экраном, глазком видеокамеры, сеточкой громкоговорителя-микрофона, кнопками клавиатуры. Панель была закрыта прозрачной дверцей, условный запор которой легко открывался с помощью ногтя. Чуть позже товарищи нашли и ключ – он находился в кармашке над дверью – на самом видном месте.
      На клавиатуре, помимо стандартного цифро-буквенного набора клавиш, имелось отдельное поле с пятью круглыми кнопками. «Ячейки» – было написано над ними. Сами кнопки были пронумерованы.
      – Моя первая, – сказал Павел и нажал кнопку с цифрой 1.
      Словно кто-то вздохнул за их спинами. Они повернулись.
      Часть стены отошла в сторону, открыв глубокую нишу, похожую на шкаф-купе, оборудованный какими-то странными приспособлениями медицинского, скорей всего, назначения. В самом центре ниши стояло кресло. С первого взгляда было ясно, что для сидения это кресло не предназначалось. В нем можно было лишь полулежать. И, наверное, довольно комфортно. Несколько настораживали многочисленные ремни, из-за которых кресло отдаленно напоминало какое-нибудь средневековое пыточное сооружение.
      – Ну вот, – сказал Гнутый, – кажется, ситуация с мебелью стала проясняться.
      Они все открыли свои ячейки. Убедились, что те ничем друг от друга не отличаются.
      – А сколько мы будем лететь? – спросил Шайтан, устаиваясь в запрокинутом кресле.
      – А это смотря куда лететь, – сказал Рыжий.
      – Месяц, – в тесный отсек шагнул еще один человек. – А лететь нам на Марс.
      – Сержант! – радостно воскликнул Гнутый. – Наконец-то!
      – Тихо! – поднял руку сержант Хэллер. – Одну минуту! – Он остановился возле панели, быстро набрал какой-то код на клавиатуре. Пояснил:
      – Не хочу, чтобы нас видели и слушали.. А вот теперь можно спокойно поговорить.
      – Черт побери, сержант! – Гнутый покачал головой. – Вот уж не думал, что мы еще свидимся!
      Они расселись на полу. Какое-то время молча разглядывали друг друга, тупо улыбались, словно все еще не могли поверить в реальность встречи.
      – Рад вас видеть, парни, – сказал, наконец, сержант. В руках он держал небольшой черный портфель и явно не знал, куда его деть.
      – А уж мы-то как рады, – хмыкнул Рыжий.
      – Но как? – спросил Гнутый. – Каким образом ты здесь, сержант?
      – Старые связи.
      – Значит это не случайность?
      – Нет. Я знал все, что с вами происходит. Вам еще не объявили приговор, а мне уже сообщили, что вас ждет Черная Зона. И я, выйдя из госпиталя, сразу подал рапорт о переводе. А потом выяснил, что в Черной Зоне вы надолго не задержитесь. И я решил вместе с вами отправится на Марс. Тем более, что давно этого хотел. Оформить перевод на корабль было несложно. Добровольцев оказалось немного – мало кто согласится по доброй воле провести пару месяцев в жестянке, набитой бандитами, да еще с ядерным реактором под боком.
      – Бандиты – это мы? – усмехнувшись, спросил Рыжий.
      – Вы, – сказал сержант.
      – Вот уж не думал, что у тебя есть какие-то связи наверху, – сказал Гнутый.
      – Я старый солдат. Я на службе с восемнадцати лет. Это сейчас новобранец не может быть моложе двадцати одного года. Раньше было не так… – Сержант глянул на Павла. – За время службы я поменял множество мест, побывал на всех континентах, почти во всех странах. В двадцать лет мне доверили взвод. И многие из моих бывших солдат сейчас намного выше меня по званию. Но они меня помнят. И не отказывают мне в маленьких просьбах.
      – Таких, как полет на Марс?
      – Я не часто беспокою их подобными просьбами.
      – И кем ты здесь устроился? – поинтересовался Гнутый.
      – Прежде всего я твой начальник, – чуть повысил голос сержант Хэллер. – Только потом я твой друг и боевой товарищ. Так что побольше уважения, договорились?
      – Да, сэр, – Гнутый улыбнулся, козырнул.
      – А в обязанности мои входит присматривать за вами.
      – За нами – бандитами, – хмыкнул Рыжий.
      – Так вы охранник, сэр? – спросил Шайтан.
      – Я командир отряда боевого прикрытия, – сказал сержант. – Дурацкое название, согласен. Можете называть меня начальником вашей охраны.
      – Вы будете охранять нас от экстерров? – съехидничал Рыжий. Сержант не ответил на едкий вопрос.
      – Что-то конкретное известно об этой операции? – спросил Павел.
      – Подробностей не знаю. Не положено. Все планы находятся у капитана Истбрука. Непосредственно перед высадкой на Марс вам все разъяснят. Знаю лишь то, что корабль опускаться на поверхность не будет, и что мы останемся на борту. В бой вы пойдете одни.
      – Это все? Негусто.
      – И вот еще что, – вспомнил сержант. – На корабле находится съемочная группа. Они будут делать фильм об этой экспедиции.
      – Нас будут снимать? – Маркс поскреб неряшливую щетину – он снова отращивал бороду.
      – Возможно, – ответил сержант. – Если они захотят поговорить с солдатами, я приведу их к вам. Договорились?
      – Кто же откажется? – сказал Гнутый. – Это шанс войти в историю.
      – Кстати, твой хот отлично себя чувствует, – сказал сержант.
      – Да? – Гнутый встрепенулся. – И как он? У кого? У дока?
      – У дока. Кажется, они подружились.
      – Слушай, сержант, – Гнутый снова забыл о субординации. – Ты меня просто осчастливил.
      – Для тебя, Писатель, у меня тоже кое-что есть… – Сержант Хэллер раскрыл свой портфель, вытащил бумажную папку, протянул ее Павлу. – Это твое. Я там тоже… – сержант, вроде бы, смутился. – Написал немного… Кое-что… В госпитале, когда делать было нечего…
      – Спасибо, сэр, – Павел взял папку. – Можно я перед высадкой все бумаги снова оставлю вам?
      – Да, конечно, – кивнул сержант.
      – На всякий случай. Мало ли что… Думаю, так будет надежней.
      – Да, наверное…
      Они все посмотрели друг на друга, переглянулись, и поняли, что думают сейчас об одном.
      О возможной смерти на чужой планете…
      Но у них еще был целый месяц. Долгий месяц космического полета. И они полагали, что эту-то частичку жизни у них никто не отнимет.
      Они ошибались.
      – Весь наш взвод, парни… – пробормотал сержант Хэллер, покачивая головой. – Почти все погибли… Выжили единицы… И теперь вы… Теперь вы – весь наш взвод… Мой взвод…
      
      
      4
      
      Съемочная группа явилась через час.
      Товарищи лежали на мягком теплом полу и играли в карты самодельной колодой, которую из Черной Зоны прихватил с собой Шайтан. Карты эти были настоящим произведением изобразительного искусства, их рисовал сам Хирург, мастер татуировок, и не совсем ясно было, как ценная колода оказалась у Шайтана. А он и не думал ничего объяснять, только улыбался на расспросы.
      – Можно к вам? – в открытую дверь заглянул длинноволосый молодой человек. Одет он был в серый комбинезон, на спине и груди которого красовались крупные алые буквы «TV». В правой руке он держал видеокамеру, довольно большую, как и любая профессиональная техника.
      – Заходи, – весело сказал Гнутый. Ему крупно везло в игре.
      – Мы собираемся сделать небольшой сюжет, – сказал молодой оператор, перешагивая порог. Следом за ним в отсек вошла женщина средних лет, довольно привлекательная. Но похоже было, что она не стремиться подчеркивать свою женственность. Она не пользовалась косметикой, ее волосы были коротко бесхитростно острижены. На ней был строгий брючный костюм, который, возможно, подошел бы и мужчине.
      – Сержант Хэллер рекомендовал вас, – низким, хорошо поставленным голосом с ярко выраженной дикторской интонацией сказала женщина. – Вы не против съемки?
      – Нет, – сказал Гнутый, поднимаясь с пола. Он шагнул к женщине, и она, испугавшись, отступила назад, оглянулась. Убедилась, что сопровождающие их охранники по-прежнему стоят в коридоре напротив двери, следят за каждым движением штрафников, и взяла себя в руки.
      – Мы думаем взять у вас короткие интервью, – сказал оператор, готовя камеру и осматривая тесную каюту. Он с профессиональной точки зрения оценивал свет, обстановку, выбирал возможные планы, углы съемки. – Буквально по две-три минуты на каждого. Расскажете, кто вы и откуда. Можете передать приветы близким. Желательно сказать пару слов о вашем отношении к экстеррам, что-нибудь типа того: «мы летим, чтобы надрать этим тварям задницу», – Кажется, парень был слегка навеселе. Видимо, капитан Истбрук оказался гостеприимным хозяином.
      Уже все штрафники были на ногах. Один Шайтан ползал на коленях и неторопливо собирал разбросанные карты.
      – Это не прямой эфир, – предупредила женщина. – Но завтра эту запись покажут все мировые агентства.
      – Так что? Начнем? – Парень вскинул камеру на плечо, отступил на шаг, оперся спиной о стену, чуть присел. – Готовы?
      Шайтан сунул собранную колоду карт в карман и встал рядом с товарищами. Гнутый пригладил волосы. Маркс несколько раз провел ладонью по заросшим щетиной щекам.
      Женщина вышла вперед, остановилась в кадре. Кивнула оператору:
      – Я готова.
      – Раз! – Парень включил запись. – Два! Три!
      – Здравствуйте, – сказала женщина, улыбнувшись в камеру. – Мы находимся на борту космического корабля, готовящегося отправится на Марс. До старта остается совсем немного времени и у нас есть возможность поговорить с людьми, которым предстоит опасное задание на чужой, захваченной врагом планете. – Она повернулась к Марксу:
      – Скажите, как вас зовут?
      – Рядовой Геккель, – у Маркса от волнения дрожал голос.
      – Откуда вы?
      – Бад-Хоннеф.
      – Это город?
      – Да.
      – А вы? Как ваше имя? – обратилась она к Гнутому.
      – Ягич моя фамилия, но все называют меня Гнутым. Родился я в небольшом селе возле города Чурго, это в Венгрии. Потом наша семья переехала в Загреб. Отец мой давно умер, а мама жива. Привет, ма! У меня все хорошо! Мы слетаем на Марс, надерем задницу этим тварям и вернемся!
      – Как вы считаете, удастся ли нам в результате этой операции узнать что-то новое об экстеррах?
      – Конечно! – Гнутый уверенно кивнул. – Думаю, мы захватим их базу, вычистим ее, потом перероем сверху до низу, и найдем то, зачем нас посылают.
      – О чем вы говорите? Что именно вы должны найти?
      – А это самая настоящая военная тайна. Нам запрещено об этом говорить, потому что экстерры тоже смотрят телевизор, и разузнав наши планы, они могут перепрятать ту вещь, которую мы собираемся у них отыскать.
      Женщина, поняв, что над ней издеваются, повернулась к Рыжему. Он был серьезен, даже суров, и она рассчитывала, что этот человек даст ей достойный материал.
      – Представьтесь, пожалуйста.
      – Рядовой Куфельд.
      – Вы верите в нашу победу?
      – В вашу победу? – переспросил Рыжий.
      – Я говорю о нашей общей победе. Вы верите, что человечество сумеет победить врага?
      – Нет, – сухо сказал Рыжий. Женщина явно не ожидала такого ответа.
      – Почему? – спросила она.
      – Потому что мы глупо воюем, – Рыжий был явно не в духе.
      – Вы можете пояснить?
      – Конечно! Зачем нас отправляют на Марс? Лучше бы туда отправили ракеты с ядерными боеголовками. Почему командование экономит на технике и вооружении? И совсем не бережет людей. – Рыжий посмотрел в камеру. – Хотите я расскажу, как погиб мой друг? Его сожгли из огнемета за то, что он не хотел идти на верную смерть. Не экстерры убили его! Не киберы! Его сожгли люди! Да мы сами хуже экстерров!
      – Спасибо, я поняла вашу точку зрения… А вы? – Женщина с надеждой посмотрела на Шайтана. – Что скажете вы?
      – Что я могу сказать? Не знаю.
      – Вы верите, что люди победят?
      – На все воля Аллаха.
      – Но ведь вы почему-то пошли служить в UDF. Наверное, вы решили защищать Землю от инопланетного нашествия. Да?
      – А я должен правду говорить? – шепотом спросил Шайтан, покосившись в сторону камеры.
      – Да, конечно, – вздохнув, сказала женщина.
      – Я пошел служить, потому что мне надо было убежать. Меня искали, хотели убить нехорошие люди. Они думали, что я их обманул, и хотели мне отомстить. Вот поэтому я здесь.
      – О, Господи, – вздохнула женщина, закатив глаза к потолку. Оператор хихикнул, опустил камеру. Восхитился:
      – Ну, парни, вы дали! Да тут и на минуту материала не нарезать.
      – А я! – подался вперед Павел. – Меня почему не сняли?
      – Сняли, – успокоил оператор. – Общий план, причем довольно крупно.
      – Но я тоже хотел сказать!
      – Собирайся, Фред, – женщина махнула рукой. – Пойдем, снимем охранников. От этих зэков никакого толку.
      – Погодите! – Павел схватил ее за руку. И сразу же отпустил, понимая, что совершил наказуемый проступок. – Извините. Я лишь хотел сказать пару слов.
      – Не сегодня… Может быть, потом… – Женщина явно не верила, что Павел может сказать что-то для нее небесполезное.
      – Но я…
      – До свидания! – холодно сказал женщина и, больше ничего не слушая, вышла из отсека.
      – Пока ребята! – ухмыльнулся длинноволосый парень. Все-таки, он был пьян.
      
      
      5
      
      Корабль готовился к старту.
      Надрывно гудели мощные насосы, по кишкам трубопроводов перекачивая воду, топливо и окислитель. Колесные роботы подвозили к движущимся транспортерам последние ящики грузов. Сосредоточенные инженеры осматривали наружные части криогенных двигателей, проверяли шасси, комплекс активной электростатической защиты от радиации. Уже готовился к пуску термоядерный реактор – его автоматические системы тестировали рабочее оборудование…
      До старта оставался час.
      Близился рассвет.
      
      
      6
      
      – Здравствуйте, – в отсек, пригнувшись, вошел улыбающийся доктор. Он был довольно молод, и потому не вызывал доверия. На нем был медицинский халат, наброшенный поверх военной формы. Следом за доктором появился еще один человек в белом халате, должно быть ассистент. Он обоими руками прижимал к животу пузатый серебристый чемоданчик, словно боялся его выронить. Потом в дверь протиснулись два охранника. Еще два охранника остались в коридоре.
      – Привет, – сказал им всем Гнутый.
      Шайтан, тяжело вздохнув, снова стал собирать с пола карты.
      – Вижу, вы о своем досуге позаботились, – сказал доктор.
      – А мы привыкли не надеяться на других, – ответил Рыжий.
      – Что, опять осмотр? – поинтересовался Гнутый.
      – Нет, с осмотрами покончено, – успокоил доктор. – Я должен приготовить вас к полету. Прошу раздеться и занять свои места в ячейках. Устраивайтесь поудобней. И не вставайте, пожалуйста.
      – Наконец-то, – пробормотал Рыжий.
      Им всем здорово надоело безделье последних дней. Им осточертели замкнутые помещения и огороженные тесные пространства. Их уже раздражало постоянное присутствие вооруженных надзирателей. Хотелось движения, действия, свободы…
      – Совсем раздеваться? – спросил Шайтан.
      – Да. Как в бане.
      – А вещи куда складывать? – поинтересовался Павел.
      – Под каждым креслом есть небольшой ящик… Да-да, именно он…
      – А долго ли нам здесь сидеть голышом? – спросил Гнутый, забираясь в кресло.
      – Нет, – сказал доктор и широко улыбнулся. – Даже заскучать не успеете… С кого начнем? – Он пробежался взглядом по открытым нишам ячеек. Остановился на последней, пятой, на той, что занял Маркс.
      – Руки на подлокотники… Прижмите… Хорошо… – Доктор затягивал ремни. Ассистент, поставив чемоданчик на пол, помогал. – Расслабьтесь. Дышите ровно…
      Друзья со своих мест не могли видеть, что происходит в нише Маркса. Они только слышали бормотание доктора:
      – …Сейчас будет чуть-чуть больно… Совсем немного… Уже все…
      – Эй, Маркс! – не выдержал Гнутый. – Что там с тобой делают?
      – Колют, – ответил Маркс.
      – Помолчите, пожалуйста, – сказал доктор. – Иначе я не обещаю, что процедуры будут успешны. Тогда, боюсь, до Марса долетят не все…
      Проверять, правду ли говорит доктор, никто не хотел. Потому в отсеке стало тихо. Только слышалось негромкое позвякивание, пощелкивание и постукивание, да сами медики переговаривались тихо:
      – …вводим полтора кубика… Так… Датчик на запястье. Есть сигнал… Теперь обработай виски…
      С Марксом они возились минуты четыре. Со спокойным Шайтаном управились скорее. Перешли к Рыжему. Когда ему начали делать укол, он запротестовал:
      – Эй, я не хочу, чтобы меня пичкали непонятно какой гадостью!
      – Без этой гадости, солдат, – холодно сказал доктор, вводя иглу в надувшуюся вену, – вы сами вскоре превратитесь в гадость…
      Рыжий еще какое-то время возмущался. Голос его становился тише, речь звучала все неразборчивей. А через минуту он и вовсе замолчал.
      Медики занялись Гнутым. Он пытался шутить – сперва рассказал анекдот про гинекологическое кресло в кабинете зубного врача, потом стал вспоминать реальные случаи из жизни военных врачей. На второй истории у него стал заплетаться язык. Третью байку он не закончил.
      Павел начал волноваться.
      – А вы не знаете эту историю? – спросил доктор, встав возле него. – Чем она закончилась?
      – Не знаю.
      – Жаль… Прижмите покрепче руки к подлокотникам. Голову запрокиньте. Так удобно?
      – Да. Вполне…
      Теперь Павел мог видеть лишь то, что происходило прямо перед ним. Руки, ноги, голова и корпус были зафиксированы широкими мягкими ремнями.
      – Готовьте инъекцию, – обратился доктор к ассистенту и потянулся куда-то Павлу за спину, за кресло, вытащил пучок тонких цветных трубок, стал их перебирать, крепить в специальных зажимах. Павел одними глазами следил за его действиями. Сказал неуверенно:
      – Вы похожи на Франкенштейна, док.
      – Да? – отвлекся на секунду доктор. – А вы, значит, мое чудовище?
      Укола Павел не заметил. Несколько секунд он следил, как к его венам подключают цветные трубки. Видеть это было страшно, и он закрыл глаза.
      С ним что-то делали. Его изменяли, трансформировали.
      Готовили к полету.
      Он еще слышал голоса – казалось, они отдаляются. Он осознавал себя, понимал, где находится. Но уже не чувствовал, как на голую кожу пиявками присасываются холодные электроды, и как некоторые из них, ожив, запускают в мышцы стальные ниточки жал. Он не ощущал, как острые тонкие трубки троакаров пронзают его тело, не чувствовал, как входят в него стерильные катетеры.
      Потом перед ним закружились странные картины.
      А потом пришла тьма.
      
      
      7
      
      Весь мир видел это:
      Каменистая пустыня. Какие-то строения вдалеке, похожие на огромные стальные пузыри. Светлеющее небо, на востоке алая полоса облаков, обозначающая горизонт.
      Темная точка впереди. Крохотная. Ничтожная.
      Стремительный полет камеры – едва заметная точка превращается в черную тушу огромного космического корабля.
      Брюхо. Крылья. Дюзы.
      Закрытые люки, задраенные двери.
      Тишина.
      Только посвист ветра.
      Клок рыжей травы…
      И через несколько мгновений – глухой рокот, словно злобный рык.
      Трава вспыхивает, превращается в пепел. Все заливает огонь.
      Грохот, гул, рев.
      Камера отпрыгивает на безопасное расстояние.
      Огромный корабль, опираясь на струи пламени, медленно приподнимается, мелко дрожит, подбирает под брюхо уродливые лапы шасси, скользит вперед, набирая скорость.
      Все дальше в горизонту. Все выше в небо.
      И сквозь рев двигателей пробивается уверенный веселый голос неизвестного солдата, верного защитника Земли:
      – Мы слетаем на Марс, надерем задницу этим тварям и вернемся!..
      Весь мир слышал это.
      
      
      8
      
      «Ковчег» вышел на околоземную орбиту, используя реактивную тягу криогенных двигателей. Совершив два витка вокруг планеты на высоте двести километров, корабль включил термоядерную двигательную установку и лег на курс к красной планете, носящей имя бога войны.
      За месяц «Ковчег» должен был преодолеть двести миллионов километров безвоздушного пространства.
      Сейчас космический корабль разгонялся.
      Большинство людей на его борту находились в бессознательном состоянии. Агрегаты, к которым они были подключены, поддерживали в их телах жизнь. Все необходимые вещества поступали напрямую в кровь. Продолжающий работать желудок раз в день получал питательную кашицу. Трубки катетеров отводили мочу и кал. Электрические разряды периодически заставляли мышцы двигаться. Заботливые кресла меняли положение прикованных к ним людей, делали массаж. Чувствительные датчики отслеживали состояние каждого пассажира. Дежурный медик постоянно следил за показаниями приборов. Если что-то шло не так, он вмешивался. Изредка, в самых крайних случаях, людей приходилось выводить из искусственной комы. На некоторое время…
      Только пилоты, техники, медики и несколько охранников были в сознании. Они несли вахту. Они выполняли свою работу.
      Все прочие вели растительную жизнь – словно овощи на грядках лежали они в своих живых креслах, обвешанные трубками и проводами.
      Корабль нес их к Марсу.
      День. Два. Неделю…
      Для бесчувственных полумертвых солдат, запертых в герметичных отсеках, замурованных в тесных ячейках, времени не существовало.
      Его у них отобрали…
      
      
      
      Глава 28
      
      хх. хх.2068
      
      Дату не знаю. Который час, тоже не знаю.
      
      Не знаю, где мы сейчас.
      
      Не знаю, все ли в порядке.
      
      Ничего не знаю.
      
      Только догадываюсь.
      
      Догадываюсь, что мы в космосе. Слышно, как работают двигатели. Судя по перегрузке, корабль либо тормозит, либо разгоняется.
      
      Очевидно, что времени прошло много – я небрит, и ногти отросли длинные.
      
      Нахожусь я по-прежнему в своей ячейке. Она закрыта. Здесь так тесно, что если бы у меня была клаустрофобия, то я бы, наверное, умер от страха.
      
      Мои руки свободны. Время от времени я слышу голос, но не могу понять, откуда он идет. Голос рекомендует разминать конечности, но запрещает покидать кресло. Я и не могу его покинуть. Меня удерживает ремень. Впрочем, он не сильно сковывает мои движения. Я даже могу наклоняться вперед и в стороны. Этой свободы мне хватило, чтобы достать из-под кресла бумагу и карандаш. Правда пришлось изрядно попотеть.
      
      Чувствую себя отвратительно. Писать трудно – руки плохо слушаются. Все болит. Общая слабость. Тошнота. На руках, на теле – жуткие синяки. Должно быть, от всех этих капельниц и уколов. Сейчас на мне ничего не висит, никаких проводов и трубок. Когда их с меня сняли – не знаю.
      
      Я даже не могу понять, как давно я пришел в сознание. Какие-то странные воспоминания – сны, мешающиеся с обрывками реальности; мысли, превращающиеся в расплывчатые образы. Как долго это продолжалось? Помню, мне было очень плохо – но, может, это тоже был сон?..
      
      Где же мы сейчас?
      
      Как далеко от Земли?
      
      Насколько близко к Марсу?
      
      
      1
      
      Полторы сотни штрафников пришли в себя почти одновременно. Словно в сотах, лежали они в своих запертых ячейках и слушали размеренный спокойный голос, советующий разминать конечности и запрещающий покидать свои места.
      Они по-разному перенесли пробуждение. Кого-то рвало. Кто-то бился в судороге. Кто-то кричал от нестерпимой боли во всем теле.
      Целый месяц они провели, лежа на креслах.
      Но большинство из них об этом даже не догадывались.
      Они думали, что полет только начался.
      В действительности, полет уже заканчивался.
      Марс был совсем рядом.
      
      
      2
      
      Красная планета приближалась. Она росла – это можно была заметить невооруженным глазом. Рыжая неровная поверхность планеты выглядела так, словно была изъедена ржавчиной. Отчетливо был виден кратер Арсия, похожий на рубцующийся свищ. Словно подсохшие плевки белели полярные шапки.
      В рубке «Ковчега», помимо занятых делом космолетчиков, находились доктор Фриш и капитан Истбрук – начальник экспедиции. Они старались не шуметь, чтобы не мешать пилотам. Обычно кэп и док выбирали более удобное место для беседы. У каждого была отдельная каюта, небольшая, но достаточно комфортная, оборудованная всем необходимым для того, чтобы долгое путешествие не казалось тоскливым.
      Но в каютах не было того, что имелось здесь, в рубке.
      Там не было Марса.
      И капитана, и доктора вид приближающейся планеты просто завораживал…
      – Как там наш груз, док?
      – В целом нормально. Двое никак не могут очнуться. Боюсь, они уже не жильцы. Остальные постепенно приходят в себя.
      – Два человека – это много или мало?
      – Это норма.
      – Сколько еще времени нужно для восстановления?
      – Через полчаса они смогут самостоятельно передвигаться. О полной реабилитации можно будет говорить не ранее чем через двенадцать часов. Впрочем, это очень индивидуально. Кто-то, я думаю, восстановится раньше. А кто-то и через сутки будет как зомби… Вы только представьте, один из них, едва очнулся, сразу схватился за бумагу и карандаш!
      – Писатель, – хмыкнул капитан и тут же вспомнил о других пассажирах: – А как себя чувствуют репортеры?
      – Нормально. Мы их привели в чувство несколько раньше. Вместе с охраной. Так что они сейчас в полном порядке.
      – Хорошо, что не они стали теми двумя, что уже не жильцы, – усмехнулся капитан.
      – Невозможно, – сдержано возмутился доктор. – Уж за ними-то мы следим как следует.
      – И за бабенкой тоже?
      – За ней в первую очередь и с наибольшим вниманием…
      Они переглянулись, понимающе хмыкнули.
      – Что ж… – капитан помедлил, любуясь на огромный Марс, по ржавой поверхности которого бежала тень спутника – то ли Фобоса, то ли Деймоса. – У нас нет двенадцати часов. Высадка начнется через восемь с половиной часов. Хочется верить, что среди солдат будет не так много зомби…
      
      
      3
      
      Голос умолк.
      Раньше он с периодичностью в несколько минут, чуть-чуть варьируя интонации, призывал разминать конечности и запрещал вставать с кресла.
      Но теперь пауза затянулась.
      Павел понял это не сразу, а когда понял, прекратил писать и приподнял голову.
      Ровный голос успокаивал, придавал уверенность. А теперь, когда его не стало, вдруг сделалось пусто и страшно.
      Как в гробу.
      Как в склепе…
      – Эй, – неуверенно сказал Павел, – меня кто-нибудь слышит? Я проснулся. Я давно проснулся. У нас все в порядке?
      Он не ждал ответа. Он пытался успокоить себя. Но добился обратного эффекта. Ему представилось, что он один на всем корабле, и тот летит, неуправляемый, непонятно куда – то ли в бескрайний холодный космос, то ли к пылающему Солнцу.
      – Начинаю паниковать, – вслух сказал Павел. – А это глупо… – Он подергал ремень, удерживающий его на месте. – Очень глупо и некрасиво. Особенно, если представить, что за мной сейчас наблюдают…
      Голос молчал. Это можно было расценить, как разрешение покинуть кресло.
      Но расстегнуть ремень было невозможно. Его нельзя было разорвать, разрезать, перегрызть. Наверное, из-под него можно было выползти. Но Павел не чувствовал себя готовым к таким трюкам. Он боялся застрять в каком-нибудь неудобном положении. А если потом корабль начнет выполнять маневр? Если перегрузка возрастет? Так ведь и позвоночник можно сломать…
      Какое-то время Павел пребывал в нерешительности. Неизвестность тревожила, но и рисковать не хотелось.
      – Ладно! – сказал Павел в первую очередь для себя, а так же для тех, кто мог его слышать. – Жду пятнадцать минут и начну выбираться…
      Сказав это, он немного подождал, словно давал возможность невидимым наблюдателям как-то отреагировать. А потом начал вслух отсчитывать секунды.
      На пятьсот двенадцатой секунде его перебил громкий голос:
      – Внимание!
      Павел вздрогнул.
      – Сегодня четырнадцатое сентября две тысячи шестьдесят восьмого года. Наш корабль выходит на орбиту вокруг Марса. Через двадцать четыре минуты вы сможете покинуть ячейки. Может оказаться, что ваша координация нарушена. Это нормально. Не теряйте времени, постарайтесь как можно больше двигаться. Для доступа к тренажерам введите код: сто одиннадцать, двести двадцать два. Соблюдайте осторожность, вы будете находиться в условиях невесомости. И не пытайтесь покинуть свои отсеки, это может быть опасно. Через шесть часов, начиная с этого момента, корабль сойдет с орбиты. За тридцать минут до этого прозвучит предупреждение. Вы будете обязаны надеть скафандры, занять свои места в ячейках и пристегнуться к креслу ремнями.
      Что-то громко щелкнуло. И новый голос добавил:
      – Тот, кто этого не сделает, рискует превратиться в груду мяса.
      Опять раздался щелчок. И стало тихо.
      – Эй, а где взять эти самые скафандры? – спросил Павел, задрав голову. – И, вообще, кто это говорит?
      Ответа, конечно же, не было.
      – Двадцать четыре минуты, – повторил Павел и положил на голые колени стопку бумаги, собираясь изложить все, что сообщили ему голоса.
      
      
      4
      
      Точно в объявленое время тихо щелкнули замки, и двери ячеек беззвучно разошлись в стороны. В тоже мгновение расстегнулись ремни на креслах. Освобожденные штрафники, словно наполненные гелием воздушные шары, взмыли вверх.
      Громовые ругань и хохот разбудили систему безопасности:
      – Внимание! – тревожно возвестил компьютер. – Беспорядки в отсеках!
      Потерявшие вес бойцы беспомощно кувыркались в воздухе, крутились, хватались за все, до чего могли дотянуться, бились о стены, о пол, о потолок. Не сразу они вспомнили лекцию о правилах поведения в невесомости…
      – Черт возьми! – Гнутый пролетел через весь отсек, ударился головой о стену, обитую мягким материалом, попытался за нее уцепиться, но отлетел назад.
      Шайтан вытянул из своей ячейки длинный ремень, и теперь висел на нем, словно вышедший в открытый космос астронавт, привязанный к страховочному фалу.
      Рыжий пытался плыть в воздухе, он плавно двигал руками и ногами, и был похож на огромную лягушку. Пловец из него выходил никудышный – он не двигался с места, только беспорядочно вращался.
      Очумевший Маркс пытался встать на ноги. Кажется, он не понимал, что с ним происходит.
      Павел, уперевшись ногами в стены, пытался удержаться в своей ячейке. Он хотел одеться.
      Они все были голые.
      Нелепые, смешные.
      Исхудавшие, бледные, заросшие.
      Не похожие на себя…
      – Черт возьми! – Гнутый, пролетая мимо Шайтана, уцепился за его волосатую ногу.
      – Не дергайтесь! – Павел вспомнил, как им советовали вести себя в невесомости. – Не делайте резких движений! Замрите!..
      Маркс вертел головой, щурился, тер глаза. Кажется, у него возникли проблемы со зрением.
      Рыжий застыл в карикатурной позе.
      – Что будем делать, командир? – спросил Гнутый, не выпуская из рук лодыжку ругающегося Шайтана.
      Павел не сразу сообразил, что командиром назвали его.
      – Первым делом попробуем одеться. А потом будем приспосабливаться. Если я правильно понял, у нас есть еще пять часов.
      – А я хочу жрать, – сказал Рыжий. – Нас будут кормить?
      – Не знаю.
      – Кормежка – первая вещь, о которой должен позаботиться командир, – назидательно сказал Рыжий.
      Павел промолчал. Он не собирался оправдываться…
      Где-то через полчаса они освоились, научились передвигаться по отсеку, сумели одеться. Совместно припомнили код, который открывал нишу с тренажерами. Там стояли две беговые дорожки. Для использования в условиях невесомости они были оборудованы замысловатой сбруей – застегивающимися ремнями и эластичными жгутами. Здесь же, в нише, находились еще какие-то устройства, но никто не понял, как с ними работать, и для чего вообще они предназначены.
      – Будем бегать по очереди, – сказал Павел.
      – А зачем? – спросил Рыжий. – Я себя и так нормально чувствую.
      – Это приказ… – Павел поморщился, недовольный тем, как прозвучали его слова. Поправился: – Это приказ сверху. Вы все слышали. Думаю, те люди знали, что говорили. Нам предстоит бой. Не хотелось бы погибнуть на чужой планете из-за того, что у кого-то подвернулась отекшая нога, а кто-то выронил оружие из непослушных рук.
      – Писатель прав, – сказал Гнутый. – И спорить тут не о чем. Шайтан и Рыжий, занимайте места. Маркс, как твои глаза?
      – Немного лучше.
      – Держи нас в курсе.
      – Хорошо…
      Они много разговаривали. Они строили предположения, как будет вестись высадка. Рассуждали о приоритетных целях боевой операции. Гадали, насколько реально отыскать разумных существ, хозяев экстерров, создателей киберов, строителей инопланетных баз. Недоумевали, почему известные базы пришельцев нельзя уничтожить ядерными ударами. Вспоминали Курта и Некко – возможных вражеских агентов.
      И каждый надеялся, что эта операция может положить конец затянувшейся войне с неведомым врагом.
      Они все хотели стать героями.
      
      
      5
      
      – Внимание! – захрипел от перегрузки встроенный в стену динамик. – Информация для всего личного состава, задействованного в операции «Ангелы справедливости»!
      Гнутый хмыкнул:
      – Кто только придумывает…
      – Тихо! – Гнутый вскинул руку, приложил палец к губам. Резкое движение отбросило его к потолку, но он успел сгруппироваться, сумел остановиться.
      – …Основная задача операции – получение необходимых разведданных, – динамик уже не хрипел. – План действий следующий. Первое – «Ковчег» спускается к месту высадки, на поверхность планеты сбрасываются контейнеры с оружием. Они промаркированы черными литерами «G». Второе – «Ковчег» зависает над зоной десантирования. Штурмовые группы покидают корабль. Отряд боевого прикрытия с борта «Ковчега» прикрывает огнем десантирующиеся группы. Бойцы, оказавшиеся на поверхности, немедленно вскрывают контейнеры, отмеченные литерой «G», вооружаются и удерживают плацдарм. Третье – «Ковчег» выбрасывает оборудование и уходит на орбиту ожидания. Штурмовые группы вскрывают контейнеры, помеченные литерой «S», разбирают находящиеся там портативные мультиметрические комплексы, а затем продвигаются по направлению к базе экстерров. Все конкретные указания будут поступать по радио. Приказы выполнять неукоснительно! Задача данного этапа – с боем прорваться к шлюзам базы и занять их. На это отводится тридцать минут. Помните – ресурс скафандра ограничен… Четвертое – штурмовые группы, занявшие шлюзы, входят на территорию базы и начинают зачистку. По нашим сведениям, там есть пригодный для дыхания воздух. Камеры, встроенные в ваши скафандры, передают видеоинформацию на «Ковчег». Основная задача этого этапа – очистить от экстерров помещение, где, по нашим сведениям, ведется производство биологических видов оружия. Пятое – удерживая захваченное помещение, подключиться к управляющим системам базы. По мере возможности, провести разведку соседних помещений, взять как можно больше образцов, разместить мультиметрические комплексы на возможно большей площади. Шестое – по команде с «Ковчега» штурмовые группы возвращаются к зоне высадки. Примерное время всей операции – восемь часов. Докладывал начальник экспедиции капитан Истбрук… – Какое-то время динамик молчал, только слышалось шуршание, словно кто-то перелистывал бумаги. А потом раздался сухой щелчок, и хрипящий знакомый голос начал по новой: – Внимание! Информация для всего личного состава, задействованного в операции «Ангелы справедливости»!..
      – «Ангелы справедливости» – это, видимо, мы, – пробормотал Рыжий. – Если честно, я не очень-то рвусь в ангелы…
      Какое-то время они внимательно слушали знакомый текст. Поняв, что ничего нового сказано не будет, вернулись к прерванному разговору о еде.
      – И все-таки натуральное мясо гораздо вкусней, – сказал Маркс.
      – Ерунда это все! – сдержано, чтоб не улететь, отмахнулся Гнутый. – Мясо оно мясо и есть. И неважно, какие в нем гены, телячьи или соевые.
      – А если человеческие? – спросил Павел.
      – Или свиные, – добавил Шайтан.
      – Вот я и говорю, – обрадовался поддержке Маркс. – Уж если я ем говядину, то хочу быть уверен, что это настоящая говядина, а не мясо какого-нибудь монстра.
      – Есть монстра не так уж и плохо, – несколько не в тему сказал Рыжий. – Гораздо хуже, если он будет есть тебя…
      Через пару минут капитан Истбрук закончил свою речь. Помолчал, пошуршал бумагами и начал сначала.
      – Запись, – сказал Павел.
      – Конечно, – согласился Гнутый. – Теперь будут крутить, пока мы каждое слово не запомним.
      Но на этот раз речь капитана оборвалась в самом начале.
      – Внимание! – знакомо захрипел динамик. – Всем немедленно надеть скафандры, занять места в ячейках и пристегнуть ремни!
      – А где их взять, эти скафандры? – спросил у потолка Гнутый.
      И потолок, словно услышав человека, разошелся, открыв пять глубоких выемок, в каждой из которых находился аккуратный оранжевый сверток, увенчанный прозрачным колпаком шлема.
      – Черт возьми, – пробормотал Рыжий, внимательно осматриваясь. – Хотел бы я знать, что еще тут прячется под стенами. Я почти уверен, что здесь можно найти что-нибудь съедобное…
      
      
      6
      
      «Ковчег» падал на Марс. Плоскости крыльев в условиях разреженной атмосферы были практически бесполезны, и корабль, опускаясь к поверхности планеты, использовал всю мощь своих реактивных двигателей.
      «Ковчег» трясся, словно старый автомобиль на разбитой дороге. И его дрожь передавалась людям, которых он нес в своем металлическом чреве. Дрожь нетерпения.
      – Помните! Ваш вес на Марсе составит треть вашего веса на Земле! Пригодного для дыхания воздуха на Марсе нет! Температура на поверхности – минус пятьдесят градусов по Цельсию! Если ваш скафандр получил повреждение, немедленно наложите заплату, прилагаемую в комплекте! Запаса воздуха должно хватить на три часа. Не тратьте время напрасно! Основная задача операции «Ангелы справедливости» – получение разведданных. Первый этап – «Ковчег» спускается к месту высадки, на поверхность планеты сбрасываются контейнеры… – Властный голос гремел по всему кораблю. Голос капитана Истбрука, искаженный электроникой.
      Много раз повторились обезличенные слова.
      А потом прозвучало то, чего все с нетерпением ждали:
      – Всем задействованным в операции занять свои места! Штурмовым группам приготовиться к десантированию! Двери отсеков начнут открываться через сорок секунд! Отсчет пошел! Раз! Два!..
      Огромный «Ковчег» несся над бескрайней пустыней, и радиоактивная плазма, бьющая из дюз, плавила марсианские камни и песок.
      
      
      
      Глава 29
      
      14.09.2068
      
      Я в скафандре. Поэтому почерк такой крупный и корявый.
      
      У меня еще есть несколько секунд.
      
      Мы на Марсе.
      
      Сейчас начнется высадка.
      
      Потом будет бой.
      
      Это наш шанс…
      
      
      1
      
      – Пятый отсек! Марш!
      Дверь отсека поднялась, и тут же тонко, по-комариному, запищал зуммер, предупреждая, что давление воздуха в помещении стремительно падает.
      Первым в коридор выбежал Павел. Замешкался на мгновение, пытаясь сориентироваться.
      – Прямо и налево, – чужой голос прозвучал внутри шлема возле самого уха.
      – Да, сэр! – Павел едва не вскинул руку к виску.
      – Быстро, солдат! Быстро!..
      За ними следили. Встроенные камеры передавали изображение на терминалы командования. Внутренние микрофоны фиксировали каждое сказанное слово.
      Они бежали по знакомому коридору, словно летели. Пол под ногами плавал, и стены покачивались – изрыгающий пламя «Ковчег» завис над зоной десантирования. Компьютерные системы старались держать корабль ровно, но это было непросто.
      Павел на бегу оглянулся. Коридор, который раньше тянулся вглубь корабля, теперь заканчивался тупиком.
      Коридор, рассеченный переборками, превратился в шлюз.
      Они уже находились в атмосфере Марса…
      «Выход» – яркая надпись на полу. Вокруг несколько вооруженных охранников в скафандрах. Рядом занятая делом съемочная группа. Дыра грузового люка впереди, а в нем, словно в окне, – темное неземное небо, тусклые звезды и крохотное – размером с монету – солнце. И очередь к этому окну в чужой мир.
      Очередь безоружных солдат.
      – Взвод? – Один из охранников прислонил свой шлем к шлему Павла. – Какой взвод?
      – Второй.
      – Отделение?
      – Первое.
      Охранник обернулся, махнул рукой, призывая старшего. Облаченный в скафандр великан шагнул к Павлу.
      – Сэр! – Павел узнал здоровяка, протянул ему папку бумаг. – Мои записи! Возьмите! Как договаривались! – Он кричал из всех сил, чтобы сержант его услышал.
      – Я все помню! – Их шлемы соприкоснулись. – Удачи! – Они посмотрели друг другу в глаза. Сержант Хэллер хлопнул Павла по плечу, и перешел к Рыжему.
      Он хотел попрощаться с каждым. А времени было в обрез.
      Две длинные ленты работающих транспортеров уходили в небо. Они уже выбросили контейнеры с оружием. Теперь они выкидывали бойцов.
      – В строй! – приказал Павлу голос в его шлеме. И Павел подчинился.
      Очередь продвигалась быстро. Бойцы, оказавшись возле грузового люка, садились на бегущую ленту транспортера, и она уносила их далеко, почти в самое небо, и там сбрасывала.
      Сбрасывала на Марс.
      Но некоторые бойцы садиться на транспортер не спешили. По какой-то причине они медлили. С опаской заглядывали вниз. Их явно что-то смущало, тревожило.
      И через несколько секунд Павел понял, что именно.
      Он был уже в трех шагах от выхода. И теперь он видел не только небо. Он видел голую пустыню внизу: редкие песчаные дюны и россыпи острых камней.
      До поверхности было никак не меньше десяти метров.
      Слишком высоко.
      – Это не опасно, – сказал голос. – Сила притяжения на Марсе значительно меньше земной… – Голос умел не только приказывать. Еще он мог уговаривать.
      Один из охранников, заметив, что Павел остановился, шагнул к нему. Он что-то говорил, но его совсем не было слышно. Гораздо красноречивей были его угрожающие жесты.
      – Хорошо! – сказал Павел и поднял руки, показывая, что согласен на все.
      Так с поднятыми руками он и сел на бегущую ленту транспортера. И она вынесла его из корабля.
      Он увидел «Ковчег» со стороны.
      Корабль был похож на скалу причудливой формы, парящую в воздухе. Острые пики ослепительного пламени вонзались в землю, и Павел только сейчас сообразил, почему бойцы покидают корабль таким странным образом – седлая транспортеры.
      Бегущие ленты относили их как можно дальше от работающих реактивных двигателей.
      
      «Валимся, словно дерьмо из задницы…»
      
      Павел увидел, как кто-то из солдат, то ли оступившись, то ли промахнувшись, а быть может, получив удар в спину от ретивого охранника, выпал из открытого люка, кувыркнулся в воздухе, и вдруг вспыхнул, словно сигнальная ракета. А через мгновение исчез в сиянии, растворился в неистовом огне.
      
      Казнь
      …
      
      Павел вспомнил зловещее предсказание Самурая, вспомнил, как тот провел пальцем поперек горла. Почему-то сейчас Павел был уверен, что именно охранники сбросили замешкавшегося штрафника в пламя.
      Может быть в назидание остальным.
      – Это наша казнь, – обреченно сказал Павел и провалился в бездну.
      
      
      2
      
      Толстяк Че раздавал оружие. Из открытого контейнера округлой формы он вытаскивал гранатометы, штурмовые винтовки, пулеметы, базуки – и вручал их подбегающим бойцам. Кто-то сразу хватал то, что ему протягивали. Кто-то яростными жестами требовал дать ему другое оружие, более знакомое, или более мощное, или еще что-то более…
      Бойцы не имели возможности разговаривать друг с другом. Но они почти все могли выразить на языке жестов. Они даже могли на нем ругаться.
      Экстерров пока не было видно.
      Но вражеская база – вон она – череда закопанных по самые крыши сооружений, высоченные крутые насыпи, башни, антенны, ангары, трубопроводы. Словно какой-то вполне земной промышленный комплекс был неведомой силой переброшен сюда, на Марс. И захвачен врагом. А затем полностью перестроен для того, чтобы штамповать на своих конвейерах не автомобили, а летающие жестянки с ядерным двигателем – ненадежные, дырявые, примитивные, но дешевые и вполне функциональные. И где-то там, под землей, прячутся лаборатории, в которых зреют половые клетки бесполых тварей, и рядами стоят неуязвимые яйца – то ли инкубаторы, то ли искусственные матки – готовые к отправке на Землю…
      Павел выхватил из рук Че штурмовую винтовку, снял ее с предохранителя, отделил магазин, проверил, есть ли там патроны, вернул на место, потребовал:
      – Боекомплект!
      Че не слышал его, но понял, что от него хотят. Он выхватил из контейнера цинк с патронами, вытащил ящик гранат, вытянул гирлянду пулеметных лент, отшвырнул все в сторону:
      – Разбирайте сами!
      Он был занят. Он раздавал оружие. Своим товарищам. Своим соратникам.
      Гному, Лотосу, Мягкому, Часовщику, Вождю, Зорро. Шайтану, Гнутому, Рыжему, Марксу.
      Их много…
      – Быстрей! Не задерживаться!
      
      «…Запаса воздуха должно хватить на три часа. Не тратьте время напрасно!..»
      
      Кто-то с пулеметом наперевес пробежал мимо Павла и вдруг споткнулся. Упал, со всего размаху ударился шлемом об острый камень, кувыркнулся через голову. Встал на четвереньки, не выпуская из рук оружие. Медленно поднялся. Качнулся.
      – Что? – Павел подскочил к бойцу. Поддержал его, заглянул в лицо.
      Треснувшееся стекло шлема было забрызгано кровью. Выпученные глаза незнакомого бойца были полны ужаса.
      Он задыхался.
      – Сейчас! – Павел содрал с пояса своего скафандра липкую заплату, наложил ее на трещину, крепко прижал.
      И стекло развалилось по его рукой.
      Шлем раскололся, будто прозрачная скорлупа.
      – Оставь его! – Павла дернули, подхватили под локоть, развернули. – Теперь ему не поможешь!
      – Но как же так?! – кричал Павел, пытаясь оглянуться. – Это же стекло! Обычное стекло! Почему?
      – Забудь о нем! – Дизель тащил его за собой. – Таких здесь много! Вон! И вон! – Он свободной рукой показывал на валяющиеся тела. Этим бойцам тоже не повезло. Они неудачно приземлились, десантируясь с «Ковчега». – Думай о себе! О живых!
      – Шлем не должен биться!
      Они кричали в полный голос, но не слышали друг друга.
      Дизель вел свой взвод на указанную ему позицию.
      – Киберы! – прозвучало в эфире предупреждение. Капитан Истбрук следил за обстановкой.
      – Занять оборону! – крикнул Дизель, отпуская Павла, и раскидывая в стороны руки.
      – Занять оборону! – рявкнул с борта корабля капитан Истбрук. Его-то слышал каждый.
      Корабль вот-вот должен был закончить разгрузку. Сверху все валились какие-то тюки, контейнеры, ящики.
      
      «…словно дерьмо…»
      
      Оборудование? Оружие? Но зачем столько? Почему так много? Для кого все это?
      Со стороны вражеской базы к людям спешили шесть киберов.
      – Огонь! – рявкнул Дизель.
      – Огонь! – крикнул капитан Истбрук.
      Павел нажал спусковой крючок. Он еще не видел цель. Просто среагировал на команду. И тотчас услышал товарищей, своих соседей. В их руках заговорили пулеметы, винтовки, карабины. Зашипев, рванули вперед реактивные снаряды.
      Один из киберов опрокинулся и тут же взорвался.
      Через пару секунд еще один кибер потерял равновесие. Он упал так же, как тот боец, что разбил шлем об острый камень. Но кибер был намного крепче. Ему не нужен был воздух, он не чувствовал боли. Боевой механизм, даже получив серьезные повреждения, еще был способен вести огонь.
      Этим он отличался от людей.
      Часовщику разрывной пулей оторвало голень. Он закричал, обхватил руками брызгающий кровью обрубок, пытаясь удержать выходящий воздух. Мексиканец Вождь, оставив пулемет, бросился на помощь другу. Он перетянул рану узким ремнем, но не успел его зафиксировать. Цепочка пыльных фонтанчиков протянулась к людям; словно живые, запрыгали камни. Возможно, Вождь успел бы увернуться – он видел опасность. Но он держал ремень. Он помогал другу.
      Очередь из многоствольного пулемета прошила их обоих.
      Павел, приподнявшись, швырнул гранату в сторону ближайшего кибера. Она полетела неожиданно далеко, высоко. И взорвалась в полете, впустую.
      «Ковчег» заканчивал разгрузку. Где-то там, оскалившись и рыча, вел огонь по приближающимся киберам сержант Хэллер. Должно быть, он жалел сейчас, что находится на борту корабля, а не внизу, рядом со своими бойцами.
      Гнутый с надеждой посмотрел на «Ковчег».
      Может у них там есть какие-то орудия?
      – Еще киберы! Справа! – объявил капитан Истбрук. – Корабль уходит! Начинаем этап три! Немедленно вскрыть контейнеры с литерой «S», забрать оборудование!
      – Все слышали? – обернулся к своему взводу Дизель. – По одному! – Он показал бойцам указательный палец. Махнул рукой: – Выполнять!
      Черный Феликс и Че выволакивали из общей груды контейнеры, отмеченные буквой «S», вскрывали их, разбрасывали вокруг себя какие-то громоздкие устройства, похожие на старинные переносные радиостанции.
      – Эти комплексы необходимо доставить внутрь базы! – распоряжался находящийся в относительной безопасности капитан Истбрук. – Как можно больше комплексов! Быстрее! К шлюзу!
      Еще один кибер вышел из строя – задымился, заискрился, развалился на части.
      – За мной! – махнул рукой Дизель. Не все его бойцы успели надеть неудобные ранцы неизвестного назначения. Но он не собирался рисковать людьми, чтобы там не приказывал капитан. Киберы были слишком близко.
      А капитан был далеко.
      Дизель посмотрел на корабль.
      «Ковчег» медленно разворачивался. Он выходил из боя.
      Дизель вдруг понял, что больше никогда не увидит этот корабль. Он догадался, почувствовал каким-то образом – их здесь бросят.
      Это казнь.
      Кара за преступления…
      – Бегом! Бегом! – яростно взревел он и бросился вперед, увлекая за собой взвод.
      – Правее на десять градусов! – скорректировал с высоты капитан Истбрук. – Ориентир – сферический купол с башенкой. Это шлюз. Там вход.
      – Мы разнесем половину Марса! – прокричал Дизель. – Мы прикончим здесь всех тварей! Мы выполним свою часть работы! Слышишь, капитан?! Но не вздумай нас обмануть! – Он погрозил небу кулаком, и бегущие за ним солдаты вскинули головы, думая, что увидят летающих киберов – нового, еще более страшного врага.
      Но кроме «Ковчега» в небе ничего не было.
      Киберы летать не умели.
      Они крепко стояли на ногах, и этого было достаточно, чтобы защитить базу от человеческого вторжения.
      
      
      3
      
      Вся Земля видела эти кадры:
      Ровное плато, усеянное камнями. Чужое небо с крохотным пятнышком солнца над непривычно четкой линией горизонта.
      Труп. Разбитый шлем. Жуткое лицо, покрытое бахромой инея, словно плесенью.
      Почему он погиб? Теперь, наверное, никто не узнает…
      Камера медленно скользит в сторону.
      Еще два тела. У одного солдата нет ноги. Культя перетянута ремнем. Второй боец так и не выпустил из рук свободный конец ремня. Кто они – друзья? Или просто случайно оказались рядом?..
      Камера отдаляется.
      Кругом тела. И части тел.
      Но кто-то шевелится. Кто-то еще жив. Крупный план – стекленеющие глаза. Еще крупный план – голая подрагивающая рука; обожженные пальцы впиваются в камень. И замирают.
      На заднем плане – бегущие, словно в замедленной съемке, люди. Беззвучные вспышки выстрелов, клубы взрывов, облака пыли. Впереди странного вида сооружения. И киберы.
      Много киберов…
      Сквозь помехи вдруг прорывается ясный голос, полный праведной ярости:
      – Мы разнесем половину Марса! Мы прикончим здесь всех тварей!..
      Вся Земля это слышала.
      И многие зрители плакали, зная, что из этого боя никто не вернулся.
      
      
      4
      
      «Шлюз №3».
      Именно это было написано на бронированной плите, заслоняющей вход.
      Разбираться, почему на дверях инопланетной базы красуется надпись на английском языке, было некогда.
      Киберы наступали.
      Люди непрерывно отстреливались. Без малого час назад с «Ковчега» десантировались шесть полных взводов. Теперь возле шлюза оборону держали менее сорока бойцов.
      Позиция здесь была неплохая. Бетонные блоки, торчащая арматура, скрученные узлами балки образовывали практически непроходимые для киберов баррикады. Люди же использовали эти завалы как укрытия. Они издалека расстреливали суетящихся киберов. Но и сами несли потери – заметив любое движение, инопланетные боевые машины открывали шквальный огонь.
      Бойцам было необходимо как можно скорей проникнуть внутрь.
      Это пока не удавалось.
      – Капитан, повторите код! – кричал Павел.
      Открывать шлюз доверили ему. Потому что он был самым молодым бойцом. А значит, в бою – наименее полезным.
      – Два тринадцать сорок один. Эф. Икс… – В который уже раз отвечал с орбиты капитан Истбрук.
      – Не работает!
      – Красный индикатор светится?
      – Да.
      – Набираемые цифры отображаются?
      – Да.
      – Сам вижу. Все должно работать! Попробуйте аварийный код: триста восемнадцать семьсот одиннадцать. Си. Ти.
      – Нет, сэр. Не срабатывает…
      В отдалении показались другие киберы – более приземистые, широкие, на гусеничном шасси. Их корпуса медленно раскрывались, выворачивались наизнанку – словно игрушки-трансформеры, киберы меняли свой вид. Они превращались в нечто новое.
      – Может, взорвать дверь, сэр? – прокричал Павел. Он спешил. Он суетился. Он понимал, что боевые товарищи сейчас гибнут по его вине. Из-за того, что массивная плита не желает подниматься.
      Он не может ее заставить…
      – Невозможно!
      – Закоротить электрические цепи на пульте?
      – Это лишь заблокирует систему.
      – Что же делать, сэр?
      – Пробуй еще один код: восемь, шестнадцать, тридцать один. Эл. Пи. Эс.
      – Набираю… В доступе отказано!
      Павла схватили за плечо, развернули. Ударились хрупкие шлемы.
      – Почему медлишь? – за стеклом бешеные глаза Черного Феликса.
      – Коды не подходят!
      – Какие к черту коды? Открывай дверь! Немедленно! Пока я не размозжил тебе голову!
      – Тогда отпусти! Не мешай!
      – Ну давай, русский! Если не сумеешь, нас раздавят!..
      Киберы-трансформеры превратились в уродливое подобие грейдеров. Укрывшись за щитами стальных отвалов, они неспешно ползли к шлюзу, легко раздвигая бетонные блоки, выворачивая балки, подминая торчащие пруты арматуры. При этом они вели огонь из скорострельных пушек, не давая людям и головы высунуть.
      – Уходите оттуда! – вдруг услышал Павел голос сержанта Хэллера. – Прорывайтесь назад, к зоне высадки, там… – Он не договорил. Капитан Истбрук рявкнул, что было сил:
      – Отставить, сержант! Возвращайтесь на свое место!
      – Сэр! Уже ясно, что проникнуть внутрь нельзя. План необходимо менять!
      – Да кто вы такой, сержант! Что себе позволяете?!
      – Там мои люди, сэр!
      – Ваши люди здесь!..
      Павел слышал каждое их слово. Он представлял, что творится сейчас на борту «Ковчега», он ясно видел, как взбешенный сержант Хэллер и рассвирепевший капитан Истбрук орут друг на друга, брызжа слюной. Их красные лица перекошены, глаза налиты кровью. Сержант Хэллер играет скулами. Капитан Истбрук готов отдать приказ арестовать сержанта…
      Киберы продвигались через завалы.
      Отстреливающиеся бойцы продолжали гибнуть.
      Павел, не зная, что еще придумать, лихорадочно перебирал варианты кодов. На светящемся сегментном индикаторе строка знаков сменялась одной и той же фразой:
      «…111111aae… В доступе отказано… 111111aaf… В доступе отказано… 111111aag… В доступе отказано…»
      Над головой рвануло так, что плита, закрывшая вход в шлюз, загудела. Обломки, осколки посыпались на Павла. Он пригнулся, закрыл руками хрупкий шлем. А через мгновение снова нажимал кнопки пульта. Теперь уже бессистемно. Наудачу.
      И все кричал, привлекая внимание капитана:
      – Сэр! Сэр! Что делать?!. – Он уже отчаялся. Он не верил в успех.
      И вдруг рубиновый индикатор засветился изумрудной зеленью.
      «Доступ разрешен».
      Это было похоже на настоящее чудо.
      – Сэр! – возликовал Павел. – Я открыл! Открыл!
      Капитан Истбрук среагировал мгновенно:
      – Какой код, солдат?
      – Не знаю, сэр! Случайно получилось!..
      Стальная плита, подрагивая, поднималась; с нее сыпался песок, отваливались куски окалины.
      Надпись «Шлюз №3» медленно уходила вверх.
      – Вход открыт! – объявил для всех капитан Истбрук. – Немедленно внутрь!
      Вспухли мощные взрывы заложенных мин. Один из подорвавшихся грейдеров-трансформеров завалился на бок. В брюхе его зияла дыра.
      Глухо рванули брошенные гранаты. Два шагающих по расчищенной тропе кибера ослепли, шагнули в сторону, запутались в толстой проволоке, рухнули на обломки бетона.
      Бойцы не жалели боекомплект. Стреляя на бегу, он отступали к открывающимся воротам.
      Им нужно было преодолеть всего пару десятков метров.
      Не все их прошли. Оружие киберов сеяло смерть…
      – Ты молодец, русский! – Черный Феликс, на секунду прекратив стрельбу, обернулся, оскалился одобрительно. Павел кивнул. Через оптику прицела он смотрел на бегущих к нему бойцов. Пытался опознать среди них Гнутого, Шайтана, Рыжего, Маркса…
      Они все были в одинаковых скафандрах.
      Хотелось верить, что кто-то из друзей жив.
      – Внутрь! – надрывался в эфире капитан. – Скорее!
      Бойцы его не слушали. Они прикрывали отставших товарищей. Они пытались сдерживать наступающего врага. И пока это у них получалось.
      Бронированная плита остановилась. Шлюз был открыт. Тьма наполняла его.
      
      «…там есть пригодный для дыхания воздух…»
      
      Павел, понимая, что нужно спешить, шагнул к открывшемуся проходу. Сейчас он чувствовал себя первопроходцем. Он хотел стать первым человеком, проникшим на территорию марсианской вражеской базы.
      Первым в истории.
      Павел был готов переступить границу света и тьмы, как вдруг стремительное двуногое существо кинулось на него из темноты, мгновенно обезоружило его, рвануло к себе, сбило с ног и навалилось сверху, нанося увесистые удары чем-то твердым по спине. Именно в то место скафандра, где располагался модуль радиосвязи…
      
      
      5
      
      – Что это было? – капитан Истбрук метнулся к монитору. Техник поднял голову, посмотрел на начальника и пожал плечами:
      – Не знаю. На кибера не очень похоже. Видимо, экстерр.
      – Верните тот момент! Остановите! Увеличьте!..
      Они, прищурясь, рассматривали полученное изображение.
      – Не разобрать… – Техник сменил кадр. – Ракурс плохой. И слишком темно.
      – Эта тварь двунога. Я не знаю двуногих экстерров… Похоже, это гуманоид.
      – Думаете…
      – Я не думаю! – отрезал капитан Истбрук, выпрямляясь. – Я командую! Немедленно приготовьте отчет и отправьте эту запись на Землю!
      – Да, сэр!
      Сержант Хэллер, покосившись на капитана, подошел к технику с другой стороны. Негромко спросил у него:
      – Почему пропала связь?
      – Точно сказать не могу. Скорей всего, поврежден передатчик. У остальных бойцов со связью все в порядке.
      – Солдат жив?
      – Откуда мне знать? Даже если и жив, долго он там не протянет…
      
      
      6
      
      Павел пытался бороться. Но скафандр сковывал движения – вырваться было невозможно. Неведомая тварь крепко оседлала его.
      – Вы кто? Вы люди? Настоящие люди?..
      Павел решил, что у него начались галлюцинации.
      – …Конечно же, вы люди! Вы убивали их! Значит вы против них! Вы на моей стороне!..
      Тварь говорила!
      Павел изогнулся как мог, вывернул шею, пытаясь рассмотреть, кто там на нем лежит, не давая даже двинуться. Он видел светлый прямоугольник открытой двери. Видел силуэты друзей – они осторожно входили во тьму шлюза. Озирались. Расставив руки, пытались что-нибудь нащупать.
      Они были совсем рядом. Можно было попробовать позвать их. Но они его, наверняка, не услышат. А как тварь отреагирует на крик – неизвестно…
      – …Ты слышишь меня? Как тебя зовут? Ты ведь с Земли? Я слышал корабль…
      Невероятно! Существо разговаривало с ним!
      Притихший Павел собирался с силами.
      – Ты что? Ты жив? Эй! Слышишь меня?
      По его шлему постучали.
      Времени нет… Чего ждут друзья? Киберы, наверное, вот-вот будут здесь. Надо немедленно закрыть вход.
      Но как?..
      Он дернулся, поднатужился, захрипел, снова пытаясь скинуть неведомое существо, распластавшееся на нем. Бесполезно! На Земле, наверное, тварь весила бы целую тонну.
      – Жив! – существо явно обрадовалось. – Ты не дергайся, я скоро тебя отпущу. Мы только поговорим немного, а потом я тебя отпущу.
      – Кто ты? – Павел решил разговором отвлечь своего противника.
      – А как ты думаешь? – хмыкнула тварь.
      – Ты здесь живешь?
      – Я здесь обитаю.
      – Ты хочешь нас убить?
      – Нет! Совсем наоборот!
      – Но здесь вот-вот будут киберы. Они прикончат нас всех.
      – Сюда они не войдут.
      – Почему?
      – Такая у них программа. Они охраняют базу снаружи. Внутри есть другие киберы. Но и они не опасны, если знать маленький секрет…
      Кто-то поблизости выпустил вверх длинную очередь. Вспышки рыжего пламени стробоскопом осветили захламленное пространство шлюза. Павел успел заметить чьи-то ноги в паре шагов от себя. Кинуть бы в них камень. Привлечь внимание…
      Он снова задергался.
      – Я действительно тебя отпущу, – сказало существо.
      – Почему же медлишь?
      – Боюсь, что вы меня тут же пристрелите.
      – Разумно, – признал Павел и опять притих. – Скажи, это ты открыл шлюз?
      – Конечно. Больше никто не мог этого сделать. Чтобы они не могли проникнуть ко мне, я изменил все коды. Я отнял у них эту базу, запер ее. Но они прислали вас. Я догадывался, что они так и сделают.
      – Они? О ком ты говоришь?
      – А ты что, не понимаешь? Конечно, о хозяевах экстерров.
      – Но… – Павел растерянно ругнулся. – А ты кто такой?!
      – Я-то? Человек… – сказала сидящая на нем тварь. – Самый обычный человек. Надеюсь, такой же, как вы все…
      – Чем докажешь?
      – А чем ты докажешь, что человек?
      – Я прибыл с Земли.
      – Ну и что? Я тоже. Только давно.
      – Но ты совсем не похож на человека!
      – Разве? Наверное, тебя смутил мой скафандр. Он не так красив, как твой, зато я сам его сделал. И у меня под рукой всегда есть все самое необходимое. Я долго его конструировал, старался предусмотреть все. Даже то, что сейчас происходит.
      – А что сейчас происходит?
      – Мы разговариваем. Мы хорошо слышим друг друга. Ты, наверное, не видишь, но я приложил к твоему шлему специальную трубку. Она передает акустические колебания…
      – Конечно не вижу! Ты же меня вот-вот раздавишь!
      – Сейчас отпущу… Так ты мне веришь?
      – Да!
      – Ладно… Сейчас я с тебя слезу… Но сперва внимательно меня выслушай. Это важно. Для того, чтобы открыть вход на базу, введи код 666999mik. Цифры-перевертыши, запомнишь? Но перед этим вам необходимо сделать кое-что еще. Я здесь оставлю баллончик с краской и трафарет. С их помощью вы должны будете нарисовать на своих скафандрах круги. Как минимум два – на груди и животе.
      – Зачем?
      – Тогда киберы вас не тронут. Понятно?
      – Нет!
      – Что непонятно?
      – Все! Почему они нас не тронут из-за каких-то кругов?! Почему я должен тебе верить?!
      – Потом все объясню. Если хочешь, можешь мне не верить. Но сделай так, как я тебе говорю. И убедишься, что я с вами заодно… Да! Вот еще что! Обязательно уничтожьте камеры на скафандрах. Я не хочу, чтобы они меня видели! Ясно?.. Ну, пока!
      Павлу в поясницу что-то уперлось – скорей всего колено.
      – Я еще вернусь. И постарайтесь меня не подстрелить, – сказал загадочный собеседник и сгинул.
      Освобожденный Павел вскочил на ноги и заорал, что было мочи:
      – Здесь кто-то есть! Кто-то кроме нас!..
      Его никто не услышал.
      А через пару минут массивная дверь сама двинулась вниз, и под потолком шлюза вспыхнули ослепительно яркие лампы.
      
      
      7
      
      Им повезло. Они выжили и сейчас находились в надежном укрытии.
      Но время работало против них.
      Запаса кислорода в скафандрах оставалось часа на полтора. А может и того меньше.
      Необходимо было как можно скорее проникнуть на базу, где, по сведениям разведки, имелся пригодный для дыхания воздух.
      Двадцать шесть человек были заперты в шлюзе. Код доступа знал один только Павел. Но открывать дверь он не торопился.
      Он не хотел рисковать…
      – Говоришь, там будут киберы? – переспросил Гнутый. – И если мы нарисуем круги, они не будут по нам стрелять?
      – Да.
      – Откуда ты это знаешь?
      – Меня озарило…
      Они стояли впятером, держась за руки и соприкасаясь прозрачными колпаками шлемов: Гнутый, Павел, Рыжий, Шайтан, Грек и Маркс. Они не могли спокойно разговаривать; чтобы быть услышанными, им приходилось кричать.
      Их боевые товарищи так же собирались кружками, тоже говорили о чем-то.
      Черный Феликс все еще упрямо тыкал указательным пальцем в кнопки пульта, вмурованного в стену. Капитан Истбрук с орбиты диктовал ему коды. Но они оба догадывались, что дверь им не открыть.
      – Ладно, давай нарисуем эти самые круги, – сказал Гнутый. – Но что дальше?
      – Я же говорю – меня озарило, – повторил Павел. – Внутренний голос подсказывает мне, что я сумею справиться с дверью.
      – Ты что, свихнулся, Писатель? – спросил Рыжий.
      – Ладно, хватит! – Павел вспомнил, что он по-прежнему командир отделения, и повысил голос. – Становись в шеренгу! – Он растолкал друзей, шагнул в сторону, принял строевую стойку.
      Он сам не ждал, что его послушаются. Но товарищи безропотно выполнили команду, встали с ним рядом – бок о бок, плечом к плечу.
      Похоже, они ему верили.
      Павел, больше не мешкая ни секунды, приложил пластиковый трафарет к груди Рыжего. Брызнул мгновенно сохнущей краской из баллончика-распылителя. Посмотрел, что получилось.
      На оранжевой ткани скафандра красовался ровный круг – крупный, четкий, яркий.
      Белый.
      Словно те нашивки на костюмах агентов. Словно знак на фюзеляже прибывшего на космодром геликоптера…
      Павлу некогда было строить предположения, что могут означать эти совпадения.
      Да и совпадения ли это? Наверняка, нет…
      Он рисовал круги на своих друзьях. Сначала на груди каждого. Потом на спине.
      Он ставил метки на скафандры.
      Павел все же не доверял существу, выдающему себя за человека, называющемуся союзником. Как он мог верить тому, кого даже не видел? Тому, кто обитает на базе врага? Разве способен обычный, настоящий человек здесь выжить?
      Только если человеком он не является.
      Как Некко. Как Курт…
      Павел не собирался выполнять все, о чем говорил его таинственный собеседник. Но он полагал, что от этих рисованных кругов никому хуже не станет.
      – Что происходит, солдат?! – бывший бригадир, нынешний взводный Дизель развернул Павла лицом к себе.
      – Все скафандры необходимо отметить белыми кругами! – прокричал Павел. – Спереди и сзади!
      – Зачем?
      – Поступил приказ!
      Дизель больше не стал ничего спрашивать. Если приказ есть, значит его надо выполнять. Он кивнул, едва не ударившись лбом о стекло шлема:
      – Хорошо! Я соберу остальных!
      Павел уже заканчивал свою работу. Он передал баллончик и трафарет Гнутому, крикнул:
      – Теперь на мне! – похлопал ладонью себя по груди.
      – Понял!
      Десять секунд – и метки готовы.
      – Продолжай за меня! – приказал Павел.
      – А ты?
      – Мне надо открыть дверь!
      – Сумеешь?
      – Попробую!..
      Дизель вернулся с людьми, выстроил их, сразу побежал в противоположный угол шлюза, где кружком сидели ничего не замечающие бойцы.
      Гнутый взялся за дело. Ему нужно было нанести на скафандры еще сорок восемь белых кругов. По пять секунд на каждый. Итого – четыре минуты. Это если не возникнет каких-то заминок.
      А время уходит.
      Запас воздуха уменьшается.
      – Что вы делаете? – капитан Истбрук только сейчас заметил, чем заняты бойцы.
      – У нас есть план, сэр! – ответил Гнутый.
      – Какой план?
      – Не знаю, сэр! Это не мой план!
      – Что вы несете? Какой план? Доложите, как положено!
      – Идите к черту, сэр!..
      Павел подбежал к Черному Феликсу, все еще пытающемуся подобрать код. Потянул его за руку.
      – Что? – Они стукнулись шлемами. – Это ты, русский?
      – Я!
      – Не поддается! Может взорвать к чертям?
      Взрывать было нельзя – бойцы это понимали. Сильный взрыв в замкнутом пространстве шлюза убьет их всех, а слабый не причинит двери никакого вреда. Разве только заклинит ее намертво, и уж почти наверняка повредит всю электронную начинку.
      – Я попробую открыть! – крикнул Павел. – А ты иди туда! – Он махнул рукой назад. – Необходимо срочно поставить на скафандр метки! – Он показал себе на грудь.
      – Зачем?
      – Приказ!
      – Хорошо!..
      Они поменялись местами.
      – Если ты сумеешь ее поднять, то я… я… – Черный Феликс крепко держал Павла, глядел ему в глаза. – Даже не знаю, что я сделаю!
      – Беги! – Павел повернулся к настенному пульту. Его стальная крышка болталась на одной петле – видимо, Феликс так ее рванул, что почти оторвал. Светился красный индикатор. На небольшом дисплее горели знакомые слова: «В доступе отказано».
      Павел вдруг с ужасом понял, что забыл код, который сообщил ему незнакомец.
      У него была хорошая память на лица, на имена, на названия городов. На все, что угодно.
      Но только не на цифры.
      А ведь код был простой!
      Цифры-перевертыши.
      999? 666?
      Кажется, да… И еще три буквы. По звучанию похожи на имя.
      Наверное, это и есть имя того человека…
      Но ведь он не человек!..
      Неважно!..
      Мак? Майк?..
      Павел, бормоча под нос различные звукосочетания, набрал на клавиатуре код – «999666mak».
      «В доступе отказано…»
      Он ругнулся, попробовал еще раз: «999666nik». Безрезультатно!
      «…999666nic… 999666mac… 999666mig… 999666nig… 999666mik…»
      Тщетно!
      Какие еще варианты? Какие? Вспоминай! Думай!..
      Павел обернулся.
      В его сторону смотрели. На него надеялись.
      От него ждали чуда.
      – Может наоборот? Цифры! Ну точно! – Он хлопнул себя по лбу. Попал, конечно же, по колпаку шлема.
      «…666999nic… 666999nik… 666999mig… 666999mik…»
      Вспыхнул зеленый огонек.
      – Есть!
      «Доступ разрешен».
      Павел почувствовал, как вздрогнула земля под ногами. Тяжелая дверь сдвинулась с места и плавно пошла вверх. С пола поднялась пыль, закружилась, подхваченная рвущимся из щели воздухом.
      – У меня получилось! – Он победно вскинул руки над головой. Кажется, он уже слышал радостные крики товарищей.
      Шлюз наполнялся воздухом.
      – Быстрей! – надрывался в эфире капитан Истбрук. – Оставьте здесь два переносных комплекса и быстро на базу! Мы и так слишком задержались!..
      
      
      8
      
      Киберы подстерегали их возле самого входа.
      Должно быть, боевые машины экстерров могли общаться меж собой, они были способны координировать свои действия, передавать информацию о том, где сейчас находится противник, куда он направляется, они могли оценивать степень опасности и в зависимости от всего этого строить план действий.
      Судя по всему, киберы, атаковавшие людей на открытом пространстве перед базой, подняли общую тревогу и каким-то образом сообщили, что враг проник в шлюз.
      Киберы, охраняющие базу изнутри, решили устроить засаду.
      Втиснувшись в специальные ниши, подобрав выступающие конечности, слившись с неровными стенами, они поджидали людей.
      И вскоре люди появились.
      Двадцать девять человек. Они были вооружены. Разделившись на две группы, прикрывая друг друга, они ворвались в открывшийся проход и сразу же заняли оборону. Едва осмотревшись, солдаты двинулись дальше по коридору. Они почти не обращали внимания на неподвижных киберов, застрявших в стенах. Они думали, что эти боевые машины мертвы.
      А киберы следили за уходящими людьми, высматривая среди них врагов.
      Но видели лишь союзников.
      Киберы подчинялись программе. Они не могли атаковать объекты, отмеченные белым кругом. Этот простой знак обездвиживал их на некоторое время, блокировал большую часть систем.
      Такими их создали.
      
      
      9
      
      Коридоры базы были похожи на трубопроводы. Выгнутые рифленые стены плавно переходили в такой же выгнутый рифленый потолок. Освещения не хватало – часть плоских светильников вышла из строя, другие работали, но были покрыты рыжей плесенью – возможно, марсианского происхождения. Многочисленные глубокие ниши темнели, словно дыры. Всевозможные окошки, дверцы, щитки, пульты пестрели на стенах будто лоскуты. Через каждые сто метров коридор рассекали переборки. Все двери были открыты. Некоторых не было вообще.
      Под ногами бегущих людей гремели чугунные решетки пола, а под ними текло что-то пузырящееся, густое, буро-зеленое.
      Бойцы дышали вонючим воздухом базы. Они отключили системы жизнеобеспечения, но скафандры не сняли – им необходимо было поддерживать связь с «Ковчегом»…
      Коридор разделился.
      – Направо! – мгновенно сориентировался капитан Истбрук.
      – Куда вы нас ведете, сэр? – спросил Черный Феликс.
      – В лабораторию, где выращивают экстерров…
      Перед тем, как свернуть в указанном направлении, Гнутый обернулся. В дальнем конце коридора, который они только что миновали, двигались какие-то тени. Гнутый всмотрелся, решил, что ему это чудится. Но все же крикнул:
      – Киберы!
      Бойцы мгновенно разбежались в стороны, заняли ниши, укрылись за переборками, распластались на полу. Отряд ощетинился стволами.
      – Где? – Дизель смотрел вперед.
      – За нами. Там, где мы только что прошли.
      Штрафники осторожно выглянули из-за укрытий. Убедились, что Гнутый не врет. Переглянулись, не совсем понимая, как такое могло случиться.
      – Они же были отключены! Я сам их пинал, чтобы убедиться!
      – Видимо, включились.
      – Это круги, – сказал Павел. – Из-за них киберы нас не тронули. И поэтому они нас сейчас не преследуют.
      – Кажется, Писатель прав, – сказал Рыжий. – Я начинаю верить в его озарения.
      – И что все это должно означать? – спросил Гнутый. – Кто-нибудь может мне объяснить? Может быть, вы, капитан?
      – Что вам не ясно, солдат? – холодно поинтересовался голос капитана Истбрука.
      – Например, почему на инопланетной базе полно надписей на английском языке? Почему дверь шлюза открывается комбинацией арабских цифр и латинских букв?
      Капитан ответил не сразу. Он словно решал, стоит ли что-то объяснять бойцам. А быть может он с кем-то советовался.
      – Когда-то это была наша секретная база, – наконец сказал он. – Но несколько лет назад ее захватили экстерры.
      – Первый раз об этом слышу!
      – Я тоже, солдат, узнал об этом совсем недавно. И хватит болтовни! Вперед!..
      Не прошло и минуты, как бойцы убедились, что белые круги действительно работают.
      Из черной дыры незамеченного бокового хода прямо на них выскочил двухметровый кибер, вооруженный огнеметом.
      Они шарахнулись от него, понимая, что из-за возможного рикошета в упор стрелять нельзя.
      Кибер стремительно развернулся к ним, его фасеточные глаза-камеры вспыхнули, ствол огнемета дрогнул, наводясь на цели. И остановился.
      Боевая машина отключилась.
      – Не стрелять! – крикнул Павел. Он не знал, как поведет себя атакованный кибер. Сумеют ли белые круги его остановить.
      – Да он же сдох! – выкрикнул Лоб – единственный выживший из пятого взвода.
      – Вырубился, – уточнил Черный Феликс, глядя на Павла. – Слушай, русский, откуда ты все знаешь?
      – Мне нужны такие люди! – восхищенно сказал отдувающийся Толстяк Че. Он положил винтовку на пол, снял шлем, вытер испарину. Осторожничая, боком, приблизился к замершему киберу, похлопал его по стволу огнемета, заглянул в его глаза, пощупал гидравлику стальных мускулов. Сказал:
      – И такие машины тоже не помешали бы…
      – А это вы можете объяснить, капитан? – спросил Гнутый.
      Капитан не нашелся, что ответить, только приказал оставить здесь один из ранцев, что тащили на себе штрафники…
      Бойцы обошли двухметрового истукана.
      – Может взорвать его? – спросил у Павла бригадир Дизель.
      – Не надо. Они думают, что мы их друзья. Пусть думают так и дальше.
      – Как скажешь.
      Теперь они все верили Павлу.
      Больше, чем кому бы то ни было.
      
      
      10
      
      Киберов они больше не опасались.
      Но впереди бойцов поджидала новая угроза – экстерры. Этих тварей не остановили бы никакие знаки.
      – Долго еще, капитан? – спросил Черный Феликс. Так уж получилось, что теперь отряд возглавлял он. И, наверное, он действительно был лучшим командиром из возможных.
      – Согласно моим планам, минут через двадцать окажетесь на месте. Будьте внимательны! Мне тут специалисты подсказывают, что вы можете встретить экстерров…
      – Я давно это понял и без ваших специалистов, – пробурчал Гнутый.
      Связь ухудшалась. То ли «Ковчег» уходил из зоны приема, то ли штрафники все глубже спускались под землю. И чем дальше продвигались люди, тем зловонней становился воздух.
      – Чем это так воняет? – спросил Тантал, молодой парень из «уголовных» – покореженный, железнозубый, весь в наколках. Даже на его лице красовались цветные татуировки: парящий орел на лбу, свастика на правой щеке и пентаграмма на левой.
      – Сразу видно, что на зоне ты провел больше времени, чем в казарме, – пренебрежительно сказал Рыжий. – Иначе бы знал, что так воняют экстерры…
      Бойцы вышли на какую-то платформу. Похоже, они оказались в подземном гараже. Вокруг тесными рядами стояла строительная техника: бульдозеры, тягачи, бетономешалки, копры. С теряющегося во мраке потолка свисали тросы. Торчали опоры кран-балок.
      Сколько лет простояли здесь брошенные машины? Пять? Десять? Или больше?
      Они пересекли гараж, с любопытством осматриваясь. Снова оказались в кишке коридора со множеством ответвлений. Таблички на стенах, словно надписи в музее, рассказывали о том, что было здесь раньше: «Столовая», «Жилой модуль №1», «Вода», «Не входить – высокое напряжение!», «Комната отдыха»…
      – Быстрей! – торопил капитан Истбрук. Голос его хрипел. Трещали, завывали помехи.
      – Да здесь настоящий город! – сказал Гнутый. – Наверное, и сейчас жить можно…
      На перекрестке они встретили отряд киберов. За оружие хвататься не стали, развернули плечи, развели руки, словно пропуска предъявляя местной охране белые круги на груди. Киберы замерли, будто по стойке смирно…
      – Налево, – сказал капитан. – Уже рядом.
      И в то же мгновение на идущего впереди Тантала бросился экстерр. Боец не успел даже вскрикнуть – стремительная тварь откусила ему голову вместе с колпаком шлема.
      Словно растерянные аплодисменты, раздались хлопки редких выстрелов. Штрафники оказались совершенно не готовы к нападению. Раненный экстерр, взъярившись, бросил первую жертву и кинулся на людей. Он сбил с ног замешкавшегося Маркса, рванул его когтями, развернулся к Павлу.
      Распахнулись крокодильи челюсти, усеянные бритвами зубов.
      В глубокой глотке Павел увидел откушенную голову Тантала. И, с размаху пихнув ствол своей штурмовой винтовки в вонючую пасть, нажал курок.
      Оружие вырвалось из рук. Тварь встала на дыбы. Кровавые сгустки залепили стекло шлема, и Павел, ничего не видя, отпрыгнул в сторону.
      Дергающийся экстерр рухнул, разбив чугунную решетку пола.
      Застрявшая в его пасти винтовка взорвалась.
      – Огонь! – скомандовал Черный Феликс.
      И опомнившиеся бойцы разнесли мертвого экстерра в клочья.
      – У нас груз! – крикнул Гнутый.
      – Двигайтесь дальше! – приказал капитан.
      – И один раненный! – Рыжий помогал Марксу подняться. Тот кусал губы и стонал. Его скафандр был разодран. Дымящаяся человеческая кровь капала на решетку и растворялась в вонючей инопланетной массе, пузырящейся под полом. Павел подобрал винтовку товарища, валяющуюся на полу.
      – Вперед! Медлить больше нельзя! Корабль не станет вас дожидаться, если вы не уложитесь во время! – Капитан кричал так громко, что даже Павел слышал его голос, звучащий в шлемах друзей.
      
      «…У них много способов заставить тебя делать то, что ты не хочешь делать…»
      
      – А вот об этом нас не предупреждали, – сказал Гнутый, перезаряжая тяжелый карабин. – Что за дьявольщину вы несете, капитан?
      – Выполняйте приказ, солдат!
      – Вперед! – грозно рявкнул Черный Феликс…
      
      
      11
      
      Прилегающие к лаборатории коридоры кишели мелкими – с собаку – тварями. А патронов у людей становилось все меньше. Порой, экономя боеприпасы, штрафники пускали в ход штыки и приклады. Но в ближнем бою у экстерров было значительное преимущество. И число раненных росло.
      – В эту дверь! Теперь третий поворот направо! – указывал путь капитан Истбрук. – Там вход в лабораторию!
      Бойцы выбивались из сил, их душила нестерпимая вонь, их беспрестанно атаковали группы выродившихся экстерров.
      Но отряд пробивался к указанной цели. Потому что пути назад для них не существовало…
      Вход в лабораторию был закрыт, а подбирать код было некогда. Шайтан прикрепил к двери мину направленного действия, ввинтил детонатор, установил таймер на десять секунд, бросился назад:
      – Пригнись!
      Пламя взрыва разметало мчащихся к людям экстерров. Загремела, запрыгала искореженная дверь.
      – Вперед!
      Широкое помещение, куда ворвались бойцы, на лабораторию походило мало. Это была настоящая фабрика. Цех по производству биологического оружия, причем цех работающий. В стальных открытых чанах бродила та самая буро-зеленая жижа, что текла под полом; она переливалась через край и растекалась по желобам. В причудливых, оплетенных проводами и трубками баках за грязными стеклами шевелилось что-то живое. Куда-то бежал роликовый транспортер, нес металлические плоские коробки, запаянные стеклянные колбы и пластиковые пакеты. Под большими прозрачными колпаками двигались манипуляторы, выполняя какую-то однообразную работу – то ли собирая что-то микроскопическое, то ли, наоборот, разделяя. Словно огромные бутоны развернули свои лепестки открытые яйца, готовые к оплодотворению. Мерцали дисплеи, вспыхивали разноцветные лампы, по шкалам приборов прыгали светящиеся цифры…
      – Мы на месте, сэр! – доложил Черный Феликс. – Что дальше?
      – Немедленно занять оборону! Здесь три выхода! Их необходимо контролировать! Первый – через который вы вошли. Второй – транспортер и грузовой люк. Третий – вентиляционная шахта. Разбейтесь на четыре группы…
      Для того, чтобы сформировать группы, потребовалось несколько секунд. Еще минута ушла на то, чтобы бойцы заняли указанные позиции.
      – Мы на месте, сэр!
      – Вторая группа на месте!
      – Третья группа готова!..
      – Теперь необходимо выполнить то, ради чего вы здесь! – объявил капитан Истбрук. – Вы должны подключиться к системам вражеской базы. Тогда мы сможем взять ее под свой контроль.
      – Мы готовы, сэр!
      – Четвертая группа! Видите приподнятую площадку за транспортером? Где кабина, похожая на аквариум? Внутри должна быть панель с надписью «WideSKY-interface». Откройте ее. Найдите самый широкий разъем. Комплексы, которые вы тащили на себе, оборудованы кабелями. Присоедините кабель к подходящему разъему на панели. Все ясно?
      – Да, сэр!
      – Выполняйте!..
      Словно чуя, что люди представляют серьезную угрозу для базы, экстерры с удвоенной энергией штурмовали захваченную лабораторию. Малочисленные отряды штрафников едва сдерживали их напор.
      Черный Феликс, понимая, что долго им так не продержаться, отправил всех своих людей к выходам. Даже верному, немного странному другу Че он приказал занять место среди бойцов, сражающихся с экстеррами.
      Рядом с собой Черный Феликс оставил лишь Павла. Вдвоем они составляли четвертую группу – отряд, который должен был выполнить то, ради чего все они сюда прибыли, то, ради чего погибли их товарищи.
      Сейчас они верили, что делают великое дело. И, пожалуй, они были готовы пожертвовать собой ради выполнения героической миссии. Ради долгожданной победы. Ради мира.
      Впрочем, размышлять на эту тему им было некогда…
      Грянул мощный взрыв. Это Дизель, со своим отрядом удерживающий один из выходов, подорвал опоры транспортера и забаррикадировал грузовой люк. Какое-то время экстерры еще пробивались через завал, но вскоре своими трупами они закупорили все оставшиеся лазейки…
      В стеклянной кабине, похожей на аквариум, в три яруса стояли перемигивающиеся индикаторами металлические шкафы. На одном из них была та самая панель, о которой говорил капитан. Черный Феликс точно отмеренным ударом приклада вдребезги разнес пластиковую крышку.
      – Готовь кабель! – Он, присев на колени, осматривал ряды клеммных соединителей и разъемов. Освещение было плохое. Феликс резко склонился к самому щитку, ударился шлемом об острый металлический угол панели – по стеклу побежала трещина. Он этого не заметил.
      Павел скинул с плеч ранец, похожий на допотопную радиостанцию, ухватил единственный разъем – ярко-желтый, широкий, зубастый – дернул его к себе, вытягивая, словно рулетку, двухметровую ленту кабеля.
      – Есть!
      – Давай сюда! – Феликс, не глядя, протянул руку…
      Гулко рванули гранаты, разом очистив от экстерров развороченный дверной проем. Бойцы, воспользовавшись этим, бросились наружу. Прикрывая друг друга, установили в коридоре последние мины, откатились назад. И тут же там, где они только что были, полыхнуло яркое пламя, и стены содрогнулись от грохота, качнулся пол…
      Черный Феликс все же сумел найти нужный разъем. Подключил к нему кабель. Крикнул:
      – Готово!
      И капитан Истбрук, выдержав паузу, откликнулся радостно:
      – Вижу! Молодцы, парни! – дребезжащий голос его мешался с помехами. Но последние слова капитана разобрали все бойцы:
      – Удачи вам! – сказал капитан перед тем, как пропала связь.
      – Что нам теперь делать, сэр? – закричал Черный Феликс, колотя себя по шлему. – Теперь мы можем идти наружу?
      – Они не вернутся! – прокричал Дизель. – Я так и знал!
      – Что со связью? – надрывался Гнутый.
      – Они нас бросили! – Рыжий хохотал. – Зачем им спасать убийц?
      – Просто «Ковчег» ушел в тень, – пытался уверить себя Грек. – Связь сейчас восстановится. Надо немного подождать. Совсем немного…
      Экстерры наседали. Патронов не оставалось.
      Бойцы не заметили, как позади их в самом центре захваченного помещения из наполненного пузырящейся массой канала поднялось чудище, облепленное слизью.
      – Сходимся вместе! – ревел Черный Феликс. – Будем прорываться к выходу! Этап номер шесть! Возвращение к зоне высадки!
      Отряд воссоединялся. Штрафники держали круговую оборону.
      Экстерры уже проникли в лабораторию. Они лезли из-под решеток, скакали по стенам, запрыгивали на работающее оборудование. Они были голодны. И они видели пищу.
      Павел немного замешкался, понадежней устанавливая ранец, закрепляя кабель. Он отстал от Черного Феликса и сам не заметил, что оказался отрезан от своих товарищей. Когда он выбежал из кабины-аквариума, в его сторону кинулись сразу несколько экстерров. Самого крупного Павел подстрелил первым. Трех мелких накрыл выстрелом из подствольного гранатомета. Четвертого недомерка встретил прикладом, придавил ногой, размозжил его омерзительную голову размером всего-то с кулак.
      
      «…с разъяренной собакой лучше не связываться, какой бы маленькой она ни была…»
      
      Павел затравлено огляделся. Не целясь, рефлекторно подстрелил еще одну тварь, неожиданно выскочившую из-за ближайшей опорной балки.
      Он стоял в стороне – экстерры его не замечали. Но и люди тоже не видели его.
      Павел лихорадочно пытался придумать, что ему предпринять.
      Броситься напролом? До товарищей метров сто. Они где-то там – за баками, за перегородками, где грохочут выстрелы и мелькают уродливые тени.
      Остаться здесь? Отстреливать появляющихся экстерров, и ждать, что друзья спохватятся, сообразят, что потеряли его.
      – Эй! – он попробовал перекричать грохот. – Кто-нибудь! Гнутый! Рыжий!..
      Два экстерра, очевидно, среагировав на шум, бросились в его сторону. Павел расстрелял обойму до конца, приканчивая живучих тварей. Поспешно перезарядил оружие.
      – Вытащите меня отсюда!..
      Еще один экстерр прыгнул на него со стены. Точной короткой очередью Павел разорвал его пополам. Патроны нужно было беречь.
      – Эй! Прикройте меня!
      – Они слишком заняты, – отозвался вдруг кто-то.
      – Это ты, Гнутый? – обрадовался Павел, пытаясь понять, откуда донесся голос.
      – Нет.
      – А кто?
      – Я… Только не стреляй! – подняв руки, из-за стальной трубы, завившейся причудливым узлом, выступило какое-то чудище и объявило:
      – Я вернулся!
      – Кто ты? – спросил Павел. И тут же догадался: – Это ты? – Он нацелил штурмовую винтовку на пришельца, палец уже давил на спусковой крючок.
      – Я.
      – Стой где стоишь!
      – Я хочу помочь.
      – Чем?
      – Я уже сделал, что киберы вас приняли за своих. Теперь я хочу, чтобы и экстерры не причиняли вам вреда.
      – Это возможно?
      – Конечно!
      Павел больше не колебался:
      – Хорошо, давай ко мне!..
      Вблизи пришелец оказался не так уж и страшен. У него имелись две ноги, две руки, голова и туловище. Возможно, безобразный скафандр, перепачканный какой-то бурой тиной, скрывал что-то чужеродное, отвратительное, но за стеклом сферического шлема было видно обычное человеческое лицо.
      Или только похожее на человеческое?
      – Меня зовут Майк… – Гость – или хозяин? – протянул руку. Павел сжал его ладонь, подсознательно ожидая, что под пятипалой перчаткой скафандра окажется щупальце или ласт.
      – Я Павел.
      – Рад… – Новый знакомый выхватил из-за спины нечто, похожее на солидного размера термос. Откупорил его. Вытряс на ладонь какую-то дурно пахнущую, неприглядного вида массу. Широкими быстрыми движениями размазал ее по Павлу – грудь, живот, плечи, бедра, спина – ничего не забыл.
      – Что ты делаешь?
      – Теперь ты пахнешь как они… – Майк схватился за ствол винтовки, потянул к себе. – Пошли! Мы должны помочь твоим друзьям!
      – Ты уверен, что твоя вонючая гадость сработает?
      – Круги сработали? – спросил Майк. И этого Павлу было достаточно.
      Не тратя время на разговоры, они бросились на подмогу сражающимся товарищам…
      
      
      
      Глава 30
      
      наверное 15.09.2068
      
      Невероятно – мы на базе экстерров. И что еще более невероятно – мы здесь почти на правах хозяев. По крайней мере, местные обитатели нас не трогают.
      
      Я еще не разобрался, что тут творится, но понимаю, что происходит нечто странное.
      
      Помимо экстерров и киберов на инопланетной базе живет как минимум один человек. Он назвался Майком. Но человек ли он? Как здесь очутился? Что делает? Это нам предстоит выяснить.
      
      Кажется, он нам не враг. Он впустил нас на территорию базы, открыв шлюз. Он подсказал, как справиться с киберами. Он сделал так, что экстерры приняли нас за своих.
      
      Он, явно, немного не в себе. Говорит невнятно, сбивчиво, иногда излишне сложно, словно не может высказать все простыми словами. Боится камер – заставил нас всех заклеить их глазки, лично замазал их краской.
      
      Сейчас он отвел нас в Берлогу – так он называет свое двухкомнатное жилище. Здесь есть почти все: видео, книги, мебель, компьютер, микроволновая печь и печь обыкновенная. И даже автомобиль в гараже – так утверждает Майк. Вполне возможно – мы уже видели здесь брошенную технику.
      
      Земную.
      
      База экстерров построена людьми – это очевидно.
      
      В настоящий момент мы ужинаем (завтракаем? обедаем?).
      
      У нас есть раненные, некоторые потеряли много крови, но, кажется, тяжелых нет. Нас осталось девятнадцать человек. Все мои друзья, слава Богу, живы. Маркс и Грек довольно сильно пострадали в бою, но, мы надеемся, они поправятся.
      
      И плохая новость – кажется, нас здесь бросили. Связь не работает с того самого момента, как мы выполнили все, что от нас требовалось.
      
      Похоже, нас казнили.
      
      А Майк рассказывает странные и страшные, немыслимые, но довольно убедительные вещи…
      
      
      1
      
      – …Я не знаю, когда они пришли на Землю. Не знаю, откуда они появились. Знаю лишь то, что они уже давно на нашей планете. И чувствуют себя там неплохо. Они добились многого. У них мощная организация, власть и влияние…
      – Это похоже на бред, – сказал Дизель, роясь среди вываленных прямо на ковер видеодисков.
      – Да, звучит как бред, – согласился Майк. – Потому-то в это никто не верит. А люди, которые знают правду, сидят в психушках.
      – Или на Марсе, – хмыкнул Рыжий.
      – Значит, враг прячется на Земле? – спросил, хмурясь, Черный Феликс.
      – Они не прячутся. Они живут среди нас. Такие же, как мы. Неотличимые от нас. Они давно у власти, и ложь стала их политикой. С ее помощью они манипулируют настоящими людьми, заставляя делать то, что нужно им – нашим врагам.
      – Это невозможно!
      – Это кажется невозможным! Но это правда! Вам нужны доказательства? Посмотрите вокруг! Эта база создана людьми. Разве вы не видели надписи на стенах? А компьютеры? Здесь всюду наша техника!
      – Нам сказали, что когда-то это был наш секретный объект. А потом его захватили экстерры.
      – И вы в это поверили? Эта база с самого начала предназначалась для производства киберов, космических кораблей и экстерров! Разве не ясно, не видно? Она уже была спроектирована такой – со всеми ее заводами, сборочными линиями, лабораториями, энергосистемой, управляющими комплексами. Спроектирована на Земле! Она была построена людьми, которые не знали, что именно они строят. Я представляю, как это было. Им всем сказали, что они будут участвовать в создании секретного проекта, способного переломить ход войны. С них взяли расписку о неразглашении. Им пригрозили тюрьмой за опасную болтовню. Их купили высокой зарплатой, пожизненными льготами и будущей пенсией. Каждый делал свой маленький кусочек работы, не видя всей задачи целиком. А потом их расселили по миру так, чтобы они не могли общаться меж собой. Примерно то же самое было и со мной. Нас направили сюда шесть лет назад. Мы должны были отладить ряд компьютерных систем базы. И мы сделали всю работу, не задумываясь особенно, что же мы создаем. Только потом я понял, что нас обманули. Потом – когда меня бросили здесь – то ли случайно забыли, то ли оставили специально. Я лично наблюдал, как оживает эта база. Я присутствовал при оплодотворении первого яйца. Я видел, как с конвейера сходят киберы, видел, как стартуют корабли, несущие к Земле зародышей экстерров.
      – Значит, ты здесь шесть лет? – спросил толстяк Че.
      – Да. Шесть лет, два месяца и восемь дней.
      – Ты просто свихнулся от одиночества, – сказал Дизель.
      – Я не параноик! Да, я отвык от общения с людьми, все это время моими собеседниками были одни компьютеры. Но я не сумасшедший!
      – Не могу поверить… – пробормотал Гнутый. – Значит, настоящий враг был у нас под боком? А мы искали его на небе…
      – Ты что, веришь ему? – спросил Рыжий.
      – Не знаю… – Гнутый пожал плечами. – Но если все это правда, то многое становится ясным… Хочу рассказать одну историю, которую никому еще не рассказывал… Когда я был зеленым новичком, вот как Писатель, у меня был друг. Мы звали его Инженером, потому что он любил возиться с разными железками. И однажды он показал мне какую-то микросхему. «Знаешь, что это такое? – спросил он меня. – Это серийный процессор i890-Neuro. Но без маркировки, без серийного номера, без информации, которая должна быть в нем зашита. Это странно. Но гораздо страннее то, что эту микросхему я вытащил из разбитого кибера. И я скорее допущу, что безмозглые экстерры покупают эти микросхемы у нас, нежели то, что их цивилизация создала процессор, практически ничем не отличающийся от процессора i890-Neuro, использующегося в системах распознавания образов»… Через два дня за Инженером пришли люди с золотыми корочками и куда-то его увели. Больше я его не видел.
      – Да я десяток подобных историй знаю, – сказал Рыжий.
      – А микросхему я лично держал в руках, – сказал Гнутый.
      – А я лично перепрограммировал киберов, – сказал Майк, и все снова посмотрели на него. – И не только их. Вы хоть понимаете, кто вас сюда послал и для чего?
      – Ну, открой нам глаза, – угрюмо сказал Рыжий.
      – Шесть лет я был занят тем, что взламывал защиту компьютерных систем базы. И я добился своего. Я изменил ряд программ, нарушив отлаженное производство. Я отключил несколько производственных циклов. Поменял все коды и пароли. Я стал здесь хозяином. Конечно же, они заметили, что тут творится что-то неладное. Попробовали с Земли управлять базой, но не смогли. Потом они послали сюда роботов, чтобы разобраться, что происходит. Но те не сумели проникнуть внутрь. И вот уже тогда они решили на Марс отправить людей. Вас.
      – Но мы ничего не ремонтировали, – сказал Ворон, темнокожий аргентинец, выдающий себя за индейца. – Мы солдаты, а не рабочие.
      – А ремонтировать ничего не надо, – сказал Майк. – На базе достаточно ремонтников. Но чтобы они снова заработали, необходимо было восстановить работу управляющих систем. И вы с этим справились.
      – Как? Когда?
      – Те ящики, что вы тащили на спинах. Это кластер. Каждый ящик – отдельный компьютер, поддерживающий связь со другими такими же ящиками. Все вместе они – мощнейшая и надежная система, предназначенная для взлома, супер-отмычка. Вы подключили один из них, но они – единое целое. И вместе они за считанные секунды вскрыли мою защиту, подобрали пароли, заменили их, восстановили исходные коды программ и терабайты данных, передали всю информацию на Землю. Теперь база снова принадлежит им.
      – Почему ты не предупредил нас раньше? – спросил Павел.
      – Я не знал, не догадывался. А когда все понял, было уже поздно что-то менять. Я думал, вы просто разведчики. Штурмовая группа.
      – А если сейчас выдернуть ту штуку, что я подключил? – спросил Черный Феликс.
      – Ничего не изменится. Кластерная система выполнила свою задачу, и больше она не нужна. Теперь они могут использовать обычные каналы для управления базой.
      – То есть, – Павел направил указательный палец на Майка, – ты хочешь сказать, что база управляется с Земли?
      – Ну да. Разве я непонятно выразился?
      – Но тогда мы можем с ней связаться!
      – В принципе, можете. Но это вам ничего не даст. Никто за вами не вернется. Вы слишком многое здесь видели. Вас бросили. Оставили умирать.
      – Черт! – Дизель стиснул кулаки.
      – Но вы живы, – сказал Майк. – Можете мне поверить, здесь не так плохо. Вы привыкните. База просто огромная, есть где погулять. Можно будет кататься на машинах. Охотится на экстерров. Здесь неплохая еда. Большой выбор видео…
      – Кстати, – поднял голову толстяк Че. – Что за мясо мы ели? На консервы не похоже.
      Майк улыбнулся:
      – Это мясо экстерра. По вкусу напоминает свинину, правда?
      Шайтан, выпучив глаза, вскочил, заругался по-арабски. Рыжий захохотал – смех его звучал зло.
      – Мы жрали экстерра? – переспросил Черный Феликс.
      – Да, – сказал Майк, испуганно глядя на взбесившегося Шайтана. – Нормальное мясо. Я уже шесть лет им питаюсь. И еще хлореллой.
      – Чем? – спросил Гнутый. Шайтан замер, ожидая ответа.
      – Ж-хлореллой. Это такая одноклеточная водоросль. Генетически измененная. Та самая пузырящаяся жижа. Она съедобна. Я даже научился делать из нее хлеб.
      – Черт возьми! – взорвался Дизель. – Нам предстоит жить среди экстерров и киберов, дышать вонючим воздухом и питаться дерьмом!
      – Вы привыкните, – заверил Майк. – Самое главное, что теперь нас много. И отсюда мы можем вести нашу борьбу. Кто знает, вдруг нам суждено одолеть врага его же оружием?
      – Прекрати! – сказал Гнутый. – И без того тошно!
      
      
      2
      
      Кто-то поверил Майку. Кто-то еще сомневался.
      И все же были очевидные вещи, которые подтверждали теорию их нового знакомого.
      Во-первых, марсианская база была построена людьми с использованием их же технологий. И управлялась она с Земли.
      Во-вторых, киберы не трогали людей, отмеченных белым кругом. И кругов этих на Земле бойцы видели уже предостаточно.
      В-третьих… В-четвертых…
      Теперь можно было объяснить, почему инопланетные артефакты – обломки вражеских кораблей, яйца, останки киберов и экстерров – так строго охраняются.
      А если допустить, что пришельцы, внедрившиеся в правительства Земли, действительно обладают властью, то становилось понятно, почему инопланетные базы до сих пор не уничтожены ядерными ударами.
      И почему до сих пор не найдены разумные хозяева экстерров.
      А вялотекущая война все никак не кончится.
      И боевые действия столь неэффективны.
      Становилось ясно, для чего и по какой причине затевалась операция «Ангелы справедливости». И можно было предположить, почему первая и вторая экспедиции на Луну завершились неудачей.
      Земная микросхема, управляющая вражеским боевым механизмом, – лишь маленький штрих в общей картине.
      И таких штрихов много, если покопаться в памяти…
      Павел снова вспомнил Курта и Некко, и странных серых агентов. Рыжий напомнил, какой вид был у Некко, когда его освободили, объявив, что он невиновен. А Гнутый сказал, что он сразу тогда почуял неладное.
      
      «…Да тут и приятели у него нашлись!..»
      
      – Сапиенти сат, – пробормотал Шайтан и покосился на Павла.
      Получалось, что Земля уже захвачена врагом.
      И теперь враг изнутри пытается уничтожить человечество.
      Идеальный враг.
      – …Я знаю, где находится их центр, – рассказывал Майк, – откуда они ведут управление своими базами. Я там был. Это комплекс зданий, расположенный в пустыне штата Невада. Три года я там работал. А когда заподозрил неладное и стал понемногу собирать информацию, меня тут же отправили на Марс. Случайность? Не знаю…
      Уже никто из бойцов не верил, что «Ковчег» вернется. Связь не восстанавливалась. Время ушло…
      – …Когда база работает, раз в полгода появляются грузовые корабли, управляемые автоматикой. Они никогда не опускаются на поверхность. Они сбрасывают контейнеры с компонентами, которые невозможно произвести здесь, на Марсе. Роботы подбирают их, затаскивают на склады и распаковывают. Завтра мы попробуем выйти на поверхность, и я покажу вам, что за груз сбросили вместе с вами. Там части двигателей, биологический материал, процессоры. Все это доставляется с Земли. А потом уже своим ходом отправляется назад…
      Штрафники устраивались на новом месте. Они стащили с себя скафандры и поочередно мылись в душевой кабине, стирали белье. Дизель, заняв кресло хозяина, смотрел видео. Толстяк Че зачарованно слушал Майка:
      – … Среди вас не было женщин? Жаль. Мы могли бы основать здесь полноценную колонию. Марсианское поселение. Коммуну. Но ничего! Рано или поздно я снова взломаю систему. И они вновь будут вынуждены прислать сюда людей. Нас будет становиться все больше. Мы создадим своих киберов. Мы научимся использовать экстерров. И однажды мы выступим. Целой армией. Мы начнем настоящую войну против настоящего врага! И настоящие люди встанут в наши ряды!..
      Раненные уже спали. Им была оказана медицинская помощь – небольшие раны засыпали антисептиком, забинтовали, на крупные наложили швы. Вкололи обезболивающее и снотворное.
      Хмурый Павел, сидя на полу, тер пальцами свою счастливую монетку. Во время боя она была в его правом ботинке, под пяткой. Может, благодаря ей он остался жив?
      – Как ты ушел из шлюза? – спросил он у Майка. – Дверь же была закрыта.
      – Там есть шахта, ведущая к кабельному каналу. В полу – замаскированный люк. Через него я и ушел.
      – А как ты попал в лабораторию? Мы контролировали все входы.
      – Значит не все…
      Бойцы собирались в круг. Кто-то листал старые журналы. Кто-то посматривал в сторону работающего телевизора. Кто-то, закрыв глаза, о чем-то думал.
      Они все устали, морально и физически. Они чувствовали, что их обманули и предали. И они пытались вместе решить, что же делать дальше.
      – А если вернуться на Землю на корабле экстерров? – предложил Рыжий.
      – Невозможно, – покачал головой Майк. – Слишком велики перегрузки. В их кораблях нет систем жизнеобеспечения. И они совсем не защищены от радиации. Это просто дырявые консервные банки с ядерным двигателем.
      – Может быть, построить свой корабль? – сказал Че.
      – Не сумеем.
      – Захватить транспортник?
      – Для этого, как минимум, надо заставить его сесть.
      – Я хочу добраться до них! – Дизель смотрел видео, но совсем не следил за действием на экране. Он видел только мелькание картинок. Обычно это успокаивало его. Но не сегодня. – Я вытрясу из них душу!
      – Здесь, на Марсе, – сказал Майк, – мы в относительной безопасности. Им будет сложно до нас добраться. А на Земле они нас уничтожат.
      – Много ли их?
      – Я не знаю. Думаю, что нет. Иначе мы бы уже проиграли войну.
      – Как их отличить от настоящих людей?
      – По белым кругам на рукавах.
      – А если у них не будет кругов?
      – Тогда не знаю.
      – Кровь, – сказал Павел. – Возможно, у них другая кровь. И они умеют заживлять раны. Как Некко, помните?
      – Почему экстерры нас не тронули? – спросил Гнутый. – Что за гадостью ты нас мазал?
      – Это выделения их самки.
      – Проклятье!
      – Экстерры не будут на вас нападать, если от вас пахнет самкой. Наоборот, в случае опасности они будут пытаться вас защитить.
      – А больше они ничего пытаться не будут? – с подозрением спросил Шайтан.
      – Нет, – Майк улыбнулся. – Экстерры бесполы. А их самки в действительности гермафродиты.
      – Я уже слышал это слово, – сказал Шайтан. – И оно меня пугает.
      Бойцам было не до шуток.
      Пожалуй, впервые за все время службы в UDF, они были растеряны.
      
      
      3
      
      Павел лежал на полу среди своих товарищей. Если закрыть глаза, не шевелиться и попытаться обо всем забыть, то можно вообразить, будто находишься на Земле, в казарме Форпоста. Знакомо храпит Шайтан. Тихо вздыхает Рыжий. Кто-то бормочет на незнакомом – родном для него – языке. Порой кто-нибудь вскрикнет тревожно, охнет – сны беспокоят. Даже во сне солдаты воюют…
      А у него в руке монетка. Талисман. Оберег. Напоминание о доме, о родных, о близких.
      Воспоминание…
      – Не спишь?
      Это Гнутый. Друг.
      Павел не стал открывать глаза. Он не желал видеть металлический потолок Берлоги. Он хотел остаться в казарме.
      – Не сплю.
      – Думаешь?
      – Думаю.
      – О доме?
      – Да.
      – Это хорошо… Мне тут мысль в голову пришла.
      – Какая?
      – Нас ведь не обманули, когда пообещали амнистировать. Мы же не в тюрьме сейчас. Можно сказать, на свободе. И, наверное, для всех на Земле мы стали героями.
      – Живым зэком быть лучше, чем мертвым героем, – подал голос Рыжий.
      – Тоже не спишь?
      – Не могу. Все думаю.
      – Вот и мы тоже…
      Они замолчали.
      Где-то далеко-далеко процокали шаги – должно быть кибер прошел. Волнами накатывал тихий гул, раздавалось приглушенное постукивание, что-то шелестело, бряцало, чуть слышно подвывало – призрачные звуки работающей базы.
      – Слышите? – шепнул вдруг Рыжий.
      – Да, – отозвался Гнутый. – Работает вовсю. Может быть разнесем тут все к дьяволу? Пусть сами погибнем…
      – Да нет же! – Рыжий приподнялся, застыл. – Слушай! Что это?
      – Кажется, в соседней комнате, – неуверенно сказал Павел. – У раненных.
      – Да что там? – Гнутый ничего не слышал.
      – Похоже… – Рыжий поднялся на ноги, перешагнул через Шайтана. – Боюсь сглазить, но похоже на…
      Щелчки, потрескивание. И невнятный голос, повторяющий одно и тоже.
      Голос, искаженный расстоянием…
      Павел пополз через спящих товарищей к закрытой двери.
      – Я ничего не слышу! – Гнутый непонимающе следил за действиями друзей. – У вас что, галлюцинации начались?
      – Не знаю… – Рыжий нажал светящуюся кнопку, и дверь, всхлипнув, поднялась. – Не знаю…
      Теперь и Гнутый услышал.
      Щелчок. Шипение. И голос:
      – Ангелы! Слышите меня? Есть кто живой? Ответьте!..
      Друзья застыли, словно боясь неловким движением спугнуть голос, смотрели друг на друга округлившимися глазами.
      И снова щелчок:
      – Ангелы! Слышите меня? Есть кто живой? Ответьте!..
      – Это нас… – прошептал Гнутый. – Нас вызывают.
      Рыжий кивнул, заглянул в проем открытой двери.
      Голос доносился из большого стенного шкафа, куда штрафники свалили свои скафандры.
      – Ангелы! Черти вы лысые! Гнутый, Шайтан, Рыжий! Кто-нибудь! Ответьте немедленно «Ковчегу»!
      – Это же сержант! – задохнулся Гнутый. – Хэллер!
      – Сержант! – завопил Рыжий во весь голос – Вот собака!
      Они втроем бросились в соседнюю комнату, к шкафу. Гнутый наступил на Шайтана, случайно пнул Черного Феликса, перепрыгнул сразу через троих спящих. Рыжий, ликуя, дико орал, выкрикивал ругательства и непристойности. Павел уже выламывал запертую дверцу шкафа, бил ее ногами, руками, дергал на себя, в стороны и кричал, боясь опоздать:
      – Слышим вас «Ковчег»! Слышим! Мы здесь! С нами все в порядке!..
      Переполошенные бойцы вскакивали, натыкались друг на друга, падали, расползались, жались к стенам.
      – Что происходит?
      – Нападение!
      – Тревога!
      Уже и раненные проснулись.
      Павел с помощью товарищей вырвал дверцу шкафа. Выгреб груду скафандров, схватил первый попавшийся шлем, крикнул в него:
      – Слышим вас «Ковчег»! Слышим хорошо!
      – Ну наконец-то, – сказал шлем голосом сержанта Хэллера. – Вы что там, заснули, что ли?
      – Да, сэр! – Павел улыбался шлему. – Так точно, заснули.
      – Это ты, Писатель?
      – Я, сэр!
      – Узнаю тебя… Кто еще рядом?
      – Я, сержант! – крикнул Гнутый.
      – Это я сержант, а ты – бывший капрал, – сержант Хэллер умел разговаривать с подчиненными. – Рыжий жив?
      – Да. Рядом стоит. Наши все живы.
      – Сколько вас всего?
      – Девятнадцать человек. В том числе восемь раненных.
      – Можете идти к зоне высадки?
      – Да, сэр.
      – Хорошо. Через двадцать минут корабль будет на месте. Жду вас!.. Кстати, почему ваши камеры не работают?
      – Мы их залепили, сержант. Долгая история.
      – Ладно, потом расскажете. Выбирайтесь на поверхность!
      – Есть, сэр!..
      Павел повернулся к столпившимся вокруг полуголым штрафникам и объявил о свершившемся чуде:
      – «Ковчег» возвращается!
      
      
      4
      
      Майк не знал, что ему делать. Он метался по своей Берлоге и приставал к собирающимся штрафникам:
      – Зачем спешить? А вдруг это ловушка? Может быть, они подслушали наши разговоры и решили всех уничтожить?
      – Сержанту я верю, – сказал Гнутый, надевая массивные боты скафандра.
      – И если его используют? Если он сам ни о чем не догадывается?
      – Слушай, Робинзон, – сказал Рыжий. – Мы не собираемся торчать здесь всю жизнь. Нам представился шанс убраться с этой планеты, и мы им воспользуемся. А если кто-то попытается нас убить, что ж… Мы солдаты, и у нас тоже есть оружие.
      – На Земле слишком опасно! Они достанут вас!
      – Посмотрим, кто кого достанет, – сказал Дизель и вскинул на плечо многоствольный пулемет.
      – Ты ведь выведешь нас на поверхность, Майк? – спросил Черный Феликс, надевая шлем с заплатой на стекле.
      – Я не знаю!..
      – Тебе придется показать нам дорогу, – Черный Феликс оттянул затвор штурмовой винтовки, заглянул в патронник. Выразительно посмотрел на растерянного Майка.
      – Слушай, парень, – сказал Будда, единственный азиат среди выживших штрафников. – Тебе нужно выбираться отсюда. Только программист мог прожить шесть лет в заточении, не общаясь с другими людьми. Но, я уверен, если ты задержишься здесь еще, то превратишься в экстерра. Ты уже воняешь, как они. А скоро станешь таким же безмозглым.
      – Но я не могу! Они убьют меня! И здесь… Я не знаю… Бросить все это? Но как же?..
      – Слушай, – толстяк Че притянул Майка к себе, похлопал его по плечу. – Мне нужны такие люди, как ты. Так что не беспокойся. Когда мы вернемся на Землю, я возьму тебя к себе.
      – У вас есть какой-то план?
      – У меня всегда есть план, – Че многозначительно подмигнул Майку.
      – Ты заставляешь себя ждать, – сказал Черный Феликс. – Давай, быстро собирайся и показывай дорогу. «Ковчег» вот-вот будет на месте…
      Майк сдался. Какое-то время он стоял столбом, беззвучно шевеля губами, что-то обдумывая, а потом заговорил:
      – Через обычные шлюзы нам не выбраться, мои коды больше не сработают. Но есть аварийный выход, он полностью автономен, и дистанционно управлять им невозможно. Он чуть дальше, но если поторопиться, то потеря времени будет небольшая. Мы выйдем на поверхность через него.
      – Нам без разницы через какую дыру лезть, – сказал Черный Феликс. – Лишь бы не застрять…
      Экипировавшиеся штрафники помогали собраться раненным. Гнутый осматривал белые круги на скафандрах боевых товарищей. Краска держалась хорошо, не сыпалась, не трескалась даже на складках.
      Павел, открыв плотно закупоренный термос Майка, щедро мазал спины бойцов зловонной массой – словно крем от загара втирал. Брезгливо морщась, ему помогал Шайтан.
      – Через четыре минуты будем на месте! – вышел на связь сержант Хэллер.
      – Мы, наверное, немного задержимся, сержант, – сказал Рыжий. – Дождетесь нас?
      – А иначе ради чего я все затеял?
      – Постараемся сильно не опаздывать. И вот еще что – если на вас навалятся киберы, нарисуйте на чем-нибудь белый круг и покажите им. Вы удивитесь, сержант. Это будет намного действенней самой убойной пушки.
      – Не пойму, в чем тут юмор, Рыжий?
      – Никакого юмора. Я совершенно серьезен…
      Майк отпер один из стенных шкафов, открыл его. Внутри висел уродливый скафандр, похожий на распятого и выпотрошенного двуногого кибера. Двадцать секунд потребовалось Майку, чтобы забраться внутрь герметичного бронированного костюма и устроиться в нем, подобно улитке в раковине. Еще минута ушла на то, чтобы включить все системы и проверить их работоспособность. И одно-единственное мгновение потребовалось для того, чтобы оживший скафандр освободился от креплений, удерживающих его на стене.
      – Я готов! – Майк вышел из шкафа.
      – Когда мы будем на поверхности? – спросил Черный Феликс.
      – Минут через пятнадцать, если не возникнет никаких препятствий.
      – Оружие не возьмешь? – спросил Рыжий.
      – Я не солдат, – ответил Майк. – Я программист.
      – Я тоже не солдат, – криво усмехнулся Рыжий. – Я заключенный номер двести сорок три…
      Один за одним штрафники покидали двухкомнатную Берлогу, в которой провели чуть более суток. Помогали идти раненным товарищам, некоторых несли на руках.
      Последним уходил хозяин. Он остановился в дверном проеме, обернулся, долго все осматривал, бормотал что-то – шесть лет одиночества приучили его разговаривать с собой.
      Стол, заваленный бумагами, – давно собирался разобрать, но так и не получилось. Три компьютера – один и сейчас не выключен, он следит за домом. Выключи его – и Берлога умрет. Видеосистема с коллекцией дисков – собирал их по всей базе. Торшер, сделанный из поршня кибера. Кресло, обтянутое кожей экстерра, – знатная тогда выдалась охота, и монстр был здоровенный, не то что нынешние выродки. Лично выложенная печь из шамотного кирпича – хорошо было, выключив свет, сидеть перед живым огнем. Только вот с дровами здесь сложно…
      Нелегко бросить дом, в котором прожил шесть лет…
      Майк тяжело вздохнул, закрыл за собой дверь, заблокировал ее.
      Быть может, он еще вернется сюда.
      Если что-то пойдет не так.
      Если на поверхности их встретят выстрелы…
      Когда Майк вел отряд по коридорам базы, он думал о паразитах. Маленькие, незаметные, они живут на теле хозяина, доставляют ему неудобства и даже могут свести в могилу.
      Майк полагал, что самое оптимальное в его положении – остаться на базе и стать паразитом.
      Но вместе с тем он хотел вернуться на Землю.
      Его тянуло на родину…
      
      
      5
      
      Из тени в свет, из шума в тишину – сквозь открытые двери, через грохочущие висячие мостики, по каким-то обходным узким лазам, по широким коридорам, мимо огромных помещений, занятых расплодившимися экстеррами, мимо лязгающих цехов, в которых двигались не знающие устали манипуляторы, – пробежали они.
      Аварийный шлюз открылся. На темном небе светилась капелька солнца. Марсианская пустыня обрывалась близким горизонтом.
      «Ковчег» стоял на месте. Под его брюхом ало светились раскаленные камни. Будто дым, висело облако пыли. Темнела дыра открытого люка.
      Корабль был словно нахохлившаяся наседка, собирающая перед бурей свой потрепанный, сильно поредевший выводок.
      А они были цыплятами.
      Здоровенные мужики, крепкие парни, вооруженные до зубов, – задыхаясь от недостатка воздуха, размахивая руками, крича, они бежали по каменистой пустыне к нежданно вернувшемуся «Ковчегу» и жутко боялись, что в самый последний миг он от них упорхнет.
      
      
      
      Глава 31
      
      17.09.2068
      
      Нас никто не встретил возле трапа. Никого не было в отсеке шлюза. Ободряющий голос сержанта Хэллера звучал в шлемах товарищей, но я и его не слышал.
      
      Когда люк закрылся, я понял, что это ловушка. Как и предполагал Майк.
      
      К нам никто не вышел, даже когда открылся ход во внутренности корабля.
      
      И я решил, что где-то впереди нас ожидает засада.
      
      Мы продвигались вглубь «Ковчега», слыша лишь свои шаги и голос сержанта.
      
      Корабль словно вымер. Или, скорее, затаился.
      
      Мы почти заблудились в лабиринте ходов. Гнутый, Дизель и Черный Феликс то и дело спорили, куда сворачивать на этот раз. Сержант Хэллер был плохим советчиком. Я же читал надписи на стенах. По ним мы и шли.
      
      Мы направлялись в голову корабля. В кабину пилотов.
      
      Засады, которую я так ждал, не оказалось.
      
      Майк ошибся. Я тоже.
      
      Сержант Хэллер, вооруженный двумя пулеметами «Джин», сидел возле развороченной двери в кабине пилотов и держал всех там присутствующих на прицеле.
      
      Надо сказать, он обрадовался нашему появлению.
      
      – Где вы пропадали, разорви вас гром?! – были первые его слова, когда он увидел нас. – У меня уже руки стали затекать…
      
      
      1
      
      – …Когда я понял, что возвращаться за вами они не собираются, я устроил небольшую потасовку… – сержант Хэллер, сцепив пальцы на животе, отрешенно смотрел в потолок. – Капитан мне и так не нравился, так что в морду я ему дал с большим удовольствием.
      – Он жив? – спросил Гнутый, зная силу удара сержанта.
      – На орбите был жив. Сейчас не знаю. Посадка получилась немного жесткая.
      – И что дальше, сержант? – спросил Рыжий. Он следил за первым пилотом, держал его на мушке. Космолетчик, не оглядываясь, щелкал какими-то переключателями. Перекошенные плечи его сутулились. Китель на спине разошелся по шву – похоже, сержант капитаном Истбруком не удовлетворился.
      – Дальше? А ничего особенного. Я вырубил докторишку, который как раз собирался ввести мне в вену какую-то гадость, выбрался из кресла, к которому меня привязали, и пошел прямиком сюда, волоча за собой капитана. По пути заглянул в арсенал, прихватил кое-что, вошел в эту дверь, – сержант показал себе за спину, – и приказал спускаться на Марс.
      – Послушались? – с интересом спросил Гнутый.
      – Нет.
      – Это они зря.
      – Я им это объяснил.
      – Поняли?
      – А как же!
      – Вы всегда умели убеждать людей, сэр, – хмыкнул Рыжий.
      – А где вся охрана? – поинтересовался Дизель.
      – Спит. Бодрствовать остались только двое дежурных бойцов, они мне особо не мешали, но на всякий случай я их запер.
      – Довольно предусмотрительно.
      – Не умничай, Рыжий, – сержант Хэллер сурово глянул на бойца.
      – Дааа… – протянул Шнапс, моложавый штрафник, севший за то, что, крепко однажды выпив, украл автомобиль и сбил на нем троих человек. – Это был угон тысячелетия.
      – Дело-то дрянь, сержант, – сказал Гнутый. – Тянет на солидный срок.
      – Значит, сяду с вами. Я уже об этом думал.
      – Но с другой стороны, – Гнутый почесал затылок. – Мы вроде бы как герои. Героям можно многое простить.
      – Кажется, вы на радостях забыли о самом главном, – сказал Павел. – О людях с белыми кругами. Вернее, о нелюдях.
      – Ты о чем это, Писатель? – спросил сержант.
      – Боюсь, сэр, – хмыкнул Рыжий, – если мы тебе сейчас все расскажем, ты от страха наложишь в штаны.
      Сержант Хэллер несколько секунд сверлил глазами бойца. Потом сказал:
      – Если я и делал в штаны, то лишь из-за усердия, а не от страха. Рассказывайте.
      – Давай, Писатель, – кивнул Гнутый. – У тебя получится.
      – Тогда уж пусть Майк расскажет, – Павел выглянул в коридор, где лежали раненные бойцы. Высмотрел привалившегося спиной к стене Майка, окликнул его, махнул рукой, подзывая.
      – Мы нашли его на базе, – сказал Павел. – Вернее, он нас нашел. Если бы не он, мы бы не выжили.
      – Что? – Майк подошел к Павлу. Чувствовал он себя неуверенно – это бросалось в глаза. Держался как-то скованно, двигался неловко, нескладно.
      Как Курт.
      Человек ли? – опять засомневался Павел.
      – Расскажи сержанту, кто управляет марсианской базой, – сказал Гнутый. – Кто и откуда.
      Майк скользнул взглядом по спинам пилотов, окинул взглядом съежившегося в кресле доктора, внимательно осмотрел крепкого человека в спортивном костюме, сидящего на полу. Глянул на вооруженных штрафников, так и не снявших скафандры. Опустился на колени, подполз вплотную к сержанту, словно молиться перед ним собирался. Зашептал зловеще:
      – Я не знаю, кто они, и откуда прибыли. Они не люди, хотя и похожи на нас. Они живут на Земле, рядом с нами, среди нас…
      Майк долго рассказывал свою историю. Сержант Хэллер безразлично смотрел на него, слушал, не прерывая.
      – …Они ведут вторжение из космоса, но управляют им с Земли. Их центр расположен в Неваде. Я работал там какое-то время и видел много странного…
      Майк торопился. Он многое мог рассказать, и поэтому путался, перескакивал с одного на другое, порой повторялся.
      – …они действуют скрытно, значит они еще недостаточно сильны. Но у них есть власть. И они используют ее для лжи. Обманом вас послали сюда, заставили сделать то, что нужно им – оживить их марсианскую базу, вернуть им управление…
      Через десять минут Майк выговорился. Сержант Хэллер вздохнул, подвигал челюстью, словно жвачку пережевывал. Спросил у Гнутого:
      – Это правда?
      – Это похоже на правду, – ответил тот. – По крайней мере, если в это поверить, то многое становится ясным.
      – Твари из космоса приняли вид людей, – задумчиво проговорил сержант, опять уставившись в потолок. – И используют настоящих людей, чтобы захватить Землю… Похоже на какой-нибудь фантастический комикс.
      – Полеты на Марс тоже когда-то были сюжетами комиксов, – сказал Павел.
      – Тебе лучше знать, Писатель, – кажется, у сержанта Хэллера испортилось настроение.
      – Что будем делать, сержант? – спросил Черный Феликс.
      – Может, останемся здесь? – неуверенно предложил Майк. – У вас есть женщина, – он уже знал о женщине-репортере, которая в данный момент, ни о чем не подозревая, находилась в искусственно вызванном коматозном состоянии, готовая к продолжительному космическому перелету. – Мы можем основать колонию на Марсе…
      – А если мы скрестимся с экстеррами, – скорчил физиономию Рыжий, – то нас будут бояться и в аду.
      – Нас и так там боятся, – сказал Черный Феликс.
      – Третья дверь направо, – сержант, никого больше не слушая, махнул рукой себе за спину. – Приведите сюда капитана.
      – Разрешите это сделать мне, сержант! – поднялся на ноги Дизель. – Я просто мечтаю увидеть нашего командира!
      – Выполняйте!..
      На появление связанного, побитого капитана штрафники отреагировали аплодисментами. Кто-то даже засвистел. Офицер споткнулся на пороге, получил удар от следующего за ним Дизеля и втянул голову в плечи.
      Павлу стало неуютно. Его окружали настоящие пираты.
      Космические флибустьеры, корсары двадцать первого века.
      Он хотел было заступиться за капитана, уже собирался сказать, что издеваться над беспомощным человеком подло, но вспомнил, что именно этот человек оставил их на Марсе, бросил на вражеской базе, населенной экстеррами, охраняемой киберами. Бросил, зная, что солдаты еще живы. И зная, что выжить они не должны.
      – Чей приказ вы выполняли, капитан? – спросил сержант Хэллер, поднимаясь на ноги. Он был способен ударить старшего по званию, но не мог разговаривать с ним сидя, тем самым нарушая субординацию. – Кто разрабатывал план операции?
      – Что именно вы хотите от меня узнать? – губы капитана были разбиты. – Фамилии? Я их не знаю.
      – А что вы знаете?
      – Я знаю, что вы, сержант, сядете лет на десять.
      – Если это угроза, капитан, – сержант Хэллер был невозмутим, – то вам она не удалась. Где и кем разрабатывался план операции «Ангелы справедливости»?
      – Я не знаю!
      Дизель положил тяжелую руку капитану на плечо. Тот оглянулся. Держался капитан уверенно, почти надменно, но глаза все же выдавали страх.
      Капитана окружали пираты, и от них можно было ожидать чего угодно.
      – Но я действительно не знаю! – Он развел руками. – Могу сказать только, что на бумагах стояла печать со знаками «AARC». Никаких подписей, никаких фамилий.
      – Это они! – встрепенулся Майк. – Они! «Alien Artifice Research Center!» Это их вывеска, это на них я работал, у них там несколько подразделений, и «AARC» – одно из них!
      Капитан непонимающе посмотрел на возбужденного человека в странном скафандре, разрисованном белыми кругами.
      – Вы сами решили бросить нас на Марсе? – спросил сержант Хэллер.
      – Нет! – возмутился капитан. – Я только следовал плану! Я не принимал никаких решений!
      – Но вы с самого начала знали, что так и будет.
      – Да. Знал.
      – Знаете ли вы что-нибудь о людях в серых костюмах с нашивками в виде белых кругов?
      – Только то, что это их ведомство разрабатывало план этой операции.
      – Больше вам ничего не известно?
      – Они прибыли откуда-то из Невады. На корабле они лично все обследовали, потом проинструктировали меня, устроили настоящий экзамен. Друг друга они называли «агентами». Агент Смит, агент Джонсон, агент Джексон. Не похоже было, что это настоящие их фамилии.
      – Это люди… – сержант Хэллер запнулся, поправился: – Эти агенты сейчас здесь?
      – Нет. На «Ковчеге» их нет. Они остались на Земле, сошли с корабля перед самым стартом.
      – Может быть, вспомните что-то еще, капитан?
      – А к чему эти вопросы, сержант?
      – Есть мнение, капитан, что эти агенты – не люди.
      – А кто же?
      – Экстерры, капитан. Или вернее, хозяева экстерров. Наш враг. Разумные существа, которых мы давно ищем. А они, оказывается, уже много лет живут среди нас. И нашими же руками ведут с нами же войну… – сержант Хэллер пристально следил за лицом капитана.
      – Вы… – Капитан осмотрел окруживших его бойцов. – Вы… – Он нахмурился. – Вы серьезно?.. – Он неуверенно улыбнулся. На вспухших губах алыми бусинками выступила кровь. – Вы с ума сошли!
      – Это все, что вы можете сказать?
      – Вы потеряли рассудок там, на Марсе! Вы придумали какую-то безумную историю!
      – Нет, капитан, – возразил Гнутый. – История получается очень логичная. И ваши слова ее только подтверждают.
      – Невозможно! Невероятно!
      – Уведите его! – приказал сержант. И Дизель, развернув капитана, вытолкал его в дверь.
      – Ну так что будем делать, сержант? – поинтересовался Черный Феликс.
      – Вернемся на Землю.
      – А потом? – спросил Гнутый.
      – А вы сами что предлагаете? – обстоятельства иногда делали сержанта Хэллера довольно демократичным.
      – Спрятаться, – сказал Шакал, темнокожий боец из команды Черного Феликса.
      – Надо захватить власть в какой-нибудь маленькой стране, – Че кивнул, соглашаясь со своими мыслями. – Создать новое правительство, мощную армию и поднять народ на борьбу.
      – Мы сделаем вид, будто ничего не произошло, – высказал свое предложение болгарин Чуб. – Мы выполнили поставленную задачу, и героями вернулись на Землю…
      Майк, слушая бойцов, покачивал головой.
      – Надо нанести удар по центру в Неваде, – предложил Павел. – Если мы его захватим, то сумеем во всем разобраться. А когда мы откроем настоящее лицо врага, на нашей стороне окажется вся планета.
      – Это слишком рискованно, – сказал Шакал.
      – Но это шанс на победу. Это возможность узнать правду.
      – Писатель прав, – сказал Гнутый. – Но насколько реально то, что он предлагает?
      – Удар по голове – самый верный удар, – согласился сержант Хэллер. – Как думаете, сколько очков запишут на нас счет в игре, если мы уничтожим штаб экстерров?
      – Может все-таки вернее будет уйти в подполье?
      – А если рассказать все средствам массовой информации?
      – Кто нам поверит?
      – Если эти твари уже в правительстве, то от них не укрыться.
      – Едва мы вернемся на Землю, за нами тут же придут люди в серых костюмах.
      – Мы преступники!
      – Нет, на Земле нам не спрятаться! Уж лучше остаться здесь, на Марсе…
      Бойцы еще спорили.
      Но единственно верное решение уже прозвучало. Кажется, это понимали все.
      – Нам не помешало бы подкрепление.
      – Мы можем использовать киберов!
      – И даже экстерров!
      – Майк, много ли там охраны?
      – Не очень. В основном гвардейцы.
      – Допустим, мы захватили этот центр. Что делать потом?
      – Разгромить его!
      – Перехватить управление базами экстерров!
      – Уничтожить все инопланетные базы!
      – Взять пленных, помочь им разговориться.
      – А если они как Некко не боятся боли?
      – Зато смерти боятся все!
      – Майк ты можешь указать место?
      – Да.
      – Мы рассчитаемся с ними!
      – Слишком уж просто все получается…
      Они еще не пришли к единому мнению. Они сомневались.
      Но план действий уже выкристаллизовывался.
      И план этот постепенно подчинял людей, его родивших.
      – Когда корабль будет готов к старту? – сержант Хэллер подошел к первому пилоту. Тот, не отрываясь от пульта, сердито бросил через плечо:
      – Не знаю.
      – Какие-то проблемы?
      – Вы – наша главная проблема. Нас так тряхнуло при посадке, что половина систем нуждается в рекалибровке и тестировании.
      – Корабль сажали вы, а не я.
      – Я не привык делать это, когда в меня тычут стволом.
      – Сколько еще времени вам потребуется, чтобы подготовить «Ковчег» к старту?
      Пилот всем своим поведением показывал, что чертовски занят, и у него нет никакого желания болтать с пустоголовым сержантом, захватившим корабль. И все же он ответил, пусть и не сразу:
      – Не меньше четырех часов на проверку систем и часа два на расчет новой траектории полета.
      – Хорошо, занимайтесь своим делом, – сержант Хэллер был корректен. – Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне.
      – Я бы хотел, чтобы вы убрали отсюда своих бандитов.
      – Это невозможно. Впрочем, часть людей я выведу.
      – Спасибо и на этом…
      
      
      2
      
      Штрафники вооружались.
      Перезарядив скафандры, сменив автоматы и пулеметы на плакаты с нарисованными белыми кругами, они отлавливали киберов, обездвиживали их и на руках перетаскивали в пустой трюм «Ковчега». Отряд из пяти человек, возглавляемый местным старожилом Майком, которого все теперь называли либо Робинзоном, либо Марсианином, в третий раз отправился на базу за яйцами экстерров.
      Недавним врагам теперь отводилась роль союзников.
      Бойцы уже убедились, что в контейнерах, сброшенных с «Ковчега», находились агрегаты, очень похожие на запчасти для киберов и космических кораблей экстерров. Детали не были промаркированы. Но никто не сомневался, что все они сделаны на Земле и доставлены сюда с единственной целью – вооружить врага. На одном из контейнеров, отмеченном ярким значком биологической опасности, читались недостаточно тщательно отскобленные буквы «AARC».
      Имя предателя…
      Штрафники готовились к бою.
      К бою, в котором ими никто управлять не будет.
      К бою, который должен расставить все по своим местам.
      К бою, в котором замаскировавшийся враг наконец-то покажет свое настоящее лицо.
      Возможно, к последнему бою этой войны…
      
      
      3
      
      – Сорок минут до старта! Всем группам срочно вернуться на борт! – объявил в микрофон сержант Хэллер. Он сидел во вращающемся кресле, окруженный работающими мониторами. На большинстве из них отображалась неподвижная опрокинутая картинка – камеры на скафандрах мертвых бойцов продолжали работать. Руки сержанта покоились на подлокотниках – он боялся ненароком нажать какую-нибудь кнопку. Все, что он умел – это включать и отключать микрофон.
      – Куда мы летим, сержант? – первый пилот поднял голову. Несколько часов он со своими помощниками работал, не отвлекаясь ни на секунду, стараясь не оборачиваться, чтобы не видеть вооруженных людей.
      – На Землю.
      – Это понятно. А дальше?
      – США. Штат Невада.
      – Я могу получить более точные координаты?
      – Сейчас здесь будет Майк, он покажет вам место на карте.
      Первый пилот подошел к сержанту, долго разглядывал мониторы – почти каждый – свидетельство чьей-то гибели с короткой эпитафией: имя, фамилия, номер, дата и время смерти, крупные черные буквы по центру: «мертв».
      – Это правда, что я тут слышал? – негромко спросил пилот.
      – А вы сами как думаете?
      Пилот пожал плечами. Сказал, будто извинялся:
      – Я не знал, что именно везу на «Ковчеге». Все грузы были опломбированы. В сопроводительных бумагах сказано, что это научное оборудование.
      – Вас тоже использовали, – сказал сержант. – Но по крайней мере, вы не рисковали жизнью. А они… – Он кивнул на мониторы.
      – Я только выполнял приказ, – еще тише сказал пилот.
      – Мы все только и делаем, что выполняем приказы, – ответил сержант. – И не задумываемся, кто их отдает. Пришла пора в этом разобраться…
      Штрафники возвращались на корабль.
      Бригадир Дизель, оставив свой отряд в коридоре, отчитался перед сержантом:
      – Сэр, десять киберов размещены в трюме!
      Потом и Гнутый доложил о проделанной работе:
      – В третьем шлюзе находится шесть яиц экстерров!
      – Третий шлюз воздухом не наполнять, – приказал сержант пилотам. – Яйца должны открыться на Земле, не раньше.
      – Пять минут до старта, – объявил первый пилот. – Немедленно займите свои места в отсеках, приготовьтесь к перегрузке.
      – Выполняйте! – подтвердил команду сержант Хэллер.
      Сам он остался на месте.
      
      
      4
      
      Марс вздрогнул от удара радиоактивного пламени.
      Взметнулись тучи пыли, растеклись, разбежались во все стороны, до самого горизонта. По земле, словно живые, запрыгали раскаленные камни. Песок запузырился, превращаясь в лужи.
      Огромная черная скала чуть качнулась. Медленно приподнялась, опираясь на ревущее пламя. И поползла из рыжего облака вверх, к темному небу…
      «Ковчег» покидал Марс.
      
      
      
      Глава 32
      
      18.09.2068
      
      Опять невесомость. Космос. И неизвестность.
      
      Верное ли решение мы приняли? В наших ли силах что-то изменить?
      
      «Ковчег» доставит нас на Землю. Туда, где спрятался враг.
      
      Майк утверждает, что в Неваде расположен некий Центр, и если мы его захватим, то сумеем остановить вторжение экстерров.
      
      А если Майк ошибается?
      
      Что, если уничтожив Центр в Неваде, мы ничего не добьемся?
      
      Мне кажется, что наша главная задача – показать миру лицо врага.
      
      Как это сделать?
      
      Как убедить людей, что среди них прячутся нелюди?
      
      Как доказать, что пришельцы давно на Земле, а в космосе – лишь их орудия?..
      
      Я почти уверен, что только там, куда мы направляемся, можно будет найти ответы на все вопросы. Только там можно будет заставить врага открыться.
      
      Мы летим на Землю. В Неваду.
      
      Другого пути у нас нет.
      
      
      1
      
      Доктор пришел.
      Все купались в воздухе, отталкивались от стен, от потолка, друг от друга, кувыркались, парили, летали.
      А доктор пришел.
      Его магнитные башмаки не давали ему оторваться от пола.
      – Здравствуйте, – сказал он, шагнув в отсек, и вымученно улыбнулся.
      – Привет, док! – крикнул Гнутый, пытаясь опуститься на один уровень с ним.
      – Попрошу вас занять свои места, – за вежливостью доктора скрывался страх. – Я должен приготовить вас к полету.
      – Опять нирвана? – спросил Рыжий. – Не хочу!
      – Это необходимо. Полет продлится почти полтора месяца.
      – Перетерпим.
      – Но так нельзя… – доктор боялся возражать. – У нас просто не хватит воды и провизии, если все будут бодрствовать…
      – Как-нибудь обойдемся. Полтора месяца – небольшой срок.
      – Эй, док, слышите меня? – разнесся по отсеку голос сержанта Хэллера, искаженный динамиком внутренней громкоговорящей связи.
      – Да, слышу вас хорошо, – доктор вытянул шею.
      – Рыжего и Гнутого, пожалуй, действительно стоит оставить в сознании. Мне нужны люди.
      – Как скажете.
      – А как же я? – Шайтан подплыл к глазку камеры, заглянул в него, словно надеялся увидеть там лицо сержанта.
      – Ты пока отдохни пару недель, а там посмотрим.
      – Я тоже хотел бы жить во время полета, сэр, – сказал Павел, – а не лежать бесчувственным трупом.
      – Бездельники на борту не нужны, – сказал сержант, – от безделья сходят с ума.
      – Но я бы нашел себе занятие, – Павел еще пытался спорить.
      – Ты слишком много думаешь, Писатель, – сержант принял решение, и не собирался его менять. – И поэтому ты можешь свихнуться. Мне не нужны безумцы на корабле.
      – Но, сэр!..
      – Отставить пререкаться! Выполнять приказания доктора!
      – Да, сэр…
      Павел первым занял свое кресло, сам застегнул несколько ремней.
      «Возможно, – подумал он, – это и к лучшему. Полтора месяца пройдут как одна ночь. Сейчас закрою глаза, а когда открою, буду уже на Земле».
      Игла ужалила его в сгиб локтя.
      – Если хоть один из моих бойцов не проснется, я лично придушу вас, док, – сержант Хэллер был почти ласков.
      – Вы должны понимать, – голос доктора дрожал, – что не все зависит от меня.
      – Не торгуйтесь, док, – сказал Рыжий, – сержант этого не любит.
      Павел почувствовал, что на его тело вешают какие-то штуковины. Ощущение было неприятное – будто холодные липкие пиявки присасывались к коже. Он хотел было открыть глаза, но веки словно склеились. Попробовал шевельнуться – не сумел. Попытался крикнуть – не смог.
      Голоса отдалялись:
      – Как там раненные, док?
      – Хорошо.
      – На этот раз вы без помощника.
      – Медицинский персонал находится в ячейках. Ваш сержант захватил корабль, когда все были готовы к перелету…
      Слушать голоса стало неинтересно. Перед глазами кружилась пестрая многоцветная метель – какие-то хлопья, искры, пушинки, монетки, звезды – целые галактики. Звучала бравурная музыка. Павлу казалось, что он летит, подхваченный ветром, в самое сердце звездной бури. Порой он натыкался на что-то, или что-то натыкалось на него, тогда движение замедлялось, музыка делалась тише, голоса вдруг приближались, и буря чуть успокаивалась. Но потом все начиналось сначала: мельтешение ярких пятен, мелодичный грохот. Все быстрее и быстрее несся Павел сквозь бурю.
      «Это время», – понял он.
      А через мгновение метель разметала его сознание.
      
      
      2
      
      «Ковчег» направлялся к Земле.
      Двенадцать человек на его борту занимались делом. Пилоты, выведя корабль на курс, отслеживали показания сотен приборов, уточняли параметры траектории, контролировали действия автоматики. Инженеры следили за состоянием многочисленных систем «Ковчега». Единственный связист точно в заданное время сообщал на Землю, что все в порядке, задержка была связана с неполадками реактора, поэтому пришлось сесть на Марс, но ремонт прошел успешно… Каждое слово вместе с ним проговаривал сержант Хэллер. Ствол пистолета упирался связисту в затылок.
      У доктора тоже хватало дел. Он очень внимательно следил за состоянием коматозников, зная, что от их жизней зависит и его жизнь.
      Майк-Робинзон все свое время проводил возле плененных киберов. Он пытался их немного переделать, перепрограммировать. Перевоспитать – так говорил он сам. Насколько успешны были его попытки, сержант Хэллер не знал. Его это мало беспокоило, поскольку в данном случае он ни на что не мог повлиять.
      Больше всех от безделья страдали Гнутый и Рыжий. Вместе с сержантом они несли вахту. Но вся их работа заключалась в том, чтобы постоянно торчать на виду у трудящихся людей, угрожающе на них посматривая и время от времени лязгая затвором карабина.
      Это было глупо и скучно.
      Они чувствовали неловкость и смущение. Из заключенных они вдруг превратились в надсмотрщиков.
      Время от времени они просили сержанта, чтобы тот разбудил кого-нибудь из штрафников, для компании.
      Но сержант не мог полагаться на незнакомых солдат. Так что у него в резерве оставались лишь двое – Шайтан и Павел. И поэтому сержант неизменно отвечал:
      – Еще не время.
      Рыжий и Гнутый разлиновали черной ручкой стену комфортабельного офицерского кубрика, нарисовали цифры в получившихся клетках, и каждым вечером, когда приходило время новой смены, ставили очередной крест на прошедшем дне.
      И двенадцать человек вместе с ними считали сперва прошедшие, а потом оставшиеся дни.
      Для остальных людей на борту «Ковчега» время остановилось.
      Капитан Истбрук, съемочная группа, бойцы команды боевого прикрытия, медики, техники, компьютерщики – они все находились в состоянии, похожем на сон и на смерть одновременно. Оплетенные проводами и трубками, пронзенные троакарами, напичканные химией, подключенные к электронным и механическим агрегатам, распростертые на ложах кресел, запертые в ячейках голые люди были подобны зародышам экстерров, заточенным в скорлупе яиц.
      
      
      3
      
      В кабине было жарко и душно. На выгнутых пультах-этажерках мерцали алые огоньки, словно рассыпанные угли. Пахло горячим металлом и пластмассой.
      – Завтра начинаем торможение, – сказал первый пилот, вытирая со лба неприятно липкую испарину.
      Вчера ему исполнилось тридцать семь лет. Праздник получился скромный, подарков не было совсем. Только с Земли пришло поздравление от родных. И сержант Хэллер разрешил достать из холодильника последний ящик пива.
      Провизию приходилось экономить. Из-за того, что корабль приземлился на Марс и потерял время, путешествие затянулось.
      – Идем по графику? – поинтересовался Гнутый.
      Они уже давно все перезнакомились. Пилоты оказались неплохими ребятами, пусть и с амбициями. Инженеры – те были попроще, они любили пошлые шутки и дешевые розыгрыши. Казалось, они не замечают оружия в руках захвативших корабль бойцов. Один лишь доктор держался особняком ото всех. Было видно, что сложившаяся обстановка его угнетает.
      – Да. Минута в минуту.
      Первый пилот восседал в кресле, похожем на седло с высокой удобной спинкой и подлокотниками. Действуя ногами, он мог перемещать кресло по всей рабочей зоне кабины. Он мог подняться к самому потолку, туда, где отображалась мнемосхема реактора, мог практически мгновенно перенестись в правый угол, где мониторы показывали состояние двигателей, мог занять место рядом со вторым пилотом, взять на себя управление «Ковчегом». Послушное кресло двигалось во всех плоскостях: оно вращалось, меняло наклон, поворачивалось, возносилось и падало.
      Когда первый пилот работал, это было похоже на родео.
      – Значит через восемь дней будем на Земле, – сказал Гнутый.
      Это уже стало привычкой – считать вслух оставшиеся дни.
      – Вы уже знаете, как действовать дальше? – поинтересовался второй пилот. Его кресло не двигалось. Он находился в самом центре кабины, в фокусе полукружья мониторов, перед штурвалом и двумя приборными панелями.
      – Конечно, – сказал Гнутый. – Мы всегда действуем по одному плану: сначала находим врага, потом его уничтожаем.
      Он шутил. Но пилоты, кажется, этого не поняли.
      – Если вы действительно найдете там пришельцев, – сказал первый пилот, – то постарайтесь их хотя бы сфотографировать.
      – А это идея, – сказал Гнутый. – Надо бы сходить, проверить, как себя чувствует дама, что брала у нас интервью. А то вдруг ей там холодно, ведь голая и совсем одна…
      Полулежащий в запрокинутом кресле, вроде бы спящий, дежурный инженер приподнялся:
      – Если пойдешь, возьми и меня с собой.
      – И тебе не стыдно просить меня об этом? – оскалился Гнутый.
      – Да я ведь так… просто… вспомнить хочу, как женщины выглядят. А то уж забывать стал.
      Они посмеялись, еще пару раз поддели друг друга. Потом Гнутый услышал стук магнитных башмаков, разом посерьезнел, подобрался:
      – Тихо, сержант идет!
      И снова скука сгустилась в тяжелом воздухе пилотской кабины. И вялое время плело паутину ожидания.
      
      
      4
      
      Павлу снилось, как экстерр превращается в человека.
      Огромная инопланетная тварь встала перед ним на задние лапы, выпрямилась, покачиваясь, пока еще с трудом удерживая равновесие. Уродливые конечности вытянулись, выпрямились. Кривые когти обросли мясом и кожей, стали похожи на пальцы. Словно перхоть осыпалась чешуя. Жуткая морда укоротилась, ужасная пасть превратилась в беззубый рот. Отвалился крысиный хвост, уполз как слепая змея.
      Павел держал в руках штурмовую винтовку и знал, что экстерра во что бы то ни стало необходимо уничтожить.
      Он прижал приклад к плечу. Прицелился экстерру в морду.
      В лицо?..
      Перед ним стоял грубый слепок человека.
      Манекен. Болванка.
      Фальшивка…
      Павел мягко нажал на спусковой крючок, выбирая холостой ход.
      Бесформенное лицо твари, похожее на репу, приобретало человеческие черты.
      Павел ждал. Он хотел увидеть лицо своего врага.
      Только после этого можно стрелять…
      Рот съехал на бок. Словно пузыри из теста выплыли закаченные бельма. Проклюнулся нос. Обвисли мешками щеки. Острые складки прочертили лоб.
      Что-то знакомое…
      Кто-то знакомый…
      Павел крепче обхватил приклад. Руки стали неметь, терять силу.
      А лицо экстерра стало лицом человека.
      Некко?
      Павел узнал, хотя метаморфоза еще не завершилась.
      Некко!
      Он уже был готов спустить курок, но тут практически сформировавшееся лицо вдруг расплылось. И все началось по новой: рот, глаза, нос, скулы…
      Курт!
      Руки дрожали. Ствол колебался. Прицел ходил ходуном.
      Лицо Курта сползло словно резиновая маска.
      Обрисовались чьи-то знакомые черты.
      «Это же я!», – понял Павел и похолодел.
      Экстерр принял его форму!
      Или он сам был экстерром? Как Курт, как Некко.
      Они мгновение смотрели друг на друга. Два близнеца, внешне неотличимые. Один захватчик, агрессор, другой защитник.
      Защищать себя от себя самого?
      Как?
      Убив себя?..
      Новое лицо – сержант Хэллер – надулось и лопнуло, будто воздушный шарик. Под ним еще одно – капитан Истбрук. И еще – Гнутый, Рыжий, Шайтан, Майк, лейтенант Уотерхилл…
      Живые и мертвые…
      Павел едва успевал опознавать мелькающие лица.
      Словно переполошенные птицы в тесной клетке бились в голове мысли.
      «Неужели все мы экстерры? Или у каждого из нас есть двойник? Может в этом план вторжения? Заменить всех людей куклами! Слепками!..»
      Мама и сестренка. Тина. Отец…
      «Невероятно! Невозможно!»
      Павел дрожал.
      Он не мог сейчас выстрелить. Не мог уничтожить всех людей разом.
      Многоликий экстерр вырастал. Тень его накрыла Павла.
      Что может сделать винтовка против этой громады?
      Павел опустил оружие. Отступил на шаг.
      Тварь нависла над ним.
      Десятки голов. Тысячи человеческих лиц. Миллионы…
      – Хватит! – закричал Павел, пытаясь закрыться руками, надеясь спрятать свое лицо. – Хватит!
      Холод…
      Он выронил бесполезную винтовку. Она ударила его по ноге.
      Касания…
      Он развернулся, побежал без оглядки. Во мрак, в неизвестность.
      Его тело тряслось…
      Его трясли…
      «Это сон», – вдруг понял Павел и остановился. Обернулся, открыл лицо, опустил руки, пожелал, чтобы в них снова оказалась винтовка. И оружие действительно появилось.
      «Это мой сон, и я тут хозяин!»
      – Хватит! – крикнул Павел, вскинул винтовку к плечу, взял на мушку многоглавую фигуру в сером балахоне с белыми кругами на рукавах и груди, прицелился в чье-то незнакомое усатое лицо.
      И проснулся.
      – Вставай, Писатель! – Гнутый освобождал его от ремней. – Земля близко!
      Павел заглянул другу в лицо, решая, кончился ли сон. И сказал, чувствуя, как боль раздирает горло:
      – Мы должны его уничтожить!
      Гнутый серьезно посмотрел на него, понял, что товарищ еще не вполне пришел в себя, и хохотнул:
      – Если ты про завтрак, то я с тобой полностью солидарен.
      
      
      5
      
      Земля была на мониторах.
      Огромная, прекрасная, светящаяся – она притягивала к себе «Ковчег» и мысли людей. За облачностью, словно на глобусе, уже можно было рассмотреть океаны и материки, моря, реки, озера, горы, возвышенности, равнины, леса… И каждый пытался найти свою страну, свой город, угадать хотя бы приблизительно, где находятся родные и знакомые места.
      Но взгляд невольно уходил в сторону. Туда, где желтели голые пустыни Невады, перечеркнутые паутинками дорог…
      Стегая космос хлыстами плазмы, завернувшись в кокон электростатической защиты, не отвечая на вызовы с Земли, черный «Ковчег» несся на цель, словно сокол, сложивший крылья.
      
      
      
      Глава 33
      
      28.10.2068
      
      …В правой руке у меня сейчас ручка, которую я позаимствовал у пилота, а в левой – монетка, которую мне подарила сестра. Я смотрю на нее и вспоминаю свое обещание вернуться.
      
      Ну так вот – я вернулся!
      
      Вернулся, хотя должен был погибнуть на Марсе.
      
      Дом еще далеко, но я верю, что пока мой Талисман в руке, со мной ничего не случится. Разум говорит мне, что это глупые предрассудки, и я с ним согласен, но моя вера не подчиняется разуму.
      
      Я вернусь, я знаю это.
      
      Уж если я выжил на чужой планете, то на родной мне ничто не может угрожать.
      
      Это вера.
      
      То, что помогает жить. И выживать…
      
      Нас пятнадцать человек, тех, кто пойдет на штурм. Остальные не способны держать оружие – сказались раны, полученные на Марсе, и длинный перелет.
      
      Но на нашей стороне выступят киберы и экстерры.
      
      Майк, компьютерщик, которого мы подобрали на Марсе, что-то изменил в киберах. Теперь белые круги не остановят их. Наши киберы считают союзниками тех, кто отмечен красным крестом на фоне белого круга. Эта метка будет лишь на нас.
      
      Шесть яиц экстерров откроются сразу после приземления или даже чуть раньше. Мы уже подали в третий шлюз, где они находятся, воздух, и подняли там температуру. Яйца зреют. А перед штурмом мы измажемся вонючими выделениями, и вылупившиеся экстерры будут нас защищать как своих.
      
      Наш отряд возглавит сержант Хэллер. На «Ковчеге» останутся те, кто не сможет идти с нами. У них хватит сил в случае надобности нажать курок. Так что за тыл мы не беспокоимся. Проводником станет Майк. Съемочная группа из двух человек последует за нами. Я обещал им сенсационный репортаж.
      
      Я верю – карнавал закончится.
      
      Мы снимем все маски.
      
      Враг покажет свое настоящее лицо.
      
      Мы в это верим.
      
      
      1
      
      Капрал Флэтчер, гвардеец, отмеченный Звездой Доблести и Знаком Свободы, никогда не задумывался, что же он охраняет. Его функция была простая – раз в три дня стоять на четвертом КПП, проверяя пропуска и контролируя работу идентификационной системы. Конечно, он знал, что комплекс зданий, занимающий площадь в сотню гектар, принадлежит правительственной организации, название которой складывалось в замысловатую аббревиатуру «ICOAAFC» – именно это буквы видел он на предъявляемых пропусках. Что они означали, капралу было безразлично. Он знал лишь то, что учреждение это занимается экстеррами, старается себя не афишировать и каким-то образом, вроде бы, связано с UDF и с целым рядом других, менее значимых организаций.
      Капрал Флэтчер никогда и ни в чем не проявлял особого любопытства – такова была его натура. Возможно, именно поэтому он и держался на этом месте так долго, в отличии от многих других, более любознательных сослуживцев…
      Двадцать девятого октября, ровно в восемь утра, согласно графику дежурств, капрал Флэтчер заступил на свой пост. В одной смене с ним оказались сержант Уитмен и лейтенант Болдинг – не самая лучшая компания, если честно.
      В восемь тридцать появился первый человек. Капрал, как положено, проверил пропуск, только после этого допустил посетителя к идентификационной системе, которая по отпечатку ладони, рисунку сетчатки и голосу определяла, имеет ли данный человек войти на строго охраняемую территорию.
      Конечно же, капрал знал этого человека в лицо. Он каждый день ровно в восемь тридцать проходил через четвертое КПП, почему-то выбирая его, а не главный вход, через который, в основном, и шли работающие в загадочной ICOAAFC люди.
      И все же капрал каждый день самым тщательным образом проверял пропуск, сверяя голографическую фотографию с лицом знакомого незнакомца. Капрал никогда не нарушал инструкций. Именно благодаря этому он и получил однажды свой Знак Свободы…
      В восемь часов сорок минут на пульт КПП поступила команда пропустить грузовик с номером 872-Mars и временным пропуском 325639, выписанным на фамилию Раушенберг.
      Грузовик прибыл через четыре минуты. Пока Флэтчер проверял документы, сержант Уитмен обыскал кузов и осмотрел днище автомобиля.
      Без пяти девять возле КПП остановилась компания агентов. Они, как обычно, были в дымчатых очках и серых костюмах с круглой белой нашивкой на рукаве. О чем-то переговорив, посмеявшись, докурив сигареты, они вошли в прозрачную кабину КПП. Капрал – он в смене был самый младший, и значит большую часть работы приходилось делать ему – проверил их пропуска.
      После девяти, как обычно, установилось затишье – начался рабочий день.
      Спросив разрешения у лейтенанта, оставив отметку в журнале и доложившись на центральный пост, капрал вышел на улицу покурить.
      Тускло светило солнце. Было ветрено. Мелкий песок, словно поземка, струился над землей. Неровный шар перекати-поля прыгал, будто какое-то неземное животное.
      «Прямо как на Марсе», – подумал капрал, глядя в пустыню и заражаясь ее осенним настроением.
      Как раз вчера он смотрел передачу про Марс. Там опять рассказывали об операции «Ангелы справедливости». Опять показывали знакомые кадры. Выступающие аналитики говорили о том, что гибель солдат-героев все же не была напрасной. Получено много новой информации. Теперь идет ее анализ. Рано или поздно люди победят в этой войне… А потом в новостях сообщили, что корабль, доставивший на Марс десантников, и теперь возвращающийся домой, приближается к Земле. Связь с ним внезапно прервалась, но тревожиться нет повода. Обычные неполадки…
      «А если экстерры захватили корабль, когда он для ремонта опускался на Марс?» – подумал капрал. Позавчера за обедом он читал какой-то комикс и там как раз говорилось о чем-то подобном.
      «…Захватили корабль, и теперь летят на Землю…»
      Делать какие-то умозаключения было непросто, но интересно.
      «…везут с собой страшное оружие. Может быть, уже целятся в нашу планету, прямо сюда…»
      Капрал Флэтчер поднял голову. И решил, что воображение разыгралось не на шутку – в небе он увидел тень. Она увеличивалась в размерах и быстро двигалась. За ней тянулась яркая полоса инверсионного следа.
      «Галлюцинация, – подумал капрал, ощущая легкое головокружение и тошноту. – Давно пора перейти на более легкие сигареты».
      Он опустил голову, закрыл глаза, пережидая недомогание.
      И тут в уши его ворвался жуткий рев. Капрал дернулся, выронив сигарету изо рта, снова глянул в небо. И ужаснулся.
      Это была не галлюцинация.
      Огромный корабль, словно брызжущий пламенем метеор, словно сказочный огнедышащий дракон, падал прямо на него.
      Капрал завопил и бросился назад, в будку КПП. Сержант и лейтенант, напротив, выскочили на улицу. И замерли, пораженные зрелищем.
      Черная крылатая махина, рычащая, грохочущая, заслонив едва ли не половину неба, перемахнула через двойной трехметровый забор, снесла пару громоотводов, спалила смотровую вышку, уничтожила автомобильную стоянку, расшвыряв, раздавив несколько десятков легковых автомобилей, вырвала бетонные столбы ограждения и врезалась в трехэтажное кирпичное здание, почти целиком его обрушив.
      Земля застонала. С грохотом лопались пылающие автомобили. Вспухали грибы черного дыма. Во все стороны растекалось пламя. Клубящееся облако пыли раскинуло щупальца, собираясь поглотить все.
      Капрал Флэтчер, потеряв дар речи, несколько секунд взирал на этот ад. Потом он распахнул пасть, захлебнул горелую вонь, чад, смог, и ткнув пальцем в бушующий эпицентр, проорал, словно истеричный обвинитель на суде:
      – Он без пропуска!..
      
      
      2
      
      Время спрессовалось.
      Каждый миг был полон событий. Каждое мгновение требовало действий.
      Расстегнуть ремни, соскочить с кресел, подхватить оружие, помочь товарищам – и к выходу.
      Взять камеру, приготовить ее к съемке, стараясь не обращать внимания на окрики и тычки прикладом, вскинуть на плечо, не зная еще, что снимать, зачем, когда, для кого – и вперед!
      Открыть люки, двери и шлюзы. Освободить киберов. Выбросить экстерров.
      Перевести двигатели на холостой ход. Заблокировать горячий реактор. Перекачать топливо из резервных емкостей.
      Включить мониторы, настроить связь, проверить работу оборудования…
      У каждого было дело.
      Лишнего времени не было ни у кого.
      
      
      3
      
      Семнадцать человек вырвались из трюма «Ковчега». Тринадцать бойцов-штрафников, громогласный сержант – их предводитель, невысокий неприметный программист – их проводник. И в самом центре группы – два растерянных человека, мужчина и женщина, репортеры. Все в одинаковых оранжевых скафандрах, на груди и животе каждого – белый круг и жирный красный крест.
      Среди пылающих завалов, в дыму и пыли возле корабля уже скользили быстрые силуэты – оказавшиеся на свободе экстерры осматривались, искали пищу. Несколько неуверенно вышагивали во мгле могучие киберы, постепенно расходились в стороны, искали более выгодные позиции. Издалека хлестали огонь водяные струи. Хлопьями сыпалась серая пена. Пожарные роботы пытались справиться с распространяющимся пламенем. И, встретившись с киберами, гибли, несмотря на то, что на их алых корпусах светился белоснежный круг.
      Где-то выла сирена. В небе свистели винты геликоптеров. Чей-то неразборчивый голос говорил что-то через мегафон.
      Оцепления не было. Десяток охранников сгрудились далеко в стороне, не зная, что предпринять, не понимая, что происходит, дожидаясь четких распоряжений от начальства. Они еще не видели экстерров, и киберы до них не дошли…
      Семнадцать человек преодолели дым и пламя. Вдохнули земной воздух.
      – Куда? – обернулся к Майку сержант Хэллер.
      – К серому зданию! – Майк махнул рукой в сторону многоэтажного строения, которое, казалось, было сложено из монолитных блоков агатового стекла, скрепленных полосами нержавеющей стали.
      – Ясно, – сержант повернулся к бойцам, снял шлем, прокричал. – Двигаемся двумя группами, справа и слева, дистанция восемь шагов! Телевизионщиков держать на прицеле!..
      Два кибера вынырнули из дыма, переполошив охранников. Заговорили скорострельные пушки, зарокотали крупнокалиберные пулеметы – киберы увидели цель. Группа экстерров, перепрыгнув через ручей горящего топлива, бросилась к разбегающимся людям.
      Но охранные службы, похоже, приходили в себя. С востока катились легкие броневики «Косуля», за ними, рассыпаясь в цепь, бежали солдаты. Они укрывались за щитами, на которых – словно гербы – красовались ровные белые круги. Солдат было немного, человек двадцать пять. Слишком мало, чтобы справиться с перепрограммированными киберами и ордой голодных экстерров.
      – Проскочим! – крикнул сержант.
      Штрафники смяли невысокую живую изгородь, перемахнули через выкрашенные под бронзу цепи декоративных ограждений, пересекли ухоженную аллею, затянутую дымом, словно туманом. И наткнулись на стволы огнеметов. Восемь железных истуканов преградили дорогу – команда гвардейцев в костюмах «Ти-рекс».
      – Кто такие? – Огнеметы ждали ответа.
      Шайтан, словно невзначай, ткнул ствол пулемета в спину оператора. Сержант Хэллер замешкался. И Павел, понимая, что сейчас все решают секунды, выступил вперед, вскинул руку к шлему, отчеканил:
      – Бригада быстрого реагирования специального отдела внутренней службы!
      – Никогда не слышал. Откуда вы взялись?
      – Пять минут назад десантировались для выполнения особого задания.
      – Что происходит, черт возьми?
      – Нападение экстерров!
      – Экстерры! Здесь? Откуда?! – Огнеметы опустили свои рыла к земле.
      – Из космоса! Не имею больше возможности продолжать разговор! Немедленно нас пропустите!
      – У вас есть какие-то бумаги? Документы? – Гвардеец разглядывал странные оранжевые комбинезоны, похожие на космические скафандры. Пытался вспомнить, чей это знак – красный крест на белом круге. Что-то такое он, кажется, где-то уже видел…
      – Все там, – Павел неопределенно махнул рукой, – в зоне десантирования. Сейчас нет времени, мы должны следовать дальше!
      – Но я не могу пропустить вас! У меня четкие распоряжения…
      – Вы ставите под угрозу миссию комитета и спецотдела! – Павел наступал. – Имейте в виду, все происходящее записывается! Вас сейчас видят в комитете!
      – Но я не знаю никакого комитета! – Предводитель гвардейцев, похоже, растерялся. – Кто ваш непосредственный начальник?!
      – Генерал Уотерхилл!
      – Не слышал о таком!
      – Конечно не слышал! Он возглавляет секретную службу!
      – Я должен обо всем доложить начальству!
      – Доложите позже! Пропустите нас! – Павел обернулся к своему отряду: – Вперед!
      – Вперед! – рявкнул сержант Хэллер, бросаясь прямо на гвардейцев и увлекая штрафников за собой.
      Рослые истуканы, больше похожие на роботов, чем на людей, невольно расступились. Нерешительно приподнялись огнеметы.
      – Быстрей! Быстрей! – надрывался сержант Хэллер, спиной чуя взгляды гвардейцев.
      Штрафники свернули с аллеи, промчались стадом по клумбе, топча роскошные розы.
      – Врешь ты мастерски, Писатель! – крикнул Гнутый, догнав Павла.
      – Голованов! – сержант Хэллер даже не запыхался. – Объявляю благодарность!
      – Есть, сэр! – Павел подумал, что эта благодарность – первая за службу! – в его личное дела занесена, наверное, никогда не будет.
      Ну да и ладно!..
      
      
      4
      
      Возле стеклянного, перетянутого сталью здания их поджидали.
      Должно быть, одураченные гвардейцы доложили начальству о встрече со странным отрядом, и наверху быстро выяснили, что специальный отдел внутренней службы – чистой воды выдумка, а генерал Уотерхилл не существует, так же как и якобы возглавляемый им безымянный секретный комитет.
      – Говорит комендант Конноли! – прогремел усиленный мегафоном голос, едва бойцы вымахнули на небольшую площадь, похожую на круглое дно колодца. – Немедленно сложите оружие! Отойдите в сторону и лягте на землю лицом вниз! Не двигайтесь!
      – Ишь чего захотели! – оскалился Рыжий. Встретив гвардейцев, увидев их огнеметы, почувствовал себя под прицелом, он вспомнил ту стычку возле пещеры, снова пережил гибель своего друга, и теперь ярился, горя желанием отомстить.
      – Атакуем сходу! – прокричал сержант Хэллер. – В цепь!
      
      Наверное, люди, –
      люди?
      – ведающие обороной этого Центра, допускали, что произошло какое-то недоразумение. Они хотели во всем разобраться и уж никак не рассчитывали, что отряд пойдет на штурм.
      
      Ухнули ручные гранаты. Весело искрясь, звеня льдисто, осыпалось стекло дверей. Просел иссеченный осколками кадилак, припаркованный перед входом. Из-за него брызнули люди в черной униформе, вооруженные одними пистолетами. Застучали, загремели винтовки и пулеметы в руках штрафников, пулями кромсая стены и окна, перемалывая облицовку здания в острое крошево, в песок, в пыль, корежа сталь, иссекая бетон.
      – Вас не тронут! – надрывался мегафон. – Прекратите стрельбу, положите оружие!
      – Снимай! – кричала напарнику женщина-репортер. Она была напугана, растеряна, она не знала, почему тут идет маленькая война, кто здесь хороший, кто плохой. Но вокруг происходили события. Вокруг был первосортный материал. – Все снимай!
      На флагштоке справа от входа трепыхался флаг – серое полотнище с белым кругом. Кто-то из штрафников, кажется это был Гнутый, выпустил в его сторону длинную очередь.
      – Короткими перебежками! – сержант Хэллер командовал подразделением. – Справа и слева!..
      Из разбитых окон второго этажа по площади ударили пулеметы. Один из них умолк почти сразу, уничтоженный гранатой сержанта. Второй грохотал пару минут – дульное пламя вызывающе сверкало в темном проеме. Металлический карниз защищал окно от летящих снизу гранат.
      Голубоглазый Жан, любитель рисковать и биться об заклад, рванул через площадь в мертвую зону. Пули нагнали его в десяти шагах от стены. Он вскрикнул, почувствовав ожог, прыгнул, словно надеялся оторваться от смерти, и покатился по земле, заливая ее кровью. Линия пыльных фонтанчиков перечеркнула площадь. Дернулся подстеленный Чуб, залегший на открытом месте, встал на корточки, не удержал равновесие, завалился на бок, подтянул колени к животу и затих. Получив ранение в плечо, по-волчьи завыл Шакал. У Рыжего разлетелся шлем – пуля прошла возле самого виска.
      – Сосредоточить огонь! – крикнул сержант Хэллер.
      Под шквалом свинца качнулся искореженный карниз, рухнул с куском стены. Ровный прямоугольник окна превратился в рваную глазницу. Погас алый зрачок – пулемет умер.
      – Вперед марш!..
      В просторном холле за стеклянной дверью, от которой остался один скелет, фалангой выстроились защитники. Они крепко сомкнули щиты, глядя в прорези амбразур. Короткие карабины «Вепрь», приспособленные лишь для ближнего боя, – словно мечи над головами.
      Наступающие штрафники издалека разрядили подствольные гранатометы. Взрывы очистили вход, разнесли дверь, опрокинули стену щитов. Только несколько карабинов успели выстрелить, да и то мимо. Ворвавшиеся в здание бойцы перешли в рукопашную. Павел уклонился от удара приклада, выбил из рук противника карабин, отшвырнул его ногой в сторону. Вспомнил вдруг, как однажды размышлял о том, что в войне с экстеррами рукопашный бой не может иметь прикладного значение.
      Неправда! Вот и пригодилось умение драться!
      Он нырнул под удар, схватил противника под колени, дернул на себя и вверх, опрокинул.
      – Бросить оружие! – сержант Хэллер ревел, словно падающая авиабомба. – На пол! Лицом вниз! Руки на затылок!
      Защитники были смяты и деморализованы.
      – Никто из сложивших оружие не пострадает! – сержант Хэллер выпустил очередь в потолок. В помещении ручной пулемет грохотал словно авиационная пушка.
      Охранники признали поражение. Застучали о пол карабины. Люди опускались на колени, ложились на живот.
      – Куда теперь? – сержант Хэллер подбежал к Майку.
      – На самый верх. Управление ведется оттуда. А на двенадцатом этаже у них сидит самый главный. Мастер.
      – Ты уверен?
      – Раньше было так.
      Сержант схватил за шиворот одного из охранников, легко его вздернул, свирепо заглянул в лицо:
      – Что у вас на двенадцатом этаже?
      – Начальство.
      – Нам нужен самый главный!
      – Он там!
      – Хорошо… – Сержант отпустил охранника, и тот упал на колени. – Всем слушать сюда! – Он вскинул над собой пулемет. – Поднимаемся на двенадцатый этаж! Первая группа идет по лестнице! Вторая поднимается на лифте, через один этаж и сверху прикрывает первую группу! Ясно? Выполнять!..
      Прыгая через поверженных противников и дымящиеся груды мусора, пиная валяющиеся щиты и карабины, оставляя на полу кровавые отпечатки подошв, отряд штрафников, программист и плененная съемочная группа пересекли изуродованный холл.
      
      
      5
      
      Лестница гудела от топота ног. Встревоженные люди, сняв дымчатые очки, перегибались через перила, заглядывали вниз. Видели поднимающихся солдат в ярких оранжевых комбинезонах, и торопились убраться подальше, прятались за металлическими дверьми своих кабинетов, запирали их, баррикадировали.
      Люди в серых костюмах с круглыми белыми нашивками на рукавах – сами они никогда не вступали в открытую борьбу…
      Сержант Хэллер прыгал сразу через две ступеньки. Задыхающиеся, обливающиеся потом бойцы отставали, и сержанта это злило. Он уже слышал крики преследователей. Он смотрел в шахту лестничных пролетов, и видел там двигающиеся силуэты. Он заглядывал в окна – внизу на площади танцевали маневренные броневики, люди в униформе разворачивали мотки колючей проволоки, а за щитами, составленными черепицей, поблескивали прицелы снайперских винтовок.
      – Быстрее, черти! Шевелите ногами!..
      Охрана, видимо, сообразила, что экстерры и киберы сейчас не столь опасны, как солдаты в скафандрах, целеустремленно куда-то прорывающиеся. И почти все силы были брошены на разумного врага…
      Лифт шел только до десятого этажа. И тут же лестница, повернув, упиралась в неприступную дверь. «Нулевой уровень доступа» – было написано над панелью электронного замка. Сержант ударил в дверь кулаком, пнул ее, пихнул плечом, выругался.
      – Занять оборону! Робинзона ко мне!
      Майк подбежал, едва не падая с ног.
      – Откроешь? – сержант заглядывал ему за спину, следил, грамотно ли занимают позицию бойцы.
      – Попробую, но у меня почти ничего с собой нет, – Майк, оправдываясь, показал какой-то наладонный компьютер. – Интерфейс настрою, за все остальное не ручаюсь.
      – О чем ты думал раньше?!
      – О том же, о чем думаю сейчас. Нужно найти человека, у которого есть ключ и код для доступа.
      – Где найти?
      – Здесь. На десятом этаже. В любом кабинете. Выбить дверь, наставить автомат… Не мне вас учить, сержант.
      – Закрыто, сэр? – Черный Феликс посмотрел на дверь. – Писатель хорошо взламывает такие замки.
      – Голованов! – крикнул сержант Хэллер, принимая на веру слова Феликса.
      – Да, сэр! – Павел соскочил с широкого подоконника, взлетел по лестнице.
      – Вместе с марсианином попробуйте открыть дверь. Я с Черным и с Рыжим пойду искать ключ. Всем остальным, – он повысил голос, – удерживать позицию! Через минуту здесь будет жарко!
      Отряд распался на три неравные группы.
      Павел и Майк прислонились к двери.
      – Что мне делать? – спросил Павел.
      – Пока ничего, – Майк ногтем мизинца открутил два неприметных болта, снял лицевую панель, вытянул лапшу проводов, передал напарнику:
      – Держи…
      Снова загремели выстрелы: то ли уже начался бой на лестнице, то ли команда сержанта Хэллера вышибала замки.
      – Что происходит, вы можете, наконец, сказать? – к двери, хватаясь за перила, поднималась по ступеням перемазанная гарью, растрепанная женщина-репортер. Она уже ничего не боялась. Она сердилась.
      – Можем, – Павел на всякий случай свободной рукой поправил винтовку. Посмотрел на оператора. Камера, судя по красному глазку, работала. – Мы находимся на месте, откуда ведется управление базами экстерров. Настоящее логово врага находится здесь, а не на других планетах, как мы всегда полагали. Инопланетяне давно живут среди нас. Они умеют копировать внешность.
      Несколько пуль ударили в стену, каменной крошкой забрызгав женщину. Но она лишь чуть пригнула голову:
      – Вы серьезно?
      – Да.
      – Это похоже на бред шизофреника.
      – Вполне логичный бред, если как следует над этим подумать.
      – Не получается! – Майк ударил ладонью по вскрытому замку, словно пощечину ему дал. И вдруг что-то тихо щелкнуло. Моргнули светодиоды. Дверь чуть сдвинулась. И распахнулась.
      – Сработало, – растерянно сказал Майк.
      Дверной проем загородила черная тень.
      Павел выронил лицевую панель со всеми проводами и схватился за винтовку.
      Настоящий гигант недоуменно взирал на них свысока. Весь в черном – китель, брюки, рубашка, галстук, ботинки, портупея и кобура. Глаза закрыты темными очками. Лицо помято – похоже, он только что проснулся. На рукаве – белый круг.
      – Вы кто такие?
      Павел вздрогнул, узнав голос, вскинул голову.
      Он? Он!
      Конечно же! Ведь он один из них! И они забрали его к себе! Вытащили из тюрьмы и забрали!
      Вот так встреча!
      – Некко?! Капрал Некко?!
      Титан потянулся было к пистолету, но услышав свое имя, остановился.
      – Да, это я. Только не капрал, а сержант. А ты кто?.. – Он снял очки, подавил зевок, протер глаза. – Ты? Писатель? Чемпион? Откуда? Здесь? Что происходит? – Некко посмотрел на женщину, на оператора с камерой: – Эй, здесь запрещено снимать! – Он увидел разбитую панель, разобранный замок, человека с мини-компьютером в руке. – Вы что? Вы сюда? – Он схватился за кобуру. И Павел со всего маху ударил его прикладом в голову. Некко покачнулся, глаза его округлились. Он царапал пальцами кобуру, пытаясь ее расстегнуть. Одним ударом свалить здоровяка, которой лишь притворялся человеком, было непросто. И Павел нанес еще два удара – один по руке, скребущей кобуру. Второй в пах.
      Некко охнул и согнулся, забыв о пистолете.
      – Дверь открыта! – прокричал Павел, наваливаясь на здоровяка сверху, стараясь его повалить. – Все ко мне! – Он знал, что его голос сейчас слышат на борту «Ковчега». И дежурный у пульта немедленно передаст его слова боевым товарищам…
      Через минуту отстреливающиеся штрафники поднялись к открытой двери. Кажется, их стало еще меньше.
      – Кого нет? – прокричал Павел.
      – Шнапса убили!
      Сержант Хэллер кинул гранату – она запрыгала по ступеням словно мячик.
      – На кого это ты залез? – быстро обернулся Гнутый.
      – Не поверите! Это Некко!
      Граната взорвалась.
      – На двенадцатый этаж! Быстро!
      – А что делать с Некко, сэр?!
      – Он жив?
      – Дергается!
      – Тогда тащите его!..
      
      
      6
      
      Дверь за собой они заперли. И, похоже, это задержало преследователей. Надолго ли? Вряд ли…
      Вход на двенадцатый этаж был закрыт такой же дверью. Но теперь сержант Хэллер знал, как нужно действовать. Убедившись, что Некко бесполезен, а Павел и Майк сразу отпереть замок не могут, сержант отправил нескольких бойцов в офисы. И они вскоре вернулись, толкая перед собой нескольких человек в серых костюмах.
      – Открывайте, – угрюмо сказал сержант Хэллер, подозревая, что перед ним стоят не совсем люди.
      – Мы не имеем права пускать туда посторонних, – неуверенно возразил один из пленников, глядя на связанного Некко, лицо которого было залито кровью.
      – Либо вы отопрете дверь, либо я высажу ее вашей башкой, – сержант Хэллер умел ставить людей перед выбором.
      – Хорошо, мы откроем. Одну минуту.
      – Жду десять секунд!
      Чтоб отпереть замок потребовалось пять.
      – Вы ведь шишки, не так ли? – спросил сержант у заложников.
      – В некотором роде, да.
      – Это вы заведуете инопланетными базами?
      Люди в сером переглянулись. Посмотрели на работающую камеру. На дула штурмовых винтовок. На лица солдат.
      – Что вы имеете в виду?
      – Вы знаете о чем я!
      Они осторожничали.
      – А что изменится, если вы будете знать правду?
      – Кажется, мы уже знаем правду, – сержант мотнул головой. – Свяжите их! У нас еще будет время поболтать.
      – Вам не выйти отсюда, – сказал один из пленников. – Кто бы вы ни были.
      – Увидим, – сержант Хэллер коротко пнул разговорившегося заложника в голень…
      На двенадцатом этаже не работали, а жили – это было ясно с первого взгляда. Здесь все было отделано натуральным деревом. Резные двери вели в комнаты, а не в офисы. В просторном холле стояла антикварная мебель: шкафы с книгами, кресла, обтянутые алым плюшем, огромный письменный стол, заваленный бумагами, с декоративной чернильницей и папье-маше. Камин, казалось, еще не успел остыть. На стенах висели пейзажи, скорей всего, подлинники известных мастеров.
      Но людей здесь не было.
      Сержант Хэллер не сразу решился ступить на роскошный ковер.
      – Слушайте, шишки, – обратился он к пленным, многозначительно поигрывая тяжелым пулеметом, – мне нужен ваш начальник.
      – А вы записаны на прием? – среди пришельцев тоже попадались остряки.
      – Или вы отвечаете, – сержант Хэллер не был настроен шутить. – Или вы, повизжав, умолкаете навсегда.
      Бойцы уже рассредоточились, заняли позиции для стрельбы, держа на прицеле вход. Только сержант Хэллер и пленники не успели укрыться за тяжелой мебелью. А может и не собирались.
      – Особой тайны я не выдам, – вздохнул самый разговорчивый заложник. – Если вы возьмете с третьей полки книгу «НАШЕСТВИЕ», то книжный шкаф отойдет в сторону, открыв проход к кабинету Мастера Уэйда. Наверное, именно его вы и хотели видеть, если так сюда рвались. Больше я вам ничем помочь не смогу. Дверь в кабинет Мастера сделана из композитного материала, который мы применяем для изготовления скорлупы яиц экстерров. Как ее открыть, никто из нас не знает. А взломать ее невозможно.
      – Он там?
      – Он всегда там.
      – Один?
      – Вдвоем…
      Похоже, пленник говорил правду. Но сержант Хэллер считал, что дверей, которые невозможно открыть, в природе не существует.
      – Писатель! Робинзон! Шайтан! Быстро ко мне!..
      Несколько секунд понадобилось сержанту, чтобы объяснить бойцам ситуацию.
      – …Мы с заложниками останемся в холле. Попробуем начать переговоры, будем тянуть время. Голованов, ты старший.
      – Есть, сэр! Разрешите выполнять!
      – Что за дурацкий вопрос? Марш!..
      Шкаф действительно сдвинулся в сторону, едва Павел потянул к себе серебристый корешок с черным словом «Нашествие». Мгновение открывшийся ход был темен, словно пещера, потом на полу возникла светящаяся полоса – будто на водной глади расстелилась мерцающая лунная дорожка. Она становилась все ярче, освещая стены, низкий потолок, волнами теней она катилась вперед и упиралась в монолитную дверь, похожую на могильную плиту. Никаких замков, ручек, никаких щелей и скважин – идеально ровная поверхность. Лишь сбоку – круглая белая кнопка и рядом вмонтированный крохотный динамик переговорного устройства.
      Что тут взламывать?
      – Скорей всего, дверь открывается дистанционно, – предположил Майк. – Может быть, только изнутри.
      – Нужно взрывать, – сказал Шайтан, ощупывая преграду.
      – Не выйдет, – сказал Павел. – Да и нечем. Попробуем метод Серого Волка.
      – Что? – спросил удивленный Шайтан. – Какой-такой метод?
      – Сейчас увидишь… Оставайтесь здесь и не шумите. Я быстро.
      Он выскочил в холл, бросился к сгрудившимся заложникам:
      – Ваши имена и фамилии?
      Ответили только двое:
      – Винсент Джонсон.
      – Сэмюэл Гэйл.
      – Смитов среди вас нет? – усмехнулся Павел. Его шутку не поняли.
      – Что случилось? – из-за опрокинутого кресла поднялся сержант Хэллер.
      – Все нормально, сержант, работаю, – Павел махнул рукой съемочной группе – «следуйте за мной!» – и, пригнувшись, снова нырнул в проем потайного хода.
      Оператор и репортер последовали за ним.
      – Тихо! – Павел обернулся, прижал палец к губам. Помедлил немного, осматривая спутников. Легко надавил на круглую кнопку, через секунду отпустил, прислушался.
      – Да, слушаю! – почти сразу раздался из динамика дребезжащий голос, принадлежащий, очевидно, пожилому человеку.
      – Сэр! – Павел не знал, как следует обращаться к невидимому собеседнику, но решил, что «сэр» – обращение универсальное. – Прошу открыть дверь, здесь отряд для вашей охраны. У нас чрезвычайная ситуация. Я – Винсент Джонсон, со мной Сэмюэл Гэйл. Здесь же сержант Некко с людьми…
      Настороженное молчание.
      Павел посмотрел на Майка. Тот хмурился. Шайтан, напротив, чему-то улыбался. Из холла донеслись редкие хлопки выстрелов. Что-то загрохотало, словно тяжелый шкаф опрокинулся – возможно, так и было.
      – Что происходит, Винсент? – в динамике зазвенел другой голос, молодой и, кажется, встревоженный.
      – Нападение. Какие-то вооруженные люди ворвались на территорию. С ними экстерры, киберы. Мы сами ничего не понимаем, но они уже здесь! Слышите выстрелы? Открывайте быстрей!..
      Тишина.
      Неуверенность.
      Ожидание…
      – Хорошо, Винсент, входите! – Плита, вздохнув, поплыла вверх. И Павел, не дожидаясь, пока дверь откроется полностью, кинулся под нее, перекатился, вскочил и заорал, водя стволом винтовки из стороны в сторону, еще ничего толком не разглядев:
      – Руки вверх! Шаг назад! Никому не двигаться!
      Два человека смотрели на него. Один спокойно. Второй испуганно.
      Первый был стар. Седой, сгорбленный, высохший, он сидел в инвалидном кресле. Похоже, минуту назад он работал с бумагами – на столе перед ним лежали книги, какие-то документы, письменные принадлежности.
      Второй выглядел лет на тридцать. Вторжение застало его за компьютером. Он сидел, повернувшись лицом ко входу, и поднятые тонкие руки его дрожали.
      – Это не Винсент, – изрек старик, с интересом рассматривая ворвавшихся людей. – И среди его товарищей я не вижу ни Гэйла, ни Некко. Очевидно, вы не те, за кого себя выдаете.
      – Тоже самое я могу сказать и о вас, – сказал Павел, немного растерявшись от такого приема. – Пришло время снимать маски.
      Плита двери пошла вниз.
      – Эй, старший! – позвал Павла Шайтан.
      – Дверь опускается сама, – сказал старик. – Уж так она устроена. Кстати, шкаф сейчас тоже встал на месте. Итак, вы в мышеловке. Что будете делать? – Старик улыбался прямо в камеру. – Предлагаю поговорить. Лично я сгораю от нетерпения, так хочу услышать вашу историю. Думаю, вам тоже будет интересно узнать что-то новое.
      – Уверен, – сказал Павел, пристально глядя старику в глаза, надеясь разглядеть там что-нибудь нечеловеческое.
      
      
      7
      
      – …Значит вы решили, что раз управление космическими базами ведется с Земли, – старик улыбался, – раз их функционирование поддерживается руками землян, значит хитрые пришельцы уже давно обосновались здесь?.. Вывод не нов и не оригинален. Истина более неожиданна, и я не собираюсь скрывать ее от вас. А знаете почему? Во-первых, потому, что я люблю говорить на эту тему. Во-вторых, потому, что я люблю открывать людям глаза. В-третьих, потому, что я люблю удивлять. Ну и в четвертых потому, что я надеюсь убедить вас перейти на мою сторону. Честно говоря, мне совсем не хочется сейчас умирать. А вы готовы меня убить, я вижу. Вы ведь думаете, что я монстр. Нечеловек. Это не так… Правда в том, что пришельцев не существует. Инопланетяне никогда не посещали Землю, и не развязывали войну против людей. Вот истина! Все остальное – легенда, сказка, обман, фикция. Мы сами создали и экстерров, и киберов. Это мы построили сперва лунные базы, а потом марсианские. Мы управляем вторжением. Мы, люди. А не пришельцы. И мы же создали мощнейшую мировую организацию, ведущую борьбу с фиктивным врагом. Гвардия, UDF, космический флот, мощнейший комплекс воздушной обороны. Мы разработали все структуры, все системы. Это была удивительная работа! И начинал ее я… – Старик взял со стола стакан с водой, отпил немного, запрокинул голову, прополоскал горло. – В Пентагоне меня считали чудаком. В ФБР ко мне относились как к шуту. ЦРУ едва не упрятало меня в психиатрическую клинику… И где теперь ЦРУ? А кто теперь я? Ни одно решение не принимается без моего участия. Пентагон, ФБР, Белый Дом – они слушают меня. Можно сказать, что я управляю все миром. Я – шут и чудак… – Старик то ли закашлялся, то ли засмеялся. Глаза его блестели.
      Шайтан, держа на весу тяжелый пулемет, стоял возле двери. Майк сидел за компьютером, сосредоточенно шлепал по клавишам, порой отрывался, откидывался, чесал в затылке, удивленно крутил головой, глядя на дисплей, бормотал что-то под нос.
      – …В две тысячи четвертом году я возглавлял третий отдел особых расследований, – продолжал свой монолог старик. – Мы занимались летающими тарелками, инопланетянами, потусторонними голосами, параллельными мирами и прочей ерундой. Архив у нас был большой. И дел было много. Среди них находились и такие, объяснить которые мы не могли. Но я так и не поверил в существование пришельцев. Зато понял, как много людей верят в подобную мистику… Когда в Белый Дом пришел президент Фрайзер, у меня уже был план, как изменить мир… С Билли Фрайзером мы были знакомы с детства, жили на одной улице, учились в одной школе. Позднее мы несколько лет работали на одном предприятии. Друзьями мы не были, но у нас имелись общие интересы. Кроме всего прочего, мы увлекались фантастикой… Так что попасть в Белый Дом на прием для меня было несложно. Помню – мы с Билли сидели в овальном кабинете и разговаривали о пустяках. А потом я изложил ему свой план. Он был немного пьян и, наверное, поэтому не высмеял меня, а заинтересовался и стал расспрашивать о деталях. Я ничего не скрывал. Президент должен был знать все. И уже через месяц я возглавил новую сверхсекретную структуру под крышей Пентагона…
      Павел слушал старика, испытывая смешанные чувства. Он не был уверен, что тот говорит правду. Но и в пришельцев уже как-то не верилось.
      За толстыми стенами в роскошном холле, наверное, шел бой. Павел хотел бы помочь друзьям, но в данный момент от него ничего не зависело. Старик сказал, что своим вторжением они заблокировали дверь. Теперь открыть ее можно будет не раньше чем через полчаса – такая у нее конструкция. Наверное, врал. Но уж больно уверенно держался, и на все угрозы отвечал улыбкой. Сейчас одна надежда на Майка. Может быть, он взломает компьютерную систему, разберется, что к чему.
      Старик же не умолкал:
      – …На первом этапе мы занялись дезинформацией. Мы должны были заставить поверить людей в реальность инопланетян. Это оказалось несложно. Большую часть работы за нас уже сделали писатели-фантасты, режиссеры, создатели компьютерных игр, репортеры и журналисты. Романы о вторжении пришельцев, комиксы о космических монстрах, фильмы о межпланетных путешествиях, статьи в желтой прессе о чудесах, телевизионные полудокументальные сериалы о посещениях Земли гостями из космоса – все это давно существовало, почва для нас была подготовлена. Нам только оставалось засеять ее нужными семянами. И мы делали это. В средства массовой информации пошли сфабрикованные нами материалы. Весь мир увидел останки Рочестерской Твари и светящийся Марсианов Камень; наши эксперты раструбили о том, что старый фильм о вскрытии пришельца не фальшивка; ночами с военных баз мы поднимали в воздух уродливые конструкции, переливающиеся огнями, словно рождественские елки. В двадцать втором году мы решили открыть часть архивов. Конечно же, почти все эти документы были подделаны. Но шум тогда поднялся страшный. По нашему заказу, по нашему сценарию сняли фильм «Нас изучают!». А в двадцать четвертом году я выпустил первую свою книгу под псевдонимом Анри Роуф. «Друзья не прячутся» – так я ее назвал. Именно я предложил называть инопланетян экстеррами… Семяна взошли. Мы, как могли, пропалывали всходы. Потом пришло время действовать. В двадцать девятом году наши агенты, переодевшись чудовищами, напали на глухую деревушку в Мексике. Конечно, инопланетных баз в те годы еще не существовало – мы начали строить их позже. Но уже тогда мы использовали первых экстерров. Это были химеры, жуткие уродцы, страдающие от голода и постоянной боли, генетический коктейль, взбитый, взращенный в автоклавах-инкубаторах, позднее превратившихся в так называемые яйца экстерров – настоящее чудо земных технологий. Злобный враг из космоса показал всему миру свои намерения, но армия США пришла на помощь Мексике. Возможно, Америка спасла весь мир – так говорили средства массовой информации, даже те, что существовали не на наши средства… А мы продолжали работу. Мы рассказывали миру об угрозе. Призывали сплотиться. Встать под наши знамена. «Враг вернется» – предсказывали мы. И он вернулся в тридцать четвертом году… Президентом тогда был Смок Этчер – это был наш президент, наш символ и наш голос… В тридцать четвертом инопланетяне атаковали Латинскую Америку. Но мы снова пришли на помощь соседям. В результате Мексика стала нашим штатом, в Колумбии мы покончили с наркобаронами, а молодежь на Кубе уже не помнит, кто такой Фидель… Мои экстерры помогли нам решить глобальные проблемы, с которыми раньше никто не мог справиться. Мой план действовал!.. А через три года мы использовали тот же сценарий на Ближнем Востоке и в Северной Африке. И опять успешно! Как защитники мы вошли в арабский мир, и остались там навсегда… В тридцать восьмом году была создана UDF в том самом виде, как эта организация существует сейчас. Планета объединялась. Мир вставал под наши знамена…
      Павел забыл обо всем. Хмурясь, сцепив зубы, стиснув приклад винтовки, слушал он речь старика.
      – …В сорок первом году мы забросили экстерров в Россию, в Китай и еще в ряд стран, которые по тем или иным причинам не торопились в UDF. Это было самый рискованный пункт в моем плане. Но все прошло как нельзя лучше…
      – Как нельзя лучше?! – вскипел Павел. – Скольких людей вы убили!? Как нельзя лучше! Мой отец! Он погиб, уничтожая ваших тварей! Он погиб! Из-за вас! Из-за тебя!
      – Он был русский? – Старик опустил глаза. – Извини, я не хотел задевать твоих чувств.
      – Да вы хуже пришельцев! – Павел был разгневан. – Вы каннибалы! Вы людоеды! И ради чего? Ради мирового господства?! Ради власти!
      – Не совсем так, – мягко сказал старик. – Я не безумный ученый из комикса. Зачем мне личная власть над миром? Успокойся, сядь, дослушай меня, поразмысли, и ты поймешь, что жертвы были не напрасны. Ты сейчас думаешь о конкретных людях. О твоих погибших товарищах, об отце. Я же, когда разрабатывал свой план, думал о всем мире. О судьбе человечества. Вот вы сами, когда рвались сюда, стреляли в невинных людей. Убивали их. Почему? Потому что хотели спасти Землю. Бывают жертвы, с которыми нужно мириться ради великого дела. Вот и я поступал так же, как вы, только в больших масштабах…
      Павел справился с гневом, пересилил желание выпустить всю обойму в словоохотливого старика, в его молодого напарника, – преемника? – скорчившегося на полу возле стола, прикладом расколотить здесь всю мебель, и сам приклад расколотить о стены… Тяжело дыша, он сложил подрагивающие руки на коленях, сцепил пальцы.
      Майк все возился с компьютером. Притихшие телевизионщики были поглощены записью. Они уже поняли, что снимают материал столетия. Шайтан, как и прежде, неподвижно стоял у дверей. Казалось, он не слушает, о чем идет речь. Но Павел был уверен, что это не так.
      – Ты молод, – обратился старик к Павлу, – и не помнишь смутное время начала века. А это было время страха. Человечество уничтожало себя. Миллионы людей погибали в странах третьего мира от голода и гражданских войн. Восток готовился к масштабной войне с Западом, а Запад пытался защищаться и нападал на Восток, не позволяя тому собраться с силами. По всей планете экстремисты сотнями взрывали мирных граждан. Рушились небоскребы, пылали заводы и фабрики. В руках у террористов могло оказаться биологическое, химическое, ядерное оружие. Обиженные государства всячески шантажировали богатые страны. Почти у всех уже имелось оружие массового поражения. Соединенные Штаты пытались как-то регулировать ситуацию, но лишь настраивали против себя всю планету. Да и своих, внутренних проблем у Штатов становилось все больше. Цивилизация шла к катастрофе. А я спас человечество! Я и мои экстерры! Да, были жертвы. Да, люди гибнут и сейчас. Но на войне с экстеррами мы теряем в год приблизительно полторы тысячи солдат. Зато скольких людей мы спасли от террора и локальных войн, от голодной смерти и болезней, от ядерного армагеддона! Человечество не может развиваться без врага – это аксиома. Какую эпоху ни возьми, люди всегда воевали. И воевали они между собой. Но зачем уничтожать своих сородичей, если можно создать искусственного противника? Идеального врага! Врага, который вызывает отвращение и ненависть. Врага, который ничем на нас не похож. Врага, которым мы можем управлять, которого мы способны контролировать! Врага, которого можно использовать для укрепления мира! Я придумал такого врага. Все вместе мы его создали. И мир объединился, ведь ничто не сплачивает лучше, чем война против общего противника. Наконец-то человечество забыло о междоусобных распрях! Люди больше не боятся террора и террористов. За кратчайшее время мы совместными усилиями решили множество проблем. Земная наука сделала гигантский рывок вперед. Мы наконец-то приручили термоядерную реакцию, мы создали космические корабли нового типа, генная инженерия позволяет творить чудеса, люди больше не голодают, безработица и преступность снизились на два порядка, мы даже справились с демографическими проблемами. Когда появились экстерры, когда появился идеальный враг, когда началась эта Идеальная Война – война, выгодная планете, – человечество обрело цель и надежду. А разве не это главное в жизни?
      – Вы всех обманули, – сказал Шайтан. – Вы мошенники.
      – Да! – воскликнул старик. – Но это был обман во благо! Великий обман! Мы объединили мир!
      – Нет, – сказал Павел. – Вы подмяли его под себя.
      – Неужели я вас ни в чем не убедил? – развел руками старик. Голос его зазвучал иначе, в нем слышалось недовольство: – Вы меня удивляете. Должен сказать, вы не первые врываетесь в мой дом, думая, что спасаете планету. Подобные случаи были и раньше. Трижды, насколько я помню. И я всегда находил общий язык с этими людьми. Одного из них, вы, кажется, знаете. Это Сэмюэл Гэйл. Он работает на одиннадцатом этаже. Вы тоже можете занять там места. Поверьте, работа очень интересная, и она достойно оплачивается.
      – Думаю, Сэмюэл Гэйл и его товарищи скоро останутся без работы, – сказал Павел.
      Старик целую минуту серьезно его рассматривал, потом рассмеялся, подняв лицо к потолку.
      – Что вы собираетесь сделать? – сказал он отсмеявшись. Взгляд его сделался жестким, колючим. – Убить меня? Моего сына? – Он показал на бессловесного молодого человека, прижавшегося спиной к столу. Жест был полон пренебрежения. – Вы ничего этим не добьетесь. Система отлажена, она будет работать и без нас… Шансов отсюда выбраться у вас немного. Впрочем, вы как-то сумели сюда попасть, поэтому я допускаю, что выйти вы тоже сможете, хотя это и маловероятно. Но что дальше? Вас найдут и уничтожат как бешеных псов! Вам не спрятаться в моем мире! Или вы надеетесь меня опередить? Рассчитываете сунуть кому-нибудь эту запись? – старик кивнул в сторону работающей камеры, усмехнулся. – Мы контролируем все информационные агентства, все крупные средства массовой информации принадлежат нам. Да и кто поверит какой-то записи, сделанной неизвестно где, неясно кем, непонятно когда? Люди верят в пришельцев! Все, что я здесь сейчас говорю – для них бред. Или выдумка предателей. Система устойчива! Как бы вы ни раскачивали ее, она вернется в исходное положение. А опрокинуть ее у вас не хватит силенок!
      – Я вошел! – объявил Майк голосом, полным торжества, отодвинул клавиатуру, потянулся. – Элементарно! Программисты не закрыли входы, которые они использовали для отладки. Должно быть, платили им здесь недостаточно.
      Старик повернул голову. Павлу показалось, что он обеспокоен.
      – Сейчас попробую открыть двери, – предупредил Майк. Он снова защелкал клавишами, уставившись в экран. Сказал:
      – Ого! Да здесь какие-то документы! Пожалуй, их стоит захватить с собой!
      Старик отвернулся. Всем своим видом он показывал, что происходящее за компьютером его нисколько не интересует.
      Слишком уж явно показывал.
      – Итак, – спокойно сказал он, – выбирайте. Либо вы работаете со мной, поддерживая в мире стабильность, либо вы бесславно погибаете, пытаясь ввергнуть человечество в хаос.
      Монолитная дверь поползла вверх. На полу потайного хода зажглась серебристая дорожка. Глухо прозвучали два выстрела, донесся чей-то рев – кажется, сержант Хэллер чего-то от кого-то требовал.
      Штрафники все еще удерживали холл.
      – Готово. Теперь уже не опустится, – Майк хлопнул в ладоши. – Здесь схема этого здания. Я перекрыл все входы. На крыше должен быть геликоптер. Кто-нибудь может им управлять?
      – Кажется сержант умеет. И Гнутый как-то учился, – сказал Шайтан.
      – Отлично! Сейчас выясню, как попасть на крышу.
      – Здесь пустыня вокруг, – сказал старик. – Далеко вы не улетите. Даже если не разобьетесь насмерть, то вас тут же подберут патрули гвардейцев.
      – Ладно, хватит болтать! – Павел, ничего больше не слушая, решительно встал, перехватил винтовку. И тут молодой перепуганный человек, сын Мастера Уэйда, вообразив, что жизнь его сейчас оборвется, вскрикнул, растянулся на полу, пополз к Павлу, словно червяк, рыдая и умоляя о пощаде:
      – Пожалуйста! Не убивайте! Я все скажу! Только отпустите меня!..
      Старик, поджав губы, впившись пальцами в подлокотники кресла, брезгливо смотрел на сына. А тот бился в истерике, цепляясь за комбинезон Павла:
      – …Их можно остановить! Вы можете уничтожить все базы! Всех экстерров разом! Нужно только дать команду! И реакторы отключатся!..
      – Реакторы на инопланетных базах?
      – Да, да! Это страховка! На всякий случай! Только не стреляйте!..
      – Замолчи! – лицо старика исказилось до неузнаваемости. – Заткнись, иначе я тебя убью! – Он схватил со стола карандаш, со всей силы швырнул его, едва не вывалившись из кресла.
      – Как это сделать? – Павел присел на корточки.
      – У него есть специальное устройство! – трясущийся палец показал на старика. – У него! У Мастера! – сын не решался назвать отца отцом. – Такая… коробочка… Нужно подключить ее к компьютеру! И ввести код!
      – Где? Где она?
      – Заткнись! – требовал разъяренный старик.
      – На его кресле. Под сиденьем.
      Павел бросился к старику. Тот попытался отъехать на своем древнем механическом кресле, наткнулся на стену, не успел развернуться. Павел схватился за спинку, старик, изогнувшись, ухватился за ствол винтовки. Несколько секунд они боролись, пыхтя, и молодость победила – Павел выдернул винтовку из рук старика, опрокинул кресло, оторвал плоскую серую коробочку, приклеенную скотчем к обратной стороне сиденья, кинул ее Майку.
      – Ничего вы с ней не сделаете без ключа! – зло выкрикнул придавленный креслом старик.
      – Где ключ? – Павел повернулся к сыну Мастера.
      – Наверное, в сейфе.
      Сейф стоял у стены – стальное чудовище из прошлого века.
      – Я справлюсь, – шагнул к нему Шайтан. – Я раньше не только по карманам шарил. – Он прислонил пулемет к стене, постучал кончиками пальцев по стальной дверце, провел ладонью по наборным дискам, вращая их, прислушиваясь к их негромкому потрескиванию.
      – Помогите мне подняться, – неожиданно тихо и спокойно сказал старик. – Я хочу сесть!
      Павел, чуть помедлив, все же поднял кресло, поставил его на колеса, помог забраться в него Мастеру Уэйду, подкатил к столу.
      – Послушай, русский, – негромко и устало сказал старик. – Я не понимаю, чего ты хочешь. Кажется я уже объяснил, что без экстерров наш мир превратится в хаос. Ты думаешь, я тебе лгу?
      – Допускаю, что нет.
      – Так что же мешает тебе принять мое предложение? Если хочешь, то после моей смерти – а мне не так много осталось – ты займешь мое место.
      – Не хочу.
      – Ну так чего же ты хочешь?
      Павел пожал плечами:
      – Я всегда хотел, чтобы война закончилась. Еще мальчишкой я думал, что когда-нибудь отомщу экстеррам за смерть отца. Мечтал, что именно я, словно какой-нибудь супергерой, одолею всех космических монстров и спасу планету…
      – Вот и все, – сказал Шайтан, открывая сейф и подмигивая Майку. – Обошелся без всяких там компьютеров!
      Ключ был завернут в обрывок бумаги и представлял из себя небольшую печатную плату с парой микросхем. Майк бросил обертку на пол, осторожно двумя пальцами взял ключ за края, вставил в разъем на серой коробочке, шагнул к компьютеру.
      – Своими действиями вы отбрасываете мир назад, – заторопился старик. – В эпоху войн и раздоров!
      – А если люди стали умнее? – сказал Павел. – Если мир изменился, и вернуться в ту эпоху, которой вы нас пугаете, уже невозможно?
      – Человек никогда не изменится!..
      Майк подключил серую коробочку к компьютеру. По экрану разлилась чернота. Через несколько секунд вспыхнули алые буквы: «Система активирована». Мигал курсор консоли, ожидая команду. А в самом низу экрана услужливо бежала тонкая строчка подсказки: «… чтобы отключить реактор, необходимо указать название планеты и порядковый номер реактора, например…»
      – Все очень просто, – сказал Майк Шайтану, пытающемуся прочесть бегущие слова.
      – Что тут у вас творится? – из потайного хода в комнату вошел Гнутый. Он осмотрел скромное убранство кабинета, заглянул в открытый сейф, подобрал валяющуюся бумажку. Прищурясь, осмотрел старика и его сына. Спросил: – Это и есть главные экстерры?
      – Да, – сказал Павел. – Только они не совсем экстерры.
      – Пора бы отсюда выбираться, – сказал Гнутый. – У нас пока затишье. Сержант подозревает, что готовится штурм.
      – Сейчас будем, – сказал Павел.
      – Заложников прихватите. Без них вырваться из осады будет непросто.
      Майк оторвался от компьютера, сказал, повернувшись к Гнутому:
      – Мы можем уйти через крышу. Там есть вертолет.
      – Да? Это меняет дело. Если мест хватать не будет, всех заложников можете прикончить, – он криво усмехнулся, давая понять, что это шутка. Поинтересовался: – Как тут у вас дела?
      – Отлично, – сказал Павел.
      Майк тем временем докопался до какой-то служебной информации, внимательно несколько раз перечитал ее, поднял голову:
      – Отсюда можно отключить только три базы. Две на Луне и одну на Марсе.
      – А где остальные? – Павел ткнул стволом в трясущегося пленника. – Как уничтожить их?
      Вместо сына ответил старик:
      – Остальных не существует. Хотя весь мир верит в их существование.
      Майк закончил вводить команды. Снова обернулся:
      – Мне нужен код.
      – Код знаю только я, – сказал старик. – Но вам я его не скажу.
      – Подбирать бесполезно, – сказал Майк. – Без кода ничего не получится.
      – Сдается мне, без пыток не обойтись, – Гнутый хлопнул Павла по плечу. – Сможешь?
      Из открытой двери донеслись выстрелы. Пока еще редкие, одиночные. И Гнутый заторопился:
      – Вы тут давайте поскорей. У нас еще двое раненных. Позиция хорошая, но патроны кончаются. Сколько еще продержимся, неизвестно… – Он легонько подтолкнул Павла. – А ты не робей! Это же не люди! Нечего с ними церемониться! Жестче! Жестче! Забудь, что ты человек! Стань псом! – Гнутый шагнул было к двери, но вспомнил про бумажку, которую держал в руке, протянул ее Павлу. – Не ты потерял, Писатель?
      Павел механически ее взял, хотел отбросить, но тут увидел глаза старика. Мастер Уэйд смотрел на этот бумажный обрывок так, словно хотел сжечь его взглядом.
      – Не я, – сказал Павел, хотя Гнутого рядом уже не было.
      – Надо уходить, – сказал Майк, прислушиваясь к усиливающейся перестрелке. – Без кода я тут ничего не сделаю.
      – Подождите… – Павел посмотрел на мятую бумагу. На ней острым твердым карандашом был выцарапан ряд знаков. – Попробуй ввести следующее, – сказал Павел Майку и начал задиктовывать цифры и буквы.
      Старик застонал, приподнялся на руках, потянулся вперед.
      Оператор снимал его перекошенное лицо крупным планом. Женщина-репортер, шаря глазами по комнате, что-то тихо наговаривала в диктофон.
      – Прошло! – Майк хохотнул. – Оказывается еще встречаются идиоты, которые записывают пароли на бумажках!
      На экране светилось: «Команды приняты. Подтвердите исполнение».
      – Павел! – Майк осторожно отодвинул от себя клавиатуру. – Это должен сделать ты! Иди сюда!
      – Что?
      – Нажми «Ввод».
      – И?
      – И, если все верно, базы экстерров останутся без света, тепла и электричества.
      – Стойте! – старик хрипел. – Последний раз! Выслушайте меня! Подумайте как следует! Не совершайте непоправимой ошибки! Вы сейчас можете разрушить мир! Поверьте мне!
      Павел забросил винтовку за спину. Сказал:
      – Я готов поверить тебе, Мастер, если ты объяснишь мне еще один маленький факт, о котором пока не было сказано ни слова.
      – Да! Спрашивай!
      – Кто такой Некко?
      – Некко? Он человек! Человек, с измененным генетическим кодом. Это наш старый, не совсем удавшийся опыт. Мы экспериментировали с человеческим материалом, пытались создать сверхчеловека. А получили Некко, Курта и моего сына. Они люди! Не совсем нормальные, но все же люди! В них нет ничего инопланетного! Хотя с возрастом у них стали проявляться странные способности, о которых мы даже не подозревали.
      – Я верю тебе, Мастер, – сказал Павел. – Теперь я точно знаю, что никаких пришельцев не было.
      – Так значит?.. – рот старика задергался.
      – Я готов даже признать, что ты спас человечество от самоубийства.
      – Если бы не я…
      – Сыграем? – Павел достал из нагрудного кармана скафандра свою счастливую монетку. – Давай загадаем, если выпадет орел, значит все останется как есть. А если решка – я нажму кнопку.
      – Но это глупо!
      – Это твой шанс!
      Павлу понравилась идея с монеткой, так кстати пришедшая в голову. Он думал, что это красиво – бросить жребий, решая судьбу планеты. Конечно, это был просто жест. Для камеры. Для истории. Свое решение Павел уже принял. Он знал, что выпадет решка. Обязательно. Талисман не может предать.
      – Ну почему вы, русские, всегда поступаете наперекор, никогда не видите своей выгоды и вечно надеетесь на удачу? – Старик смотрел на Павла, будто действительно ждал ответа на этот бессмысленный вопрос.
      – Ну так что, играем?
      – А у меня есть выбор?
      – Пожалуй, нет… – Павел подкинул монетку. На миг она зависла в воздухе, словно крохотное солнце. И упала на пол – звеня, подпрыгнула, закружилась, петляя. Шайтан прижал ее ногой. Наклонился. Сказал смущенно:
      – Орел.
      Камера зафиксировала герб.
      – Орел? – удивился Павел.
      – Орел! – воспрянул Мастер Уэйд. – Я победил!
      – Не может быть, – сказал Павел, нахмурившись.
      – Орел, – подтвердила женщина-репортер и с любопытством глянула на Павла, ожидая его действий.
      – Дай мне ключ! – Старик уже требовал. – Я уничтожу его, и сразу же отзову охрану. Я позволю уйти тебе и твоим друзьям, и – даю слово – никто никогда не будет вас преследовать, только держите язык за зубами… И мое предложение о работе здесь остается в силе!
      Павел поднял монетку, покосился на Шайтана, отвернулся от камеры.
      – О чем ты думаешь? Чего медлишь? – Старик ерзал на кресле. – Ты уже все решил! Ты бросил жребий! Сам Бог подсказал тебе, как поступить.
      Павел посмотрел на старика и просветлел лицом:
      – Бог? Конечно же! – Он крепко сжал монетку в кулаке. – Наш Бог троицу любит! – Последнюю фразу он произнес на родном языке. Потом, видя недоумение на лицах окруживших его людей, повторил ее по-английски.
      – Что это значит? – старик встревожился.
      – Только лишь то, что игра не закончена… – Он снова подкинул монетку, поймал ее на одну ладонь, сверху прихлопнул другой. Выждал секунду, протянул руку к камере:
      – Решка!
      – Но это не честно! – возмутился старик. – Это обман!
      – Возможно… – Павел качнул рукой. Монетка взлетела к самому потолку. Все смотрели только на нее. – Но это обман во благо! Великий обман!.. – Монетка свалилась ему в руку. Павел стиснул пальцы, даже сквозь плотную ткань перчаток чувствуя теплоту металла.
      – Решка, – сказал Павел и разжал кулак.
      Он угадал.
      – Это ребячество! – завопил старик, пытаясь выбраться из своего кресла. – Вы не понимаете, что делаете!..
      – Все это мы уже слышали, – сказал Павел. – Спектакль пора заканчивать. – Он подошел к компьютеру, встал у Майка за спиной, занес руку над клавиатурой, готовясь нажать клавишу ввода. Обернулся, позвал: – Шайтан! Давай сюда! Сделаем это вместе… Майк, ты тоже!
      Парализованный старик скрипел зубами. Его сын, воспользовавшись тем, что все внимание переключилось на компьютер, на четвереньках полз к распахнутому сейфу.
      Три товарища соединили указательные пальцы. Переглянулись.
      – На счет «три»! – предупредил Павел.
      Оператор взял крупный план.
      – Раз! Два! Три!
      Пальцы опустились на кнопку. Крепко – чтоб наверняка – надавили на нее.
      «Команда принята к исполнению» – зажглось на экране. В самом его низу побежала тонкая ниточка строки: – «…Последовательность отключения реакторов начнет выполняться через двадцать минут. В течении следующих десяти минут вы можете отменить команду…»
      – Ну уж нет, – сказал Павел, сдернул с плеча штурмовую винтовку и короткой очередью вдребезги разнес монитор…
      
      
      8
      
      Уже на борту геликоптера, в воздухе, Павел все рассказал товарищам. Штрафники слушали его, не перебивая, яростно посматривали на тихих связанных пленников, стискивали жесткие приклады винтовок.
      Бойцы думали о тех, кто погиб на этой войне. Вспоминали своих друзей.
      – Неужели все кончилось?
      – Пока еще не все… Не сразу…
      Преследуемые вертолетами, джипами и броневиками, они летели на север, где их должен был подобрать «Ковчег».
      – И куда мы теперь направимся? – спросил Черный Феликс, перевязывая простреленную ногу.
      – И все-таки я предлагаю захватить какой-нибудь маленький островок, – толстяк Че посматривал на все еще работающую камеру, решая, а не пришло ли время объявить человечеству свои мысли о том, как правильно переустроить мир.
      – Нет, – сказал Рыжий. – Теперь нам надо в штаб-квартиру Лиги Наций.
      – А где она? – спросил Шайтан.
      – Кажется, где-то в Бельгии. Найдем!
      – А может сделаем небольшой крюк? – улыбнулся Павел, кончиками пальцев поглаживая свою счастливую монетку. – Заглянем ко мне в гости. Меня там уже, наверное, заждались.
      – А почему бы и нет, Писатель? – легонько подтолкнул его Гнутый. – А по пути можно будет посетить наш Форпост. А то гляжу я на тебя, и тоскливо, завидно мне делается. Думаю о моем живом лохматом талисмане. Как он там без меня?
      – А ведь мы богатеи, парни! – воскликнул сержант Хэллер. Он сидел в пилотском кресле, вел геликоптер, но слышал все, о чем говорят за его спиной. – Как думаете, сколько очков нам насчитают за уничтоженные базы экстерров?
      – Много, сержант, – сказал Рыжий. – Думаю, вы до стольких считать не умеете.
      – Заткнись, Куфельд! – сержант обернулся. – А то лишу тебя доли!
      – Как-нибудь обойдусь… Только бы все закончилось…
      Они неслись над пустыней, на сером геликоптере с нарисованными белыми кругами на бортах; они разговаривали, смеялись, скучали, страдали, гневались, размышляли, верили, надеялись…
      Он еще не знали, что трофейный вертолет несет их в большой мир, в котором им всем суждено стать героями.
      Сейчас они об этом просто не думали.